сургучом и с наклеенной маркой. - Кстати, но опустите ли вы это в почтовый ящик по дороге? Мне бы хотелось, чтобы бандероль попала к адресату уже сегодня.
Несмотря на переполнявшую его ярость, Чжан Хуа все-таки посмотрел на пакет. Сердце его замерло в груди, в ушах зашумело от приливающей крови. Дальнее эхо множилось, отражаясь от стен в коридорах его подсознания.
- Что с вами? - У Айпин протянул к нему руку, видя, что он как-то боком опускается на стул. - Не нравится мне ваш вид, друг мой. Может быть, чайку? Он сунул чашку в его трясущуюся руку.
Чжан Хуа пролил чай на рубашку, но так и не почувствовал этого. Его глаза были прикованы к адресу и имени, аккуратно напечатанным на пакете.
- Это... - ему не хватало воздуха. - Это адресовано моей жене.
У Айпин вытянул свою длинную шею.
- А что, я перепутал название улицы?
Чжан Хуа поднял глаза и провел рукой по волосам.
- Что вы посылаете моей жене?
Министр пожал плечами.
- Если вам так интересно, посмотрите сами.
Чжан Хуа мгновение поколебался, затем решительно сломал печать. Там были какие-то фотографии форматом девять на двенадцать и напечатанное на машинке послание к его жене. Письмо начиналось словами: 'Я полагаю, это заинтересует вас, мадам...'
Взглянув на фотографии, он ахнул. На них был запечатлен он сам в постели с девушкой лет двадцати - пышногрудой и гибкой, как акробатка.
- Ваша тайная жизнь. Ваша любовница. - У Айпин вздохнул. - Праведное негодование, которое вас только что сотрясало, очень заинтересовало меня. Оно означает, что я правильно оценил вашу личность. Вы в своей основе праведный человек, товарищ замминистра. Ваша жизнь подчинена определенному кодексу чести. Из людей вашего типа получаются превосходные шпионы. И знаете почему? Никому в голову не придет заподозрить вас. И стоит человеку вроде меня поймать вас на чем-то недостойном, вы навеки связаны с ним. Чувство вины и отвращение к себе самому делает вас рабом этого человека. Вы абсолют как в вашей праведности, так и в вашем падении.
У Айпин улыбнулся.
- Но вы можете доказать мне, что я в вас ошибся, товарищ замминистра. Для этого вам надо только сложить эти фотографии в конверт и снова запечатать его. Отправить его я могу и сам.
Чжан Хуа разорвал фотографии пополам. А потом еще раз пополам.
- Вот так-то лучше, - сказал У Айпин уже мягче. - А теперь перейдем к делу.
- Негативы. - Чжан Хуа с трудом выдавливал из себя слова. - Когда я получу негативы?
- Ну, я думаю, ответ на этот вопрос напрашивается сам собой, - ответил У Айпин. - После падения Ши Чжилиня или его смерти.
Принесли еду, и Чжан Хуа воспользовался случаем восстановить утраченное равновесие. Все внутри его онемело, и он с трудом соображал, что делает. Ел он с видимым удовольствием, но с таким же успехом он мог жевать сено. Сердце колотилось так, что он начал подумывать, что его сейчас хватит инфаркт. Воображение подхватило эту идею, и он уже видел встревоженного У Айпина, вызывающего скорую, прибытие санитаров с носилками. Видел будто со стороны, как они накладывают ему на лицо кислородную маску и делают массаж сердца.
Оно и понятно, почему он так расфантазировался. В больнице ему бы не пришлось проходить через все это. С находящегося при смерти снимается всякая ответственность. Тогда он был бы свободен.
- Зачем я вам нужен? - наконец спросил он. - Премьер и так держит Ши Чжилиня на мушке.
У Айпин заморозил его своей улыбкой.
- Вашему хозяину приходилось не раз стоять под дулом пистолета. Но он не только это пережил, но и умудрился отправить своих врагов туда, откуда не возвращаются. На этот раз я не дам ему лечь в дрейф и выйти, как прежде, из затруднительного положения. Говорю вам, я изучал его методологию. Он будет раздавлен, Чжан Хуа. Это я вам гарантирую.
