Это было неожиданностью для Ронина, поскольку, с тех пор как он оказался на этом корабле, никто не пытался его разоружить, даже в присутствии риккагина Тиена. Постепенно он начал понимать, что его просто не боятся.
Риккагин Тиен кивком позвал его за собой. Самые разные мысли стремительно пронеслись в голове. Маленький человечек сказал правду: он еще нездоров. Пережитые испытания отняли у него много сил, и пройдет еще немало дней, прежде чем он окончательно оклемается. И все же он остается меченосцем, и риккагин снова прав: ему нужно доказать, кто он такой.
Ронин поднялся, и риккагин Тиен отвесил ему чудной, торжественный поклон. Ронину хватило догадливости ответить тем же. Двое воинов вышли вперед и убрали разделявший их низенький столик.
Риккагин Тиен медленно вынул меч. На заточенном только с одной стороны лезвии сверкнул свет. Ронин извлек свой клинок.
- Ага, - произнес риккагин, словно выдохнув наконец после долгой задержки дыхания.
Жара. Он почувствовал ее еще до того, как открыл глаза. Разнообразные запахи нахлынули на него: пота и морской соли, расплавившейся на солнце вязкой смолы, благовоний и свежей рыбы, плещущейся в тепле. В ушах у него звучало пение, палуба слегка покачивалась в такт. Жара. Ощущаемая грудью и щекой.
Он лежал на палубе. Жжение в спине слегка ослабло. Вокруг себя он ощущал движение. Тень упала ему на лицо, и жара сразу спала. Он попытался подняться. Его остановила рука, деликатная, но твердая, и он подчинился, сообразив, что кто-то обрабатывает ему спину. Он чувствовал слабость, полный упадок сил, и даже не был уверен, остались ли у него хоть какие-то запасы энергии. Положение было неясным. Он не представлял, где находится. На корабле. Просто на корабле. Почему-то он вспомнил о мачте с фелюги. Подчинись, сказал он себе. Подчинись, или сломаешься. Так он заставил себя расслабиться посреди неизвестности. Так он выжил.
Закрыв глаза, он сделал полный выдох, пока легкие не начали вбирать воздух сами. Он повторил это упражнение, очистив дыхательную систему и накопив энергию за счет насыщения крови кислородом. Глаза его открылись. Он смотрел на риккагина Тиена. Он выбросил из головы все мысли.
Изогнутый меч метнулся вперед. Риккагин Тиен издал крик. Ронин отбил удар. Точно. Сила звука удивила его. Звон клинков отдался эхом от переборок каюты. Риккагин развернулся, и его меч снова просвистел в воздухе. От мощного удара у Ронина заломило в запястьях.
Снова почувствовав жжение в спине, Ронин поднял свой клинок: он был тяжелым, точно утопленник. Из-за полыхнувшей в груди боли он начал задыхаться... ослабил защиту. Затуманенным взглядом он видел приближение риккагина Тиена. Обливаясь потом, попытался закрыться. Медленно поднял дрожащий меч и подумал еще: 'Все. Конец'.
Но вместо того, чтобы нанести удар, риккагин Тиен застыл, подобно статуе, опустил меч и вложил его в ножны. Палуба закружилась. Ронину показалось, что она поднимается ему навстречу, а потом его подхватили сильные руки двух воинов, шагнувших к нему сзади. Они бережно опустили его на тростниковую циновку, осторожно вложили его меч в ножны.
Над Ронином склонилось овальное лицо риккагина Тиена. Он ободряюще улыбнулся. Ронин сделал усилие, чтобы встать.
- Лежите, - сказал Тиен. - Я выяснил то, что хотел узнать.
Он пожал плечами. Жест получился естественным, чуждым всякой патетике.
- Не стоит жалеть о боли, меченосец.
Его лицо казалось огромной желтой луной в небе.
- Понимаете, мы видели, как разбилось ваше судно, и ваша история звучала весьма убедительно, особенно с учетом того, что мы видим на вашей спине. Но...
Луна как будто отодвинулась вдаль. В висках у Ронина пульсировала кровь.
- ...мы находимся в состоянии войны, и, скажу вам, мои враги способны на все для выяснения моих планов. Не считайте, пожалуйста, что я сгущаю краски: это истинная правда.
