жители Земли предусмотрительно захватили образчики благ земных, а именно довольно удачную коллекцию вин.
Солнце опускалось к горизонту, на справедливо заслуженный отдых… Горбилась к горизонту гладь океана.
— Благодать! — воскликнул Кошкодавов, — ты проникнись, Казимир! Благодать!
— И-и! — выразительно закатил глаза Пузявич, снимая жилетку.
— Вот и тебя разморило, — кивает головой Кошкодавов, почёсывая волосатую грудь, — шутка ли в самом деле, сколько мы выдули бутылок!
— Да-а, такие случаи редко бывают. Пузявич не охоч на разговоры. Выпито — и дело с концом. Песок мягкий-мягкий. Тёплый такой.
— Вот, — одиноко философствует Кошкодавов, шевеля пальцами ног, — можно сказать — у тихой пристани…
В застилаемых винными парами мыслях Кошкодавова мелькала возможность самой потрясающей карьеры, он уже видел себя всесильным министром Кирилловского двора, скажем — внутренним или путейским — не важно, летающим на мощных аэропланах…
Вдруг он опасливо посмотрел на Пузявича, храпящего рядом на песке. А что, если…
— Нет, нет! Я тоже не последняя спица в колесе.
Кошкодавов даже отёр волосатыми ладонями внезапно выступившую испарину.
— Нет, нет! Конечно, нет! Пузявич же мой лучший друг. Он никогда не подставит мне ножку!
И, натянув пиджак на голову, Варсонофий, спина к спине, придвинулся к вздрагивающему от приступов икоты Пузявичу.
Море смеялось. По Горькому.
День, действительно, был полон впечатлений.
С утра марсианин Луфадук получил телеграмму от «правительства» с предложением прилететь за делегатами. С собой Луфадук пригласил Ирену, интересовавшуюся женским вопросом на Марсе. Аппарат немедленно отправился в полёт и вскоре скрылся за горизонтом.
Дука принялся занимать Ирену разговорами, знакомя её с различными деталями устройства аэроплана.
— Придётся часа четыре пробыть в полёте, а то мы вернёмся подозрительно рано! Я с наслаждением занимаюсь своей машиной.
— А как поживают наши новые товарищи? — поинтересовалась девушка.
— Они заняты переодеванием, подождите несколько минуточек.
Годар и Пулю ночью были тихонько проведены в ангар и спрятаны в кабине аппарата. Теперь «за ними» и летел аэроплан.
Ирена не вытерпела.
— Ну, что вы там долго возитесь!
— Сию минуту, мадемуазель! — пробаритонил из-за перегородки Годар.
Немного погодя они уже обменивались рукопожатиями. Новые «марсиане» забавно выглядели в плотно облегающих тело шерстяных костюмах.
Ирену слегка взбудоражили широкие плечи и сильно развитая грудь Годара. Она была женщина и, вдобавок, француженка.
— У вас очень кстати ваши бороды, господа! — заметил Дука. — Это, — он весело рассмеялся, — типичная особенность марсиан.
— И французских каторжников, — мрачно проговорил Пулю.
— Ну, бросайте всякое воспоминание об этом времяпрепровождении.
Годар нашёл уместным отвести излишние разговоры и направил итальянца к теме: аппарат и его конструктор.
— О, Мадонна! Четыре года носить в голове этот замысел…
Слова поползли из словоохотливого итальянца, как макароны из машины. Он вознаграждал себя за вынужденную молчаливость на острове.
— Вы понимаете, — хватал он за рукав то Годара, то Пулю, — что может означать такой аппарат в военном деле? Целый переворот!
— А в руках какого правительства вы желали бы видеть ваше изобретение? — осторожно справился Годар. — Вы его передадите, без сомнения, вашей родине?
— Нет. Не Италии. Италии нет! Есть Бенито Муссолини! Нет Италии — нет родины! Моя родина — весь свет!
— Ваша родина, — медленно проговорил Пулю, — класс буржуа, и вы и ваш аппарат до последнего винта принадлежите ему.
— Никогда! — сверкнул глазами Луиджи, — никогда, слышите вы! Я теперь обеспеченный человек, мне не перед кем пресмыкаться. Я хозяин своего изобретения!
— Хорошо, — перебил Годар, — в вашем творчестве вы нашли ваш путь, вы уяснили смысл своего пребывания на свете, а вот, что вы думаете о цели?
— Цели?..
— Да, да! Цели! В социальном смысле, разумеется.
Дука потупился.
— Когда я учился, я обладал весьма пустым кошельком и желудком, я имел цель — свою специальность.
— И вот вы у вашей цели. Вы обрели смысл и потеряли цель. Что ж это?
— Точка! Достижение… и всё!
— Ожидание конца. Где же «смысл»? Знаете, товарищ Дука, — Годар положил ему руку на плечо, — вы далеки от всякой точки. Вы, вы ничего не осмыслили… Смысл становится ясным, когда под него подведена некоторая перманентная цель и не какое-нибудь там коллекционирование марок, а нечто более обширное, — где ваши единоличные побуждения вольются в широкий коллективный поток. Сила определяет смысл вещей, а класс является носителем идей, есть — цель. Подумайте об этом.
И Годар спокойно отвернулся к Ирене.
— Теперь, мадемуазель, вы нас посвятите в права и обязанности, равно как и в способ поведения уважающих себя марсиан.
Больше всех на острове волновались, конечно, Пузявич и Кошкодавов. Они церемонно представлялись новым марсианам и с тревогой узнали, что «правительство Марса» согласно предоставить переселенцам с Земли просимый участок для поселения. Ковбоев и Стьюпид сделались жертвами их неорганизованного энтузиазма.
Так как делегаты г. Фрагодар и г. Марпуль должны были получить дополнительные инструкции от правительства, то заключение договора откладывалось до следующего дня, по какому случаю Кошкодавов и Пузявич решили кутнуть, закончив попойку мирным спаньем на песочке.
По намеченному плану О'Пакки и Дука должны были держаться почтительно по отношению «правительственных делегатов», причём Ирена не преминула про себя заметить, что у Дука это выходит правдоподобнее, чтоб не сказать больше.
16. Друзья боятся вырыть социальные пропасти
Договор подписали через день.
Ещё раз приходится удивляться традиционности, даже в обстановке чужой планеты, переговоров, соглашений и актов дипломатического характера. Обе стороны в чопорнейших выражениях выдвигали свои предложения, вежливо отклоняли одни и с удовлетворением принимали другие.
На столе беспрерывно стучал аппарат телеграфа, служивший для связи уполномоченных с правительством.
После обширных совещаний принятые пункты решили узаконить на бумаге.
