пожалуйста, достань нам с Костей билеты.
Неужели так и останется неизвестным, что же хотела Настя сказать мужу, пока не увидела рабочую спецовку? Может быть, нашла выход из безвыходного положения, может быть, изобрела такой вариант, когда вся сложная система координат сводилась к элементарным трем? Ой, возможно ли такое? Но ведь бегала, искала…
– Достану билеты, – сказал Иван, – достану, но ты скажи, Настя, что хотела сказать.
– Ничего. Вот фантазии!
Хороши фантазии! Отмахал километр чемпионским бегом, стоит на морозе, остывая и замерзая. А она, не обернувшись, пошла в сторону Дворца культуры, где отныне уже не работала окончательно.
– Ванюшка, вали в избу! – заорали справа, потом слева: – Смерзнешь, простудишься, вали в избу…
– Спасибо, я побегу.
Недолгое отсутствие тракторного бригадира в гараже, казалось, никто не заметил: сидели в яме, работали, подгоняли и подшлифовывали, заканчивая восемнадцатый, который по графику должны сдать через три дня. Механик Варенников Николай Павлович, появившись в гараже минутой раньше Ивана, держал речь:
– Вы это чего вдруг в энтузиазм вдарились? Витька, отвечай, зачем решили резко опередить график? Все равно больше червонца премиальных не получите, хоть на год раньше срока. Витька, я тебе говорю!
– Я виноват! – сказал Иван, подходя. – Здорово, Никола!
– Здоров, Иван. Чего раньше сроку?
– Да так… Трудом лечусь.
Николай Варенников подумал и сказал мечтательно:
– Если бы я насчет питья зарок не дал, мы бы с тобой, Иван, напились мертвецки…
После шести часов, когда закрыли и оставили на сторожа гараж, народишко пошел по домам, а Иван Мурзин, неопределенно пообещав тому-другому через полчасика составить компанию, остался возле гаража один. Если бы Настя жила на своей квартире, ему бы прямой путь к матери, а теперь куда двинешься?
– Ванюха, айда домой! – услышал за спиной голос матери. – Нечего шляться по чужим-то людям… Вона, удивляется! Да я кажную твою мысль знаю – не чужой, сама рожала… Айда домой!
Отмахала после работы на ферме два километра до гаража, чтобы забрать сыночка, обогреть и убаюкать… Хорошая мать! Тем не менее Иван сурово набычился.
– А чего дома делать, мам? Насте я билеты утром достану, на самолет посажу, ручкой помахаю. А разговоры и собачиться – мне под горло приступило.
Между тем они уже шли по темно-синему миру. Мать ростом сыну до подмышек, но шагали они похоже: сильно, длинной ногой, твердо вколачивая валенки в жестяной снег. Мурзины шли, работники, верные люди, хоть один из них, выяснилось, подлец и предатель.
– Ответь, зачем тянешь меня на истязание?
– Чего веду? Домой веду, – спокойно сказала мать. – Поесть, попить, поспать. Не бездомный, слава богу!
Ванюшка хмыкнул.
– Ты, мам, говори уж все до конца, пока идем в одиночестве.
– Говорю… Я обратный ход знаю. Тебе надо, Ванюшка, перед женой ползать на коленях… А врачам не верь.
Синева сгущалась быстро, Ванюшка не видел уже домов центра деревни, а материнское лицо с отблеском густой синевы казалось страшненьким.
– В чем я должен врачам не верить? – остановившись, спросил он. – Это интересно…
– А в том, что Любка аборт делать не может… Помнишь, когда еще об этом говорили… Думаю, неправда это.
Мать опустила голову, затаила дыхание. Иван на нее посмотрел ласково и печально.
– И ты, мам, сильно ожесточилась, если предлагаешь Любку без ребенка навек оставить… Знаешь что, мам?
– Но?
– Мы здесь придумкой не обойдемся, не выйдет придумка. Вытерпеть надо, дождаться, как жизнь сама себя поведет. – Они тронулись в путь. – Ты не знаешь, мам, чего меня Настя по всей деревне искала?
– Зачем? Думаю, не иначе как хотела в последнем разговоре с тобой помириться… Слушай, а ежели нам бутылку водки взять у продавщицы Феньки?
Водка не помогла.
Сначала Мурзины сидели за громадным столом, Костя занимал хозяйское место, на столешнице – обычное: щи, поджарка, компот. А бутылка водки стояла нераспечатанной, так как Настя, увидев ее, фыркнула и строго сказала, адресуясь к Прасковье Ильиничне, что ей, Насте, не безразлично, сопьется или не сопьется отец ее сына. Понятно, после такого яркого выступления Мурзины со своей бутылкой водки притихли. И, только покончив со щами, Иван Мурзин сказал:
– А я надеялся, что водка нам поможет. Дескать, придаст новую окраску переливаниям из пустого в порожнее.
Шутка определенно не удалась. На лице Насти читалось одно!