Боль распространялась по груди, затрудняя дыхание. Луна в безоблачном небе благожелательно улыбнулась.
- Теперь отдыхайте. Вы доказали правдивость своего рассказа: вы тот, за кого себя выдаете. Выступить против меня с тремя сломанными ребрами... на такое способен лишь тот, кто упражнялся всю жизнь.
Луна заколыхалась и начала распадаться. Ронину пришлось поднапрячься, чтобы сфокусировать зрение.
- Пришел мой лекарь. Он даст вам снадобье. Вы его выпейте. Он должен вправить вам ребра.
Потом луна удалилась, а он начал падать... падать...
Дни и ночи пролетали облачками дыма, мелькали, растворялись в жасминовом ветре, словно их и не было вовсе; на смену им приходили другие дни и ночи - эфемерная последовательность, смешавшаяся в полотно из тональных красок, обрывков звуков, водянистых шепотков едва различимых слов. Большую часть времени Ронин спал. Без сновидений.
Когда наконец он смог сесть, он ощутил повязки, туго стягивающие ему грудь. Один из воинов, находившихся в каюте, тут же вышел. Другой налил чаю из глиняного чайника в маленькую чашечку на лаковом подносе и дал Ронину напиться, придерживая для него чашку. Ронин пил, пил и пил, пока не утолил жажду. Откинувшись, он рассмотрел моряка. Острый орлиный нос и широкий тонкий рот. Голубые, глубоко посаженные глаза. Одет он был в открытую рубашку и широкие штаны. На правом бедре у него висел меч в ножнах. Дверь каюты открылась. Вошел лекарь.
- Ага, - с улыбкой воскликнул он, - вы уже попили чаю. Хорошо.
Опустившись на колени, он заставил Ронина лечь на спину и сноровисто провел пальцами поверх повязок. Он был таким же желтокожим, как и Тиен, с миндалевидными глазами и широким носом. Он что-то пробормотал себе под нос, а потом взглянул на Ронина.
- Это был очень плохой перелом. Вы получили сильнейший удар.
Покачав головой, он продолжал водить пальцами по повязке. Один раз Ронин вздрогнул, и врач очень тихо произнес: 'Ага'.
- Ему уже лучше, да? - раздался голос риккагина Тиена. Ронин не видел, как он вошел.
- О да, - кивнул лекарь. - Гораздо лучше. Ребра срастаются даже быстрее, чем я предполагал. Очень сильный организм. А спина... - Он почти виновато пожал плечами. - Спина будет здоровой, но шрамы останутся навсегда.
Его лицо просветлело.
- Но не так уж оно и плохо, не правда ли?
- Что ж, - заговорил риккагин Тиен, обращаясь к Ронину, - когда вы почувствуете себя достаточно хорошо, выходите на палубу. Тогда и поговорим.
Он развернулся и вышел.
- Давайте ему чаю, сколько захочет. И рисовое печенье, - распорядился лекарь перед уходом.
Вскоре Ронин погрузился в глубокий сон.
Густое переплетение дыма клубилось по горным склонам. Вверх и в стороны от широкой гавани, от берегов желтого илистого моря, расходились джунгли одно- и двухэтажных деревянных и кирпичных домиков, в основном темного цвета. Они буквально лепились друг к другу, так что подчас невозможно было определить, где заканчивается один и начинается другой.
- Шаангсей, - сказал риккагин Тиен.
Ронин различал движение между раскинувшимися широким фронтом доками и верфями, выступающими навстречу медленно накатывающимся волнам. Темная масса копошилась на земляной насыпи. Все это было похоже на большой муравейник - дотуда было слишком далеко, чтобы различать отдельных людей. Необычная дымка, неотъемлемая часть обширной панорамы, висела над огромным городом, закрывая его верхнюю часть, так что Ронин не мог понять, на какую высоту уходят дома.
- Добро пожаловать на континент людей.
В смехе риккагина было что-то такое, что резануло слух Ронина.
Ронин отвел взгляд от города и покосился на человека, стоявшего рядом с риккагином Тиеном. Он был высоким и мускулистым, с голубыми глазами и коротко постриженными густыми светлыми волосами. Сквозь мочку уха продета палочка из слоновой кости. На нем была свободная светлая шелковая рубаха, заправленная в черные узкие рейтузы. На бедре висел длинный изогнутый меч в потрепанных кожаных