Когда они закончили последнее блюдо - желтую мушмулу, привезенную с юга, и официант убрал пустые тарелки, У Айпин продолжил:
- Политика Ши Чжилиня ведет Китай по опасной тропе, которая неминуемо приведет к полной европеизации нашей страны. Он подрывает нашу идеологию, самую суть ее. А именно она позволяет нам находиться у власти, контролировать судьбы шестисот миллионов душ. Без нее в Китае воцарится анархия. Смерть и разрушение, грабежи и смута. Новое Боксерское восстание повторится, если мы не остановим Чжилиня! И для этого мне просто необходимо знать, в чем состоит суть его гонконгской операции.
Он налил себе еще чаю и выждал с минуту. - Ну-ну, смелее! - подбодрил он Чжан Хуа, видя, что тот все не решается начать. - Самое трудное уже позади. Вы уже сделали первый шаг, дав мне в руки компромат на себя. Второй шаг будет уже легче.
Чжан Хуа вроде как встряхнулся, посмотрел на У Айпина ошалелыми глазами и наконец сказал:
- Ши Чжилинь передает через меня дезинформацию в Москву. По его совету я уступил, когда шеф внешней разведки КГБ Даниэла Воркута начала шантажировать меня моими родственниками в Гонконге. Сейчас я передаю свои донесения непосредственно ей.
- Мне нужно посмотреть на всю вашу почту, - немедленно заявил У Айпин, для детального изучения. Вы должны снабдить меня необходимыми материалами.
- Это не так просто сделать. Никаких фотокопий нет. Есть только оригиналы.
- Да послужит ваша нечистая совесть в качестве шпоры в ваших поисках способов заполучить их! - усмехнулся У Айпин. - Делайте, как я сказал, и никому об этом ни звука. А что касается проблем, которые могут возникнуть с выполнением моих инструкций, то это ваши проблемы. Не морочьте мне голову своими оправданиями. Оставьте их для себя. А сейчас давайте продолжим.
Чжан Хуа весь дрожал от гнева, возмущенный командирским тоном этого проходимца. Он уже открыв рот, чтобы высказать свое возмущение, но передумал. Единственное, что он мог сделать в этой ситуации, так это действительно продолжить начатое.
- Поскольку Советы землю роют, чтобы влезть в Гонконг, - сказал он, - Ши Чжилинь вознамерился позволить им сделать за нас часть нашей работы. Суть операции сводится к тому, что мы через своего агента, внедренного в их организацию, заставляем их верить нашей дезе и таким образом направляем их деятельность в нужное русло.
- Кто он?
- Прозвище Митра, настоящее имя - сэр Джон Блустоун. Он один из пяти тай-пэней, которые контролируют торговую фирму 'Тихоокеанский союз пяти звезд'.
- Мне нужна также вся информация, относящаяся к Митре. И чем скорее, тем лучше. И еще. Каким образом Ши Чжилинь вызывает эти неприятные колебания нашей официальной политики в Гонконге?
- Этого я не знаю. Мне он об этом ничего не говорил. И вообще я понятия не имею о глобальных аспектах операций, будучи ответственным только за частные вопросы. Но, возможно, документы, которые я вам представлю, прольют свет и на это тоже.
- Хорошо бы, - резко заметил У Айпин. - Встретимся завтра в восемь вечера. Садитесь на восьмерку и поезжайте до конечной остановки Хун Мяо. Я буду вас ждать в чайной через три квартала в западном направлении. Имейте при себе все, что я просил вас принести, иначе запасной набор фотографий будет послан вашей жене специальным курьером. - Он посмотрел на Чжан Хуа ясными глазами. - Я достаточно понятно выразился?
Чжан Хуа молча кивнул.
У Айпин ухмыльнулся, расплачиваясь по счету.
- Выше нос, товарищ замминистра. Становиться патриотом всегда трудно.
Стэллингс довольно долгое время жил в Нью-Йорке, так что он был привычным к толкучке и подземке. Но Токио в этом отношении мог дать сто очков вперед Нью-Йорку. Ему давно не приходилось пользоваться этим видом транспорта в японской столице. На платформах было удивительно чисто, никакого гвалта, похожего на нью-йоркский. Но зато народищу просто уйма. Скоро он потерялся в отчаянно толкающейся локтями толпе.
