- Я звоню, чтобы напомнить о Вальгалле.
- О чем? Повторите, пожалуйста. Плохо слышно.
- О Вальгалле.
- Теперь понятно.
- Ну а раз понятно, - сказала Даниэла в трубку, - так действуйте.
Ши Чжилинь чувствовал неимоверную усталость. Когда он был молод, то мог бы помериться силами с самим Небесным Драконом и загнать его за облака. Теперь с каждым вздохом он чувствовал, как на него наваливается вся тяжесть мира.
Голый и весь в поту, он лежал на кушетке посреди комнаты на своей вилле в Пекине, ожидая сеанса иглоукалывания. Не так давно это бывало раз в неделю. Теперь ежедневно.
Боль. Ужасная боль.
Он лежал на животе, скромно прикрыв чресла простынкой, опустив голову на скрещенные руки, и думал о долгой войне, которую ведет во имя будущего Китая. Небесному Покровителю вообще-то не полагается стареть. И страдать от болей. Настоящий Небесный Покровитель бессмертен, и он может сколько угодно гонять по небу покрытого золотой чешуей Дракона.
Этого он никак не мог понять. Старость, казалось бы, не должна была его тревожить. Ведь у него был рен, его заветный генеральный план. Он жил в его мозгу, беспокойный, словно стая перепелов. Сколько постоянно меняющихся ситуаций, к которым надо приспосабливаться, сколько неожиданно появляющихся врагов, с которыми надо бороться, сколько судеб друзей в его руке!..
Вчера он услышал о назначении Дэн Сяоху, человека из группы проверки У Айпина, на пост заместителя председателя КПК по идеологии. И, как Чжилинь и ожидал, этот ястреб немедленно развернул кампанию по борьбе с 'духовными шатаниями' среди молодежи.
Чжилинь взывал к премьеру, указывая, что этот опасный курс может вернуть страну к черным дням Культурной Революции, потрясавшей Китай с 1966 по 1976 годы. Он говорил, что над Дэном смеются за рубежом не только недоброжелатели Китая, но и те, на кого принято смотреть, как на союзников.
Но все без толку.
- Что бы я ни думал о нем лично, - сказал премьер, - но в настоящее время за спиной Дэн Сяоху стоят такие силы, что я просто не могу заблокировать его назначение.
На душе Чжилиня было неспокойно. Неужели этому он посвятил последние пятьдесят лет своей жизни? Чтобы фанатичные недоумки вроде Дэн Сяоху приходили к власти? А может быть, недоумком был я? - с горечью спрашивал себя Чжилинь.
Он пошевелился, услыхав, что кто-то вошел в комнату. Его голова была повернута в сторону, противоположную той, где была дверь, и поэтому Чжилинь не видел, кто это.
- Доктор, это вы? - спросил он, почувствовав вдруг беспокойство.
- Нет, товарищ министр, это всего лишь я.
Чжилинь успокоился, услыхав голос Чжан Хуа.
- Какие новости, мой друг?
- 'Тихоокеанский союз пяти звезд' пытается овладеть Пак Ханмином. Они уже скупили около ста тысяч акций.
- Угу, - удовлетворенно промычал Чжилинь. - И это только день первый. По-видимому, наша уловка сработала. Кто-то сообщил им о встрече Цуня Три Клятвы с Питером Ынгом.
- Очевидно.
- И только 'Тихоокеанский союз'?
- Не только. 'Сойер и сыновья' приобрели тридцать тысяч, а Т.И. Чун пятьдесят.
- Давление увеличивается.
Чжан Хуа кивнул.
- Будет еще хуже.
- Так и надо. - Чжилинь пошевелился на кушетке, превозмогая приступ боли. - Давление должно достигнуть уровня, за которым начинается удушье, иначе появится не только один путь выхода из создавшейся ситуации. Мы этого не можем допустить.
- Понятно, товарищ министр.
- Тогда, пожалуй, можно начинать.
- Хорошо, товарищ министр.
Он повернулся, чтобы уйти.
- Чжан Хуа...
- Да, товарищ министр?
- Что-нибудь слышно о Джейке Мэроке?
- В данный момент он находится на пути в Гонконг.
- Блисс встретит его в аэропорту?
- Ее предупредили, товарищ министр.
- Хорошо. Он позволил себе тяжело вздохнуть.
- Товарищ министр? - Чжан Хуа сделал шаг к нему. - Что-нибудь не так?
- Я все о Марианне, - ответил Чжилинь. - Такая трагедия.
- Судьба, товарищ министр.
- Да. Судьба. - Чжилинь с трудом повернул голову. - Да послужит ее смерть предупреждением нам, Чжан Хуа, что ничто никогда не идет в точности так, как запланировано. Началось все с того, что некая таинственная Химера узнает о фу. Затем неудачный рейд Джейка Мэрока на Дом Паломника. Потом смерть Марианны, возвышение У Айпина... - Он опять вздохнул. - Боюсь, мой Друг, что я слишком часто начинаю забывать, что все в этом мире взаимосвязано. Когда я был помоложе, я мог жонглировать самыми различными комбинациями, и в уме у меня при этом оставалось еще и место на случай появления новых и непредвиденных ситуациях... А теперь последнее время я все чаще и чаще думаю о семье.
- При данных обстоятельствах, товарищ министр, - деликатно заметил Чжан Хуа, - это вполне объяснимо.
- Объяснимо, но непростительно, - возразил Чжилинь. - Если я теперь поскользнусь, когда хожу по краю, то всему придет конец: мне, тебе, Китаю, России. Америке. Начнется цепная реакция, которой уже не остановить. Советы подтолкнули нас к опасной черте, мы позволили им такую степень боевой готовности, что ситуация может каждую минуту выйти из-под контроля.
- И есть еще Камсанг.
- Есть и будет, Чжан Хуа. По-видимому, человечеству необходимо, чтобы подобные жуткие призраки стояли у него за спиной, дабы удержать его палец, когда он тянется к спусковому крючку.
- Советы смотрят на это несколько иначе.
- У Советов тоже не будет выбора в этой ситуации, Чжан Хуа. Это я тебе могу гарантировать.
- Есть еще и У Айпин, - сказал Чжан Хуа почти шепотом.
- Да. Прежде всего надо разделаться с нашими внутренними врагами. Чжилинь закрыл глаза. - Не упускай этого из виду, Чжан Хуа.
- Да, товарищ министр.
- Чжан Хуа.
Уже у двери тот остановился, держась за ручку.
- Да, товарищ министр?
- Ты, что на этой стадии любое сообщение имеет невероятную важность?
- Да, товарищ министр, понимаю.
- Тогда не должно быть никаких ошибок.
Чжан Хуа вышел из комнаты. Оставшись один, Чжилинь пробормотал:
- Я постоянно чувствую зловещее присутствие У Айпина. Он близко. Очень близко.
Беспокойство охватило его. Не за себя. Сам он не боялся смерти. Но он знал, что его работа еще не завершена. Пятьдесят лет - это большой срок, если их посвятить беззаветному труду на благо своей страны. Большой, если рассматривать его в контексте человеческой жизни. Но это всего лишь краткое мгновение в масштабе истории Китая.
Он нетерпеливо пошевелился на своей кушетке, ожидая начала процедуры. Боль хлестнула его, как
