— Может, тогда поделишься тайной, откуда ты тут взялась?
— Не поделюсь.
— Жаль… а зверь точно твой?
— Нет.
— Но ведь он с тобой пришел?
— Со мной, — вынужденно признала я, стараясь не обращать внимания на нещадную качку.
— Значит, твой, — спокойно заключил раненый и неловко пошевелился. — Опасная зверюга… говорят, они больше на Юге обитают, но таких здоровых я еще не встречал. Откуда взяла?
«В Тирилоне подцепила!» — чуть не фыркнула я, но вовремя прикусила язык.
— Сам привязался.
— Да? — усмехнулся воин. — Ну, значит, присмотрел он в тебе что-то. Признал за свою или еще что надумал, не то не вмешался бы. Да и зверь непростой, сразу видно. Вон, как шелупонь бездоспешную вчера раскидал, а из наших никого не тронул.
Я открыла глаза и насмешливо оглядела потрепанного смельчака.
— Эта шелупонь вас самих неслабо пощипала. Если бы он этого не сделал, лежать бы вам всем ровным рядком у теплой водички и смотреть в чистое небо, дожидаясь первых жаворонков.
— Да я не спорю, — мужчина примирительно вскинул широкую ладонь. — Просто удивлен, вот и все.
Настала моя очередь многозначительно хмыкать.
— Да? А мне показалось, вы его опасаетесь. И меня, заодно.
— Есть немного. Да и как не опасаться? Явились среди ночи, поблизости ни одного человеческого жилья на много верст, говорите, что с вечера еще в Вежицах были… как хочешь, но не знаю я живых существ, что могут за ночь такое расстояние одолеть. Одни. В темноте. Да по глухому лесу, где есть, чего опасаться помимо упырей и вампиров. Сама почти без вещей, тигрище твой больно умен для простого зверя… что бы ты сделала на моем месте?
— Пришибла бы от греха.
— Вот-вот.
— А будь я на месте нежити, втихаря бы мальцом вашим закусила, пока вокруг царила неразбериха, да девчонкой бы полакомилась от души. Она у вас маленькая, нежная, стройная… — спокойно кивнула я. — Как раз для оголодавшего упыря. И с тобой бы сейчас не говорила, а кровушки свежей напилась от души. Ее тут мно-о-го… еще горячей и вкусной. Парнишка ваш даже сопротивляться не может, а у тебя нога еще с неделю волочиться будет, как чужая. Какой из тебя сейчас противник?
Воин невозмутимо повернулся и вытащил из-за пояса украшенный серебряной чеканкой кинжал.
— Ну, не скажи, — хищно улыбнулся он, умело поигрывая оружием. — Для нежити такие штуки дюже смертельны. Не так ли?
Я как можно небрежнее пожала плечами.
— Без понятия. Не встречалась, знаешь ли. Дашь взглянуть?
— Да ради бога! — он подбросил здоровой рукой дорогую игрушку и протянул рукоятью вперед. Я так же спокойно взяла, бестрепетно сжав серебряное навершие, недолго повертела, похмыкала, потрогала отточенное до бритвенной остроты лезвие и с гадкой улыбочкой вернула.
— Убедился? Теперь я могу не опасаться, что ты при первом удобном случае воткнешь его мне в бок?
Воин несколько мгновений изучал меня сквозь узкие щелочки глаз, медленно забрал оружие и, покрутив его сильными пальцами, чуть наклонил голову.
— Пожалуй, можешь.
— Благодарю. Тогда, если проверки закончились, надеюсь, ты, наконец, заткнешься и дашь мне хоть немного поспать? — сухо осведомилась я. — А если все-таки надумаешь маяться дурью, будь так добр — постарайся зарезать быстро и без лишней суеты. Только тюки отодвинь подальше, чтобы кровью не забрызгало, не то господин Бергол останется совсем в убытке. Да, и представься заодно, чтобы я хоть знала, благодаря кому встретилась с Создателем. И передала ему искреннее пожелание о нашей скорейшей встрече на том свете. Чтобы, так сказать, вернуть должок сторицей. Договорились?
