и, потом, с них можно одежду снять. Вон у твоего ботинки хорошие, рубашечка… А у тебя нет конфетки? – вдруг жалобным голосом произнес гном.
– Нет…
Гном разочаровано вздохнул и сгорбившись, зашаркав ногами, поплелся в другой угол подвала. Ядвига захлопала по карманам, сейчас уйдет, Господи, чем же его удержать? Она запустила руку в карман брюк Роберта и нащупала там тверденькую пластинку кускового сахара. Остатки аэрофлотовских пожертвований.
– Постой, у меня сахар есть, кусковой, – крикнула она.
Гном развернулся и засеменил к ней, протягивая руки.
Ядвига помахала перед ним пластинкой и спросила:
– Мужик, ты кто?
– Я? Тут живу, – ответил он.
– У тебя имя-то есть? – теряя терпение, спросила она.
– Крот.
– А наверх ты как выходишь? – решила зайти с другой стороны Ядвига.
– Дай сахар, дай сахар, дай сахар, дай сахар, – заканючил гном Крот.
Девушка развернула упаковку и кинула в протянутую руку белый кусочек.
Крот торопливо, боясь, что отнимут, запихал сахар в рот, блаженно сощурился и закивал головой.
– Еще! – требовательно произнес он.
– Как ты отсюда выбираешься? – жандармским тоном рявкнула Ядвига.
Крот, на умственную деятельность которого, вероятно, подействовал сахар, совершенно нормальным тоном произнес:
– А у меня тут лаз есть, норка, вон под кучей соломы, где немертвяк лежит. Я днем гуляю, ночью домой прихожу… У меня редко гости бывают… А ты добрая… Дай сахару, – снова заканючил Крот дебильным тоном, вероятно, минута просветления прошла.
Ядвига бросила ему остатки сахара и кинулась в тот угол, где был лаз. Она отодвинула Тюфякова от стены и, преодолевая брезгливость, начала разрывать свалявшуюся гнилую солому, молясь, чтоб здесь не было мышей, змей, пауков. Ядвига, конечно, была девушкой выносливой, тренированной, с железной нервной системой, но мышей не любила.
Лаз действительно был тут, в этом месте. Но был он такой узенький, что протиснуться в него мог только Крот. Ядвига могла бы попробовать, но транспортировка Тюфякова заметно осложняла дело.
Откуда он появился в этих каменных стенах, с какой целью его соорудили?
Снова застонал Роберт, она склонилась над ним, пытаясь привести в чувство.
– Тюфяков, Тюфяков, очнись, очнись… ну очнись же, придурок! – (слово «придурок» выскочило у нее помимо воли и получилось почти нежным и ласковым).
За спиной Ядвиги снова что-то зашуршало, она оглянулась. Крот протягивал ей консервную банку с водой:
– На, плесни ему водички, может, полегчает.
Водичка попахивала тиной, плесенью, но выбирать не приходилось. Яна оторвала полоску ткани от рубашки, смочила ее и принялась обтирать лицо Роберта, стирая запекшуюся кровь. В тусклом свете огарка Роберт выглядел ужасно, краше в гроб кладут. Серое лицо, темные круги под глазами.
– А, может, того, придушим его, чтоб не мучился? Чего он стонет? – робко высказался гном. – Поможем, а одежду поделим, а?
– Я тебе помогу, я тебе поделю! – рявкнула девушка.
В этот момент Тюфяков открыл глаза, его лицо исказила гримаса боли:
– Ты чего так кричишь? Оглушила, – слабым голосом произнес он.
– Очнулся… – радостно произнесла Ядвига. – А я уж думала все, отгулял.
– Где это мы? – пытаясь разглядеть что-нибудь в полумраке, поинтересовался Роберт.
– Мы, Робенька, в подвале, в казематах, так сказать. Говорила я тебе, сваливать надо, а ты… Ну, да ладно, чего уж там.
– За что это нас? – спросил ничего не помнящий Тюфяков.
