С той стороны чащи, кто-то завозился. Свет фонаря ударил в глаза зверю и он кинулся через густые заросли, в противоположную от них сторону. Ядвига не могла сказать, кто из них больше напуган – они или зверь.
Продолжая бежать в темноте, они оказались на краю пропасти. Тут, на узком карнизе они и просидели до самого рассвета, притаившись за кустами какого-то колючего растения, возвращаться к озеру в темноте желания не было. Утром, пока Роберт спал, Ядвига решила вернуться к месту ночного происшествия. Во- первых, нужно было собрать вещи. Во-вторых, она хотела знать, что, вернее кто, стал причиной их поспешного бегства.
На том самом месте, откуда раздавалось сопение, она нашла следы здоровенных кошачьих лап. Тут же лежали остатки вчерашнего недоеденного ужина, так некстати прерванного ими. Зрелище было неприятным, девушка едва сдержала рвотные позывы. Животное, скорее всего, струсила точно также как и они с Робертом. Ядвига, поблагодарила ангела хранителя, положившего в «аэрофлотовский мешок» фонарик. Неизвестно что с ними было бы, если бы яркий луч света, направленный в морду ягуара не вспугнул большую киску. Хорошо, что ветер в ту ночь дул в другую сторону, от ягуара к их лагерю, занятый ужином зверь не учуял людей.
Дальнейший спуск прошел без приключений, довольно легко, без осложнений. Когда они спустились на равнину, по удобной тропе, которую можно было даже назвать дорогой, они двинулись к поселку, который теперь на самом деле был рядом.
Когда они добрались до этого «поселка», то не встретили ни одной живой души. Их, естественно, не ждали. Никто не выскочил с хлебом солью, с троекратными поцелуями и духовым оркестром похоронно- пожарной команды. Юные девы, в травяных юбочках с кольцами в носу и пирсингом в районе пупка, с ожерельями из цветов на тонких шеях не спешили облабызать путешественников.
Первым живым аборигеном, встреченным ими, оказался субъект, сидящий на пороге самой большой лачуги. Здоровенный мужик в спортивных трусах, смахивающий на борца сумо, с огромным животом, кулачищами-арбузами, лоснящимися от жира щеками, поросшими черной щетиной. Спереди его череп был девственно гол, как у только что народившегося младенца, а на затылке болталась тоненькая длинная косичка, на манер китайской. В ухе этого живописного субъекта болталась пиратская серьга, голый живот покрывали замысловатые татуировки в виде морских коньков, якорей, парусников и обнаженных русалок с рубенсовскими формами. При каждом движении мужика они оживали, будто картинки в мультфильме. Здоровяк при виде новых лиц удивленно вскинул брови и растянул губы в широкой улыбке, обнажив два здоровенных передних зуба, почему-то ярко-оранжевого цвета. В руках он держал маленький боченок с какой-то жидкостью. Возле его ног лежал «Калашников».
Скорее всего, «абориген» и был тут главным, «большим» начальником, и самым трезвым или самым устойчивым. Все остальное население, судя по огромному количеству разбросанных где попало бутылок, бочонков, было совершено пьяным.
Кое-кто лежал без сознания, растянувшись по земле, прижимая к груди кружки или бутылки. Кое-кто топтался в диком танце, помеси эротического и сумасшедшего, под слышную только ему музыку. Какой-то перепившийся субъект, длинный тощий, с обвислыми усами, кривыми ногами и крохотной головой на длинной шее, пытался устроить стриптиз, стягивая с себя одежду. Однако, руки его не воспринимали команды, которые отдавал мозг. Они запутались в рукавах, а ноги в штанинах. Так, с приспущенными портками, болтающимися на его тощей заднице, в рубашке, сползшей на одно плечо, он продолжал немыслимые конвульсии.
Толстопузый громко икнул, протянул к ним руки, качнулся и свалился с порога. Едва его голова коснулась земли он смачно захрапел. На секунду Тюфяков испугался за мужчину, от такого удара сотрясение мозга заработать раз плюнуть… Однако, голова у мужика оказалось гораздо крепче, чем он предполагал.
Роберт подобрал одну из бутылок, с остатками жидкости и понюхал. Отвратительный запах шибанул в нос, так, что на глазах выступили слезы. Тюфяков закашлялся, его чуть не вырвало. Как можно пить такую гадость?