Воин ошарашено крякнул, но мне было все равно — устала, как собака. То, что он далеко не так слаб и беспомощен, как показалось сначала, я уже поняла. Нет, рука у него сломала в действительности. Бедро тоже располосовано чужим клинком — будь здоров. Но менее опасным от этого он быть не перестал: для умелого бойца на ограниченном пространстве не составит труда со мной справиться, даже имея такие раны. А он, я думаю, весьма неплох — даже сейчас, потому что ощутимо собран и готов ко всему. Насторожен, но не испуган, напряжен, но не скован. Ждет любого подвоха. Готов и драться насмерть, и мило беседовать, пока я не устану и не сосну окончательно. Готов даже к тому, что я вдруг обернусь злобным чудищем и примусь рвать зубами его беспомощного товарища.
Отличный боец, бесспорно.
Значит, Бергол все-таки решил за мной присмотреть? Не сам, конечно, но доверил это важное дело человеку, которого беспредельно уважал. Которого знал, как себя самого. В котором был уверен полностью и который даже в самом крайнем случае сумел бы поднять тревогу, а заодно, и сковал бы мои возможные действия, дожидаясь близкой подмоги. Выходит, знатный боец этот разговорчивый тип. Выходит, хорош настолько, что считает себя способным справиться один на один даже с нежитью. Потому что подозревали они меня, это бесспорно. Не могли не подозревать. Хоть и не сбежала я с рассветом, хоть и выдержала спокойно солнечный лучи, да в дороге чего только не случается. Кто знает — может, уже есть на свете нежить, что не тает с рассветом, а умеет прикидываться самыми что ни на есть людьми? Умный купец всегда должен быть настороже. Но, поскольку некоторые вещи друг с другом не вязались, Бергол пока решил оставить все, как есть, под надежным приглядом такого вот живчика. Говорю же: умный дядька.
Я нагло пристроилась на ближайшем тюке, подоткнула под бок свой куцый мешок, и, свернувшись калачиком, мирно засопела в подложенную ладошку. Обескураженный этой вопиющей несуразицей воин помолчал, чего-то подождал, недолго поразмыслил, но затем что-то прикинул и, наконец, медленно убрал кинжал обратно.
«Разумно, — прокомментировала я про себя, не открывая глаз. — Нежить до серебра не дотронулась бы. И не стерпела бы, когда рядом находится исходящий свежей кровью человек. Обезумела бы, сорвалась. Никакой оборотень этого не выдержит. Значит, поверил. А мне теперь можно расслабиться».
И сама не заметила, как задремала.
Проснулась далеко после полудня от странного стука по деревянному бортику повозки, тихому шелесту дождя над самой головой и приглушенной ругани, перемежающейся странными шаркающими звуками и шумом расплескиваемых копытами луж. Сперва не сообразила, в чем дело и почему перед глазами плавно колышется серая накидка из плотной ткани, почему мне так неудобно, вокруг прохладно и влажно, а бока уже тихо плачут от мешающихся повсюду комков, но потом вспомнила вчерашний день и мысленно покачала головой.
Это ж надо мне было так глупо проболтаться о Тарге! Совсем измучилась, видно, иначе бы так не оплошала. Ну, да ладно. Судя по тому, что из-под ребер до сих пор не торчит ни одной серебряной шпильки, мне хоть немного поверили. По крайней мере, в том, что я никакая не нежить и не проклятый оборотень. Насчет последнего я, честно говоря, и сама сомневалась, но делиться догадками с посторонними неразумно. Как неразумно просвещать их о некоторых свойствах моего изменчивого организма.
Я машинально нащупала жемчужину, надежно спрятанную под рубашкой, и расслаблено обмякла — на месте. Немного прохладная, абсолютно гладкая и никем не тронутая. Руки-ноги целы, никто на мою свободу не покусился. Оружие не исчезло и сапоги тоже не скрали любители легкой поживы. Рядом все так же тяжело дышит бедный парнишка с дыркой в груди, а вот второй…
— Демон тебя раздери, Яжек! — зло прошипел снаружи знакомый хрипловатый баритон. — Я сам!
— Да ты еле ходишь, — буркнул чей-то звонкий голос. — Кто тебя просил в самую гущу рваться? Исполосовали всего, как бешеного медведя! Если бы не девчонка и ее зверь, лежал бы уже под дерновым одеялом! А коли не побережешься, тот раньше Воронца уйдешь!