– За сопротивление властям, за незаконное вторжение на территорию поселка, за защиту чести и достоинства. Список длинный. Между прочим, выражаю тебе большое дамское спасибо, ты действовал «аки тигр».
Пока Яна посвящала Роберта в события прошедшего дня, участником коих он был, но очевидцем, в силу потери сознания, не являлся, Крот испарился. Покинул свое убежище через дырку в стене. Сделал он это тихо, по-английски, не предупредив своих «гостей», не попрощавшись. Узники только тогда поняли, что они одни, когда Крот не отозвался на зов. Огрызок свечи, любезно предоставленный «хозяином», давно потух, темень была такая, что не видно было собственных рук у самого носа.
– Крот, Крот, Крот, – с каждым разом больше повышая голос, звала Ядвига.
В ответ – тишина.
– Тьфу, придурок, сбежал, – в сердцах проговорила девушка, которая не успела получить и половину нужной информации от этого добровольного узника.
Роберт, который о существовании гнома еще ничего не успел узнать, спросил:
– Яна, ты чего, у тебя с головой все в порядке?
– У меня? У меня все в порядке, а вот у Крота, очевидно, нет.
– Яна, успокойся, разве кроты могут быт сумасшедшими?
Девушка, до которой дошло, почему голос Роберта стал напряженным, засмеялась:
– Ой, Роберт, ты меня уморишь, честное слово. Я не сдвинулась, не надейся. Крот, этот местный житель, отшельник так сказать, диссидент или диггер, называй как хочешь. Живет в этом самом подвале, с жителями поселка почти не контачит. Я когда на него в темноте наткнулась, чуть не обделалась… Думала все, кердык! Вампиры, вурдалаки на ум полезли, все жутики, которые когда-нибудь смотрела.
– Я думал у тебя нервы железные, – произнес Тюфяков.
– Я тоже так думала, да только свяжись с вами и не в такое поверишь, – ворчливо отозвалась девушка, – Короче, Крот показал мне выход отсюда. Только мы с тобой в эту дыру не пролезем. Как говорил Винни: «Это все потому, что у кого-то слишком узкая дверь…», на что другой персонаж этой же сказки отвечал: «Это все потому, что кто-тот слишком много ест»…
– Где, где выход, – перебивая девушку спросил Роберт.
– Ты возле него лежишь, – произнесла она, – не веришь мне на слово? Попробуй. Только лезть в него не советую, я тебя доставать из этой дыры не собираюсь…
Роберт разгреб солому и руками нащупал отверстие. Оно на самом деле предназначалась для дистрофика взрослого или худенького подростка. Даже если их продержат ту без пищи пару дней, в отверстие они не протиснуться.
– Что будем делать? – спросил Роберт, после неудачной попытки воспользоваться лазом.
– И почему это ты у меня раньше не спрашивал, – съязвила девушка, – тогда бы мы с тобой не сидели в этом гребаном подвале, улетели бы как белые люди, сейчас бы сидели в кафе с видом на океан и пили бы холодное шампанское… Я бы в ванной, среди душистой пены…
Фантазии на тему цивилизации были прерваны, раздавшимся сверху скрипом, открываемого люка.
– Эй, ты, – крикнули сверху, выйди на свет.
Роберт и Ядвига поднялись и вышли на середину подвала, куда падал столб дневного света.
– Да не ты, – крикнул охранник, побряцивая оружием, Роберту, – Баба.
Сверху сбросили подобие лестницы, ветхое, скрипящее сооружение.
– Она никуда не пойдет, – собрав все свое мужество, как можно непреклоннее произнес Роберт (получилось правда неубедительно из-за дрожащего голоса).
– Да ну? А с Калашом поговорить не хочешь? – загоготал второй охранник, щелкая затвором.
– Я не собираюсь разговаривать ни с каким Калашом, – произнес Роберт в ответ, оттаскивая Яну в дальний, темный угол подвала.
– Пусти, – вырываясь, тихо произнесла девушка, – Совсем спятил, в Рембо играешь? Калаш – это автомат Калашникова, пристрелят тебя сейчас, как куренка и все. С этими гоблинами надо по другому
