происходило?
— Нет, конечно, я бы сам к вам пришел, если б что-то заподозрил. С работой убийство точно не связано, так что ищите в другом месте.
Полынцеву не требовалось отдельных указаний на то, чтобы приступить к работе по делу — в обязанности участкового уполномоченного входило более ста служебных позиций, в том числе и раскрытие тяжких преступлений — но Чупачупс, все же, решил подготовить приказ о временном переводе офицера в уголовный розыск. Расчет был прост — с прикомандированного сотрудника спрашивать легче: здесь уже не прикроешься занятостью семейными дебоширами, алкоголиками, и разбитыми носами дворовой шантрапы.
Только куда же спрячешься от дотошных граждан, которых совершенно не волновали милицейские трудности, которым своя рубаха была ближе к телу и проблемы украденной из ящика почты, или разбитой в подъезде лампочки казались намного важнее чужой смерти. А потому сидел участковый Полынцев в своем аскетично обставленном кабинете — стол, холодильник, четыре стула — и внимательно слушал жалобы шестидесятилетней пенсионерки Ларисы Михайловны.
— Вы знаете, Андрей Николаевич, я ведь не какая-то злобная фурия и прекрасно понимаю, что иногда можно и пошуметь, и повеселиться, но ведь надо же ориентироваться, что не в лесу живешь, что рядом люди, которым необходим покой, тишина, сон, в конце концов. А соседи целыми днями музыку гоняют, орут друг на друга, скачут как лошади — просто сумасшедший дом какой-то. Я много раз просила их вести себя потише, так они говорят, мол, иди отсюда бабушка, не в пансионате живешь, не собираемся мы из-за тебя на цыпочках ходить. А у меня давление, желудок, сердце прихватывает, ну что делать, прямо ума не приложу.
Полынцев с жалостью смотрел на эту пожилую женщину с интеллигентным, подернутым морщинами лицом и добрыми усталыми глазами. Почему бы ни выдавать тем, кто никогда не нарушал закон, пистолет с резиновыми пулями и правом использования на свое усмотрение. Нахамили в транспорте — получи пилюлю в живот, сиди, подлец, зажимайся от боли. Скачут соседи над головой — получи в бедро, прыгай дальше наперегонки с костылями. А к стрелку никаких вопросов: если сделал так — значит, была необходимость и спасибо за помощь в воспитании нации.
— Я обязательно к ним зайду, — вернулся на землю Полынцев, — не беспокойтесь, постараемся решить вашу проблему.
— Спасибо, Андрей Николаевич, извините, что тревожу по таким пустякам, у вас, наверное, и без меня дел хватает. — Женщина со вздохом поднялась и медленно направилась к выходу. — А вы любите читать? — обернулась она на пороге.
— Люблю, — смутился Полынцев (на самом деле он читал только специальную литературу, и то во время сессий в юридическом институте, где учился заочно).
— Ну, так я вам что-нибудь принесу, — оживилась Лариса Михайловна, — я ведь в библиотеке раньше работала, поэтому дома целая коллекция книг. Нет, нет, не потому что служебным положением пользовалась, просто была возможность покупать со скидкой. А вы, наверное, детективы предпочитаете?
— Ну, да, наверное, — не слишком уверенно произнес 'книголюб'.
— Я вам найду самый интересный, у меня прекрасная подборка в этом жанре. Ну, всего доброго, не стану больше вас задерживать.
Она распахнула дверь и угодила прямо в лоб подошедшему с другой стороны Фокину. Раздавшийся при этом звук был тупым и твердым, как если бы деревом ударили по дереву.
— Ловко, — икнул от неожиданности сыщик. — Будто бы меня здесь ждали.
— Ой, извините, молодой человек, экая, право, несуразность случилась. Я не специально, поверьте.
— Ничего, ничего, — ободрил женщину Полынцев, — не будет чужие разговоры подслушивать.
Растирая ушиб, Олег с кислой улыбкой попрощался с Ларисой Михайловной.