– Что это? – спросила девушка, отбирая у него бутылку. Запах показался ей знакомым, такую гадость ей как-то доводилось пробовать в одном ресторанчике с псевдомексиканской кухней.
– Фу, мерзость – «качаса», водка из сахарного тростника, – произнесла она, отбрасывая как можно дальше бутылку с отвратительно пахнущей жидкостью, – Пойдем поищем, может здесь хоть один трезвый человек найдется? – произнесла она.
Поселок оказался небольшим, но ужасно грязным для своих крохотных размеров. Здесь странным образом уживались роскошь и нищета. Допотопное освещение керосиновыми лампами и кондиционеры, печки на манер буржуек и двухкамерные холодильники, грязные, вытертые гамаки и телевизоры с суперплоскими экранами. Все население поселка было одето в какие-то лохмотья, всех времен и народов, но почти у каждого были солнечные очки, сотовые телефоны.
В поселке не имели никакого представления о гигиене, зловонные лужи, кучи куда сваливались отходы, наблюдались всюду. Невозможно было ступить шагу, чтобы во что-нибудь не вляпаться. В отбросах с удовольствием копались грязные чумазые свиньи, серо-бурые куры и прочая домашняя живность.
Чуть на отшибе стояла лачуга на которой висела табличка с надписью «Гранд Отель». С другой стороны лачуги висела надпись: «Банк Империал», табличка на неказистом сооружении рядом гласила: «Шериф. Управление национальной безопасности острова», там же висела другая – «Губернатор острова». Жители поселка были большими оригиналами или большими патриотами своего острова. Забавным было то, что буквы были латинские, а слова русские.
Роберт с Ядвигой переглянулись и толкнули двери «Гранд Отеля». Как и положено заведению такого масштаба, у входа их встретил швейцар, никак не отреагировавший на появление посетителей. На грубосколоченном табурете, сидел забавный старикан, с длинной белой бородой и пышными усами. Из одежды, вероятно, по причине жаркого климата, на нем были только здоровенные трусы с лампасами, фуражка с кокардой и кобура, из которой торчал ствол пистолета. Старикан мирно дремал, привалившись к стене. От него не просто воняло тростниковой водкой, от него несло за версту.
– Дурдом какой-то, – прервал затянувшееся молчание, Роберт, – Заповедник алкоголиков, – добавил он.
Ядвига кивнула головой, оглядываясь по сторонам. Она пока ничего не сказала Тюфякову об оружии. Слишком много его было для жителей «мирного» поселка.
Жители поселка тяготели к пышным названиям, ничем не обоснованным. Какое может быть управление национальной безопасности, если на острове не больше тридцати человек. Вот и название – «Гранд Отель» для такого клоповника, как эта хижина-гостиница, слишком пышное название. Две крохотные комнатушки с немытым лет десять полами, затоптанным и заплеванным сигаретными окурками, жвачкой и еще черт знает чем.
Стойка бара, с телефоном, цветным телевизором, судя по марке, стройными рядами разнокалиберных бутылок, с одинаковой на вид жидкостью. Ядвига была готова поспорить, что в бутылках разлита все та же мерзость – «качаса». Вот и весь шик.
Девушка подняла трубку телефона, со слабой надеждой, на то, что связь есть. Телефон молчал. Ядвига попыталась включить телевизор – безрезультатно, на последок она нашла выключатель, щелкнула и… Света не было. Ясно, вся эта техника, сплошная бутафория, электричества в поселке нет. Раз нет электричества, значит нет цивилизации. А что же тогда здесь есть? Чего ради эти люди живут в такой глуши?
Вот уже полчаса девушку не покидало дурное предчувствие, что-то здесь было не так. Здесь им угрожает опасность. Девушка боялась высказать свои подозрения вслух.
В последние годы в прессе, все чаще и чаще появлялись сообщения о пропавших судах, участившихся нападениях на прогулочные яхты неизвестных бандитов. Поговаривали, что существует тайная пиратская организация. Интернациональная шайка морских разбойников, большую часть которых составляют бывшие советские матросы, забытые родным государством во время экономического кризиса в иностранных портах. Чей-то корабль арестовали за долги и неуплату каких-либо пошлин, кого-то подставили, кого-то поймали на контрабанде. Родине, занятой политическими баталиями, очередными дефолтами, проводами на пенсию своих руководителей, некогда было заняться непутевыми детьми. Тогда то они решили позаботиться о себе
