фотографиями. Вот мы с Асей около школы первого сентября, а тут Ася одна около старой берёзы у нас во дворе…
Я перевернула Асину фотографию и быстро написала на обратной стороне: «Борису Левицкому от Оли». Потом подумала, что бы ещё написать, — и поставила сегодняшнюю дату.
Часть III
Ужасный день
Сегодня был просто ужасный день, хотя начинался он совсем неплохо, даже весело. Литературу у нас сейчас ведёт практикантка из педа — мы зовём её «Танечка». Танечка очень старается заинтересовать нас и рассказывает на уроках много интересного. Жаль, что никто не слушает… Когда Танечка остаётся с нами одна, без Валентины Игнатьевны, мы не слышим даже друг друга, а уж что там рассказывает Танечка, понять невозможно!
Но сегодня на уроке за задним столом сидела Валентина Игнатьевна и Танечка смогла наконец показать, на что она способна.
Мы проходим Пушкина, про «и жало мудрое змеи в уста замершие мои вложил десницею кровавой».
— В этом стихотворении много устаревших слов, — сказала Танечка. — Например, «уста» и «десница». Кто сможет объяснить, что они означают?
Танечка посмотрела на нас, но все, естественно, молчали — мы же не в пятом классе, чтобы тянуть руки и подпрыгивать от нетерпения.
— Никто не знает? — удивляется Танечка и заглядывает в журнал. — Родина?
Оксана встаёт, смотрит лениво в окно и только потом дотрагивается пальцем до губ:
— Ну губы!
— А «десница»?
Этого Оксана не знает, и Валентина Игнатьевна за задним столом недовольно качает головой.
Может быть, Танечка подумала, что это её осуждает Валентина Игнатьевна, — за то, что она нам плохо объяснила? Во всяком случае, практикантка вызвала Родину к доске и велела ей написать эти и другие устаревшие слова и их значения.
— Лоб, — сказала Танечка, — раньше как называли? Правильно, чело! Щёки — ланиты, губы — уста, нос… — Танечка задумалась.
— Рубильник!!! — крикнул с третьей парты Толя Родионов, и всем — даже Валентине Игнатьевне и Танечке — стало очень смешно. Правда, есть опасение, что к Родионову прилипнёт теперь этот «рубильник» намертво!
Домой я шла одна, без Аси, потому что у ворот школы Асю поджидал парень в джинсовой куртке с меховым воротником — наверное, это и есть Андрей. А дома меня встретил папа! Обычно он приезжает в субботу, а сегодня — только среда, но папа сказал, что у него на работе отгул, вот он и решил махнуть к нам. За обедом папа рассказывал про Антошку — какой он забавный и умный, сколько он весит и какой у него рост в сантиметрах — как будто мне интересно! Папа привёз целую кипу Антошкиных фотографий. Я посмотрела, чтобы не обидеть папу: ну ребёнок и ребёнок — ничего особенного!
А когда папа сказал, как всегда: «Ну что, Лёка? Пойдём по нашим местам?», мне почему-то не захотелось, и я придумала, что у меня болит голова.
Бабушка тут же достала градусник, но я сказала, что мне нужно просто полежать, и ушла в свою комнату. Там я залезла на подоконник, задёрнула шторы и стала думать о том, что, кроме бабушки, у меня теперь никого не осталось на свете. Для Аси я давно уже не самая лучшая подруга, а просто одна из знакомых, и стоит появиться на горизонте какому-нибудь парню, как она тут же бросает меня одну. А у папы теперь есть Антошка…
— Кажется, кто-то на нас обиделся… — папа раздвигает шторы и берёт мою тетрадку. — Можно?
Папа читает про себя стихотворение, а я смотрю в окно. Ну и пусть! Пусть все как хотят!.. И пусть папа уезжает к своему Антошке, раз так!..
— Ну вот что! — говорит папа и хватает меня в охапку, как маленькую. — Давно пора тебе переезжать в Нижний! Пойдёшь в хорошую школу — в лицей или в английскую! Рано или поздно всё равно придётся тебе куда-нибудь поступать — ну не в Арзамасский же пед!
— А что пед? — вмешивается бабушка. — Сейчас к нам идут очень сильные абитуриенты! Даже с
