не собирались вмешиваться.
Обычно ярость туманит голову и делает воина уязвимым. Обычно она вскрывает его слабые стороны и подло подставляет под удары противника. Она придерживает руку, нарушает координацию, заставляет совершать ошибки, поэтому Ас всегда старался избегать этой ошибки. Однако сейчас он почему-то ничего подобного не испытывал. Наоборот, его мысли внезапно стали четкими, быстрыми, злыми. Мимолетное сожаление о загубленной жизни молодого Алого мгновенно выветрилось из головы. Боль в виске притупилась. Внимание, наоборот, заострилось. Разогревшаяся кровь с новыми силами прихлынула к мышцам, заставляя их распухнуть и угрожающе натянуть одежду. Все его существо наполнилось какой-то необъяснимой злостью, странным азартом, нездоровым желанием быть первым, побеждать, оставаться сильнейшим. И он знал, что может это. Знал, что может победить. В то время как цена этой победы его больше не волновала.
Неожиданно ускорившись и легко уклонившись от новой атаки Алых, Ас резко сменил тактику, нагло воспользовался любимой уловкой Бера и, проведя коварную подсечку, заставил одного из них потерять равновесие. Тот и охнуть не успел, как тяжелый сапог противника врезался ему точно под коленку. Затем второй удар жестоко разбил коленную чашечку. Наконец, третий, пришедшийся точно в висок, вызвал у скарона сдавленный стон, а потом и отшвырнул на несколько шагов, заставив загреметь по каменному полу дорогими доспехами.
Второй Алый никак на это не отреагировал. Его движения остались так же точны и тщательно выверены, как раньше. Быть может, стали чуть осторожнее, но не больше. Впрочем, Ас ни на что иное не рассчитывал: скароны не привыкли показывать свои слабости. Но это и к лучшему: судя по всему, ему предстоит сегодня действительно хороший бой. Чистый. На пределе сил. Тот самый, после которого не жаль и умереть. И тот, за который потом будет не стыдно перед побратимами.
Заметив, что его руки слабо засветились, Ас криво усмехнулся - пожар в груди уже стал так силен, что при желании он мог бы выдохнуть целую струю жидкого огня. Пелена перед глазами появилась снова, но теперь она была не серой, а кроваво-красной. И сквозь нее постоянно проскакивали огненные сполохи, как если бы горящий внутри огонь настойчиво пытался прорваться наружу.
Кажется, еще немного, и он снова вспыхнет, как свечка. Кажется, еще чуть-чуть, и никаких сил не останется сдерживать эту сумасшедшую магию. Но откуда она взялась вообще? Кто ее сделал настолько неуправляемой? И кто помог ей сегодня высвободится из тех оков, которые он сам возводит на протяжении нескольких долгих месяцев? Неужели ранка на виске виновата? Неужели это хватило, чтобы сорвать все печати и запоры, которые накладывались с таким неимоверным трудом? Или дело в том, что он опрометчиво избавился от охранных амулетов, и теперь эту силу просто ничто не сдерживает?
Жаль, глупый парнишка из Первого рода (кажется, Алый действительно был довольно молод?) все еще не почувствовал опасности. Не услышал чужой веселой злости, не ощущал радостного рева пламени в ушах. Не знал просто, что все последние месяцы чужак не терял времени даром и с успехом не только вспоминал приемы боя своего Клана, но и старательно, презрев законы Клана, разучивал новые. Поэтому не увидел и не успел понять, что в какой-то момент Ас во второй раз сменил стиль боя и хитрым приемом из техники Адамантов выбил у него меч.
Обезоруженный воин целых два сина растеряно таращился на свою правую руку, на которой от удара оказалось сломано сразу три пальца. Неверяще смотрел на нее. Странно. Почти что с обидой. Но боли еще не было. Злости или раздражения - тоже. Только странное ощущение неправильности происходящего и смутное сожаление о том, что все закончится так быстро.
Ас, подхватив оба меча - свой и трофейный, без сожаления ударил его снова. Одним движением сперва рассек толстые кольца, скрепляющие литой адароновый нагрудник с остальными частями брони. Затем прошелся по чужому животу, предплечьям, наискось разрубая сочленения и вгрызаясь в уязвимое тело. Увидел, как вздрогнул от внезапной боли мальчишка. Чуть поморщился, ощутив на лице горячие брызги его крови. Зло усмехнулся, ничуть не сомневаясь, что этот враг на сегодня далеко не последний, а затем безжалостно довершил замах, спокойно проследив за тем, как с тихим стоном Алый валится на залитый кровью пол.
