Нестор стоял на промерзшей палубе босой и, раскинув руки навстречу холодному солнцу, кричал:
– Я сделал это!!! Да, я сделал!!!
Майки просто улыбался и плакал.
Антип не понимал радости людей, глядя на эту жутковатую ледяную пустыню, но за компанию дружелюбно подтявкивал общему настроению.
Они пришвартовались возле огромного, весом, пожалуй, тонн тридцать, айсберга и пили капитанское шампанское, вытащенное им из заначки. Чуть хмельные, они улыбались Северу и Югу, целовали друг друга и хлопали по плечам. А потом по радио связались с Большой землей, дали свои координаты, и Давиди попросил, чтобы лодку запеленговали со спутника.
– Ты ведь заплатишь за это? – был убежден капитан.
Нестор на радостях был готов на все просьбы отвечать «да», а уж за пеленгацию, за подтверждение, что он на пятнадцатиметровой лодке из Антигуа добрался до Антарктики, за то, что у него есть яйца – «они есть у меня!!!», – он рад был отдать все, что имел! Продиктовал номер кредитной карты.
А потом они сошли на лед и походили по нему. Замерзли, несмотря на теплые вещи, но все равно радость побеждала все ничего не значащие сейчас неудобства.
– Чего делать будем? – спросил Нестор, прыгая с одного тороса на другой.
Майки к его вопросу проявил живейший интерес.
Капитан задумался и проинформировал команду:
– Да ничего делать не будем! Чего тут делать?.. Переночуем, натопим воды на обратно и пойдем в Европу… Может, что-то мясное подстрелим, мяса хочется!..
Весь оставшийся день они занимались водой на дорогу к дому. Отморозили руки и вечером грелись капитанским ромом.
А когда все разошлись по каютам, Нестор вытащил спутниковый телефон и набрал ее.
– Ты в Антарктике, Строитель?
– Да, любимая!
– Ты молодец, Строитель! Я горжусь тобой!
– Я тебя люблю! – Он был переполнен этим словом и повторял его неустанно: – Люблю!
– В твоем доме все в порядке! – уверила она. – Я оказалась неплохой хозяйкой!
– Я посвящаю этот переход тебе!
– Спасибо.
– Ты ждешь меня?
– Конечно, Строитель!..
Он полночи не спал, все думал о ней как о неожиданном счастье, подаренном Господом в его сорок лет.
– Спасибо тебе, Господи! Спасибо!..
Его разбудил Давиди, тыча в плечо двустволкой:
– Вставай, там тюлени!
– Что? – спросонья не понял Нестор.
– Мясо! – злился капитан. – Нам нужно мясо!
Нестор быстро оделся.
Проснувшийся Антип трясся от возбуждения.
– Я готов, – сообщил Нестор.
– Собаку не берем!
– Почему?
– Спугнет! Запри его хорошенько!
Вышли в кубрик без Антипа. Майки, в шапке из беличьих шкурок, ждал, крепко сжимая в руках гарпун, подаренный Нестору стариком Юджином.
– Держи ружье! – протянул капитан двустволку.
– Нет, – отказался Нестор. – Я не умею стрелять. Я буду с гарпуном. Ты умеешь из этого стрелять, Майки?
Матрос кивнул, сказав, что ходит на охоту со своим дядей, и они произвели обмен.
– Я буду на подстраховке! – предупредил Нестор.
Антип задремал, ожидая возвращения людей, и приснилось ему, что он палка, летящая в человека…
Они сошли на лед и, ступая след в след, пошли навстречу солнцу.
– Они там, – шептал Давиди, показывая за айсберг. – Я слышал их!
И действительно, как только они обогнули ледяную гору, то увидели полынью величиной с небольшой бассейн, а возле нее трех небольших тюленей и одного детеныша, белька, играющего поодаль с растерзанной рыбиной.
Тут итальянцы не выдержали. Их темперамент заставил обоих выскочить на открытое место и ну палить по тюленям!.. Из двух стволов, двумя залпами!..
И расстояние было большое, и неумелыми стрелками они, видимо, были, только грохот произвели неимоверный. Взрослые тюлени бросились к полынье, отчаянно перебирая ластами, и все трое, соскользнув в ледяную черную воду, вмиг исчезли. Впрочем, одно животное, самое маленькое, нерпа, вынырнуло на поверхность и стало кричать, призывая запоздавшего детеныша к воде. Белек неуклюже пополз на зов матери, сливаясь белым пухом со льдом, лишь черные, как угли, глаза выдавали его.
– Бросай гарпун! – заорал Давиди Нестору. – Бросай!!!
И Майки, охваченный первобытным азартом охотника, орал во всю глотку:
– Уйдет!!! Бросай!!!
Нестор повинуясь общему призыву, сам трясущийся от адреналина, взял гарпун в правую руку, отвел ее за спину, напряг мышцы плеча и метнул антикварное оружие что было сил.
И время остановилось.
Game over!
– Кем ты себя чувствуешь? – спросил гранит.
– Собакой… Джек-рассел-терьером…
– А сейчас?
– Я чувствую себя острием гарпуна… Я лечу…
Я – собака джек-рассел-терьер, лечу и чувствую себя древком копья…
Я чувствую себя бьющимся сердцем, в которое я, джек-рассел-терьер, лечу, стремясь попасть острием гарпуна, которым я себя чувствую, в сердце, которым я являюсь…
Я – Алина, в которой сердце – это я.
Я – Нестор, отец Анцифера, я – Анцифер, сын Нестора, бросившего копье в самого себя…
Я – Алина, которую убил Анцифер…
– Все?..
– Мне кажется, у меня получилось. А тебе?.. Ведь правда у меня получилось?.. Ты слышишь меня?.. Ты гордишься мною? Эй!.. Ты опять пропал!.. Почему ты не отвечаешь?!! Ты завидуешь моему успеху!.. Это просто ни в какие ворота не лезет!!! Кто я, по-твоему!!? Отвечай, гондон!
«Ты – это я», – подумал про себя гранит и стер для него другой левел, а сам остался на всех левелах одновременно.
Гранит любовался созвездием Лебедя и размышлял о том, что времени нет. Что он и есть время, которого нет… Но он должен был признаться самому себе, что есть скука, заставляющая его создавать левелы, другие пространства, создавать себе учеников и быть капитаном, у которого никогда не будет команды… Он – один. Одиночество – наивысшая форма существования капитана! Одиночество – океан для капитана, по которому плывет гранит!..
Кровавый след от белька тянулся до самой лодки. Жалобно кричала нерпа.
Давиди тащил добычу, зацепив ее острием гарпуна. Вдруг под прозрачным льдом он увидел лицо Гарри с выпученными глазами. Гарри, сын Юджина, что-то пытался сказать, но только пузыри пускал. Течение уволокло его в открытый океан, оставив капитана Давиди Фреши в недоумении…
А потом Майки потащил тушу, измазав меховые унты кровью.
