вред она может принести человеческому организму… Можно ли бороться с болезнью?
— Надо еще подтвердить ее!
— Так подтверждайте!
Лизбет поднялась с кушетки, вытащила из ноздрей тампоны и бросила их в урну.
— Пойду я.
— Завтра жду вас в девять!
Она обернулась с удивлением на такой приказной тон.
— Пожалуйста, — добавил доктор Вейнер. — И постарайтесь вспомнить, где вы нашли эту радиацию!..
Она вернулась домой и легла отдохнуть. Вспомнила, что уже более суток не ела. Насильно заставила себя подняться и дошла до кухни, где пожевала кусочек сыра с французским хлебом и выпила немного молока.
Опять легла. Задремала… А потом вскочила от пришедшей сквозь сон мысли. Сняла телефонную трубку и набрала номер справочной.
— Мне нужен прибор, который измеряет радиацию, — сказала она телефонистке. — Где я его могу приобрести?
— Счетчик Гейгера?
— Наверное… Да-да!
Она записала телефон и тотчас связалась с фирмой, торгующей необходимой ей вещью.
К ней выехал курьер, который после оплаты объяснил женщине, как использовать прибор, как за ним ухаживать и прочее.
Как только курьер отбыл, Лизбет подсоединила к прибору элементы питания и включила штуку, похожую на небольшой радиоприемник.
Она знала, где искать…
Со дня основания сыном лаборатории в дальнем крыле дома Лизбет никогда туда не заходила. Считала: если сын захочет, сам позовет…
Сейчас она шла по длинному темному коридору, слушая потрескивание счетчика, и ощущала себя уфологом, выслеживающим инопланетное существо.
Подошла к двери, покрутила ручку. Закрыто…
— В самом деле, — проговорила Лиз. — Что такое! — и с силой толканула дверь плечом. Раздался скрежет косяка, замок сломался, и дверь в лабораторию Роджера распахнулась.
Счетчик по-прежнему потрескивал вяло. Лизбет включила свет и оглядела огромную комнату, сплошь уставленную диковинным оборудованием. В ее сердце вошла гордость за сына, за то, что он самостоятельно справился с наукой и произвел на свет то, что ему нужно было…
Она добралась до печки, и здесь счетчик из еле живого превратился в стрекочущего кузнечика.
— Вот оно, — прошептала Лизбет и разглядела на стенке печи кусок какой-то горелой плоти, угли почти законсервировались. Присмотрелась внимательно, морщась от смертельного стрекота. — Гусь! — вспомнила она. — Новый год!
И тотчас бросилась вон. Не от страха, что хлебнет этой самой радиации, а опять к телефону, звонить сыну.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — сдерживая волнение, спросила Лизбет.
— Да, — удивился Роджер. — А что такое?
— Ты когда-нибудь кровь сдавал?
— Делаю это каждые три месяца.
— А когда в последний раз?
— Неделю назад… Да что такое?
— Все нормально?
— Абсолютно.
У нее слезы из глаз потекли от счастья. Она прижала счетчик Гейгера к груди и удивилась сама себе, что в организме обнаружилась душевная влага.
«Бедные японцы», — жалела жителей Хиросимы и Нагасаки Лизбет.
Она решила, что выделит миллион фунтов для разработки новых методик лечения лучевой болезни. На том и успокоилась. Видела себя в зеркале огромной, с тяжеленным задищем, и была уверена, что плоть справится с болезнью!
А Роджер, до звонка наблюдавший пьяную голую Лийне, теперь думал, что мать его потихоньку сходит с ума… Как Лийне похожа на его мать…
Роджер с Лийне поехали в Россию, вернее на самый край ее, только через три года. Они находились в составе делегации «Дружба с Коловцом» и тряслись в русском вертолете над озером Ладога. Их кидало и бросало в воздушные ямы. Роджер смотрел на крутящиеся лопасти машины и был уверен, что они отвалятся…
Наконец сели на бетонную площадку, где их встречали.