Ни крика, ни судорог, ни страшных конвульсий не было - скароны умирали тихо и молча. Непривычно покорные судьбе, побежденные, смирившиеся с поражением... и не знающие о том, что с каждым вздохом сумасшедший пожар в груди их убийцы становится только сильнее.
- Следующий, - хрипло выдохнул Ас, поднимая бешено горящий взгляд на Главу НЕ-своего Клана. - Или все уже кончились?
Его щеку ожег непонятный холодок - подозрительно знакомый, чужой, но Ас не обратил внимания - жар под доспехом стал так силен, что никакой холод уже не страшен. Скорее наоборот, он был бы рад, если бы кто-то смог забрать на себя хоть часть этой немилосердной боли. Хоть толику, капельку, хоть одну крохотную частичку. Однако никого рядом не было - только он, меч, медленно расползающиеся лужи крови на полу и три умирающих дурака, которые виноваты лишь в том, что хорошо умели выполнять приказы.
Впрочем, нет. На самом деле ничьей вины тут не было - это просто еще один выбор. Жизнь за жизнь, сталь на сталь, кровь за кровь... а сдаваться Ас никак не собирался. Никому. Поэтому упрямо выпрямился, расправил плечи и, старательно пряча боль, с вызовом повторил:
- Ну же, я жду. Или в вашем Клане больше не осталось воинов?
Господин Аро прикрыл потяжелевшие веки и почему-то отвернулся, стараясь не смотреть ни на него, ни на вытянувшиеся лица остальных членов Совета. Особенно, на Чеоро, который в этот самый миг как-то нехорошо посерел и словно бы впал в продолжительный ступор. Ино, перехватив мрачный взгляд чужака, беспокойно заерзал. Сам Аро угрюмо молчал. И только Сарго выглядел неоправданно невозмутимым. Но он всегда был таким и всегда ждал до последнего, прежде чем во что-то вмешаться. Тогда как вот Алые подобной выдержкой не обладали - по-своему расценив поведение отца, Ада и Аша - последние на Совете, кто принадлежал Первому роду, с готовностью вскочили и без лишних слов потянули из ножен мечи. А следом за ними неуверенно сдвинулся с места Раэрн.
Ас только сузил глаза и нахмурился, понимая, что не хочет убивать никого из этой троицы. Но боль в груди была уже такой, что он едва сдерживался, чтобы не застонать. У него горела сама кожа. Горели глаза, руки. Медленно плавились кости. Дыхание вырывалось тяжелое и такое же горячее, как постепенно нагревающийся пол, на котором появилась самая настоящая копоть. Невидимый жар буквально сжигал его изнутри. Пожирал с бешеной скоростью, грозя оставить вместо тела лишь одну пустую оболочку. И каждый миг его терзая боль... безумная, невыносимая, сводящая с ума боль, от которой было невозможно избавиться.
Желая закончить с этим поскорее, Ас качнулся к спешащим наперерез девушкам, отстраненно думая о том, что и их жизни скоро лягут на алтарь гордости их неразумного отца. Поднял мечи, хорошо сознавая, что биться с ними придется до последнего вздоха. А потом перехватил обреченный взгляд Раэрна, пересекся с горящим мрачной решимостью взглядом Ады, смутно ощутил неуверенность Аши, и неожиданно понял, что не хочет их убивать. Совсем. Но если они не остановятся и нападут - все равно убьет. Просто потому, что не умеет иначе. И потому, что данные им клятвы значат гораздо больше, чем их молодые жизни.
Ас до крови прикусил губу, мельком отметив, как нехорошо вспыхнули глаза у а-сата Ино. Запоздало вспомнил о том, что любой Изумруд умеет влиять на чужое настроение. Хотел было отступить, чтобы не попасть под удар, но снова не успел - от нехорошо изменившихся глаз Главы Клана по залу разлилось ядовито-зеленое сияние, коснувшись которого, все без исключения скароны, как по команде, вздрогнули.
Ас тихо ругнулся про себя, с трудом балансируя между болью и внезапно проснувшейся жаждой убийства. Беззвучно проклял идиота-Главу, рискнувшего выплеснуть свою ненависть на всех остальных. С облегчением увидел, что наиболее опасный среди Глав Адамант, вместо того, чтобы выпустить Тень на свободу, окончательно сполз со своего кресла и, кажется, даже потерял сознание. Равнодушно отметил непонятное бездействие Аро, все то же непоколебимое спокойствие Сарго, а потом с внезапной горечью увидел, как сдвинулись со своих мест сидящие у стены молчаливые скароны, и с силой сжал рукояти мечей.
Шетт. Их слишком много! Пять, десять - еще куда ни шло, но два десятка?! Да еще когда среди
