Сашенька сравнила двух стариков и почувствовала, что к главврачу чувствует нежность, с капелькой жалости, а к рядом стоящему отношение было, как к пожилому, но мужчине. Она украдкой опустила глаза и посмотрела на руки профессора, лежащие на подоконнике. Это были два мохнатых молота с маленькими старческими пятнышками на коже. Сашенька удивилась, что прежде никогда не обращала внимания на руки учителя… Из глаз девушки выкатилось по слезинке, но этого никто не заметил…
– Ну что ж, – оторвался от созерцания внутреннего пространства профессор. – Посмотрим, что там в голове у вашего протеже?
Она кивнула.
Глаза женщины-врача, проводившей обследование, были похожи на куриные яйца. Такие обычно бывают, когда у человека ну совсем плохо со щитовидной железой, или при крайнем удивлении.
Специалистка по компьютерной томографии имела обширный опыт, мозгов перевидала всяческих, и микро, и макроцефалических, и с огромными опухолями, и вообще видала голову без мозга как такового. Так что Сан Сановну, как ее звали коллеги, удивить чем-либо было нереально.
Тем более было странно видеть, как ее глаза покидают орбиты.
– Ну, дорогие мои, – проговорила она мужским голосом. – Ну, это, я вам скажу!.. – она выругалась коротко и сочно. – Чтобы номера на мозгах были написаны!..
– Какие номера? – не поняла Сашенька.
– Восьмизначные!
– Где! Где?!! – склонилась Бове над монитором компьютера.
– Да вот же!
Сан Сановна увеличила изображение и выделила нужный кусок квадратом.
– 56723811 – прочитал профессор Фишин.
– А что это за буквы? – непонятно кого спросила Сашенька.
– Латиница, – ответил учитель. – Только вверх ногами.
Сан Сановна тотчас развернула изображение, сделав его как можно четче.
– Bill, – прочла Сашенька. И следующее: – April…
18
Через некоторое время Мятникова вновь родила детенышей, и когда Билл попытался их сожрать, предупредила крыса, что перегрызет ему горло, когда тот будет спать.
– Буду рвать тебя на мелкие кусочки! – и страшно провыла.
– А где еды взять? – растерянно вопрошал американец.
– Оторви свою задницу и сам позаботься о себе!
– Мне очень тяжело ходить, – грустно посетовал американец.
– Конечно, – подтвердила Мятникова. – Разожрался, как свинья на убой!..
Вероятно, крыс испугался угроз Лили и стал иногда исчезать, возвращаясь довольным и сытым.
Она подозревала, что американский производитель занимается каннибализмом, но нотации читать отцу своих детей считала делом бесполезным. Животное…
Вскоре ее ждал еще один удар… Выросли детеныши, и прежде, чем покинуть материнское гнездо, покусали Мятникову чуть ли не до смерти, а сонному Биллу изжевали хвост.
– Я тебе говорил, – возмущался крыс. – Говорил, что лучше было этих гаденышей самим съесть!
Лиля слушала его и думала, что вот оно, истинное материнство. Вот ее высохшие соски и свалявшаяся шерсть на брюхе…
– Я ненавижу! – вдруг вскричала она. – Ненавижу!
– Чего? – поинтересовался Билл.
– Я ненавижу эту жизнь!
– Есть какая-нибудь другая?
– Есть! – пылко ответствовала Лиля.
– Какая же?
– Человеческая!
– И что? – все-таки душу Билла, при поруганном хвосте, успокаивала собачья медаль. – Хочешь прожить человечью жизнь?
– Я ненавижу! – вновь вскричала Мятникова.
– Слышал.
– Я ненавижу людей!
– Я тоже, – он полакал из лужи свое отражение. – Всех, кроме Слизкина и Василия Кузьмича.
– Давай остановим метро! – вдруг предложила Мятникова.
– Это что?