Андрей окинул рукой кабинет:
— Располагайся, где хочешь. Я тебе сейчас все новости расскажу.
— Это тебя в армии такому гостеприимству учили?
— Слушай, слушай, пока я на стол собираю — в градусе уже не до этого будет. Значит, в Центральном РУВД мне сказали, что прослужил у них Берцов не более года. А до этого — слышишь? — почти шесть лет отбарабанил в СОБРе. И как?
— Ну и что? — вяло отреагировал Фокин.
— А то, что теперь становится понятно, почему мужика ножом полоснули — драка у них завязалась, вот и весь ответ.
— Не факт.
— Как не факт?! — подскочил Полынцев, — самый прямой! Мне это перерезанное горло покоя не давало — ну слишком жестоко для ограбления, согласись. За какой-то кошелек человека убивать. А сейчас все объясняется — задерживать он их начал, вот и взбесились отморозки: двое спереди навалились, третий сзади перо в спину воткнул. Только дядька, видно, крепкий оказался, не слег с одного удара, а может кричать начал, поэтому и пришлось его ножом по горлу успокаивать — все сходится. Завтра же с утра пойду во дворах агентурную сеть налаживать.
— Ты сначала стол научись налаживать, а остальное само придет, — нетерпеливо сказал Олег, поглядывая на пустые стаканы.
— А, дурное-то дело нехитрое, — отмахнулся Полынцев, доставая из холодильника колбасу и соленые огурцы, — Кстати, знаешь, какую систему Берцов на своем участке закрутил? В каждом дворе нашел бабку с телефоном и попросил наблюдать за обстановкой, мол, для своей же безопасности. А старушкам что — они и так целыми днями на лавках просиживают. В общем, сеть у него целая получилась, везде глаза и уши. Вот и я хочу такую же организовать.
— Флаг тебе в руки и барабан на шею, — кивнул сыщик. — Открывай бутылку.
Глава 3
В 7 утра Полынцев уже стоял под дверьми соседей Ларисы Михайловны и злобно давил кнопку облупленного звонка. Самочувствие было гадким, а местами даже супергадким: спрашивается — в чем заключалась прелесть пьянства? Пока разжиженный мозг собирался с ответом, снизу послышался тихий женский голос:
— Андрей Николаевич, они в это время еще спят, пойдемте лучше я вас чаем напою.
— Здравствуйте, Лариса Михайловна, — кивнул Полынцев. — Спят, говорите? Чаем, говорите? А и пойдемте.
Они спустились этажом ниже и зашли в квартиру пенсионерки. Похожа на библиотеку — отметил про себя Полынцев, вытирая ноги. В коридоре, вдоль стены, три этажерки, заполненные книгами. В зале, гарнитур, два больших, до потолка, шкафа, еще одна этажерка. У окна небольшое с деревянными ручками кресло, на нем книга. Рядом, диван-раскладушка, завален журналами и газетами. Казалось, подними сиденье и увидишь там, вместо постельного белья, огромный склад макулатуры (то есть, литературы, конечно). Хорошо, что в квартире только одна комната, иначе вторая была бы полностью оборудована под книгохранилище. А в целом, везде чистенько, ухожено.
— Проходите на кухню, я сейчас стол накрою, — прощебетала Лариса Михайловна, надевая синий фартук. — Соседи вчера до 3-х ночи отношения выясняли, так что раньше полудня не встанут. Втроем живут, а шуму, как от цыганского табора. Казалось бы, взрослые люди: им уже за сорок, сыну восемнадцать, нигде не работают, случайными подачками перебиваются, на что пьют — непонятно. А я одна живу, благоверного десять лет тому схоронила, дочь замуж вышла, уехала в Челябинск, а других родственников у меня здесь нет. Мы в свое время из Белоруссии приехали, все корни там остались, впрочем, и те уже по пальцам перечесть. А вы сегодня бледненький какой-то. Что, нездоровится?
