– Значит, – сказал Сергей, – угроз вы не получали и разногласий с Сазаном не имели?
– Нет.
– Происшедшее очень потрясло вас?
– Конечно. Ведь обычно первым являлся сюда я.
– Что вас задержало сегодня?
– Пробка. Пробка на Киевском шоссе, километрах в двух от окружной.
– В чем было дело?
– Ремонтировали мост через окружную. Они сгоняли машины через съезд на окружную, а потом милиционер разводил потоки.
– И когда начался ремонт?
– Сегодня. Я ничего о нем не знал. Я сидел в машине и злился, как еж в бутылке.
– Вы часто ездите по Киевскому шоссе?
– Да, я построил дом в Соколове.
– Вы осмотрительный и методичный человек. Неужели вы или ваша охрана не видели щитов, предупреждающих о начале ремонта?
– Что вы хотите сказать?
– Посудите сами, Александр Ефимович. Когда у дверей банкиров взрываются бомбы, они обычно имеют достаточно точное представление, кто подложил эти бомбы. Вы утверждаете, что происшедшее явилось для вас большой неожиданностью. Я вам верю. Почему? Потому, что, если бы вам кто-нибудь угрожал, дело бы решилось не бомбой, а перестрелкой между угрожавшим и людьми вашего дорогого, то есть дорогостоящего друга по кличке Сазан. Примем как рабочую гипотезу ваше же утверждение о том, что вам никто не угрожал. В таком случае остается только две правдоподобных версии. Первая: был убит именно тот человек, которого хотели убить. В таком случае пробка на дороге – это всего лишь попытка обеспечить себе алиби, не очень, впрочем, основательное. Ведь пробка была вызвана не аварией, а ремонтом. А предупреждения о ремонте вы или ваши охранники должны были заметить заранее. Но это всего лишь предположение. И, если оно несправедливо, остается вторая версия. Вы сами сказал мне, что Валерий Нестеренко – ваш школьный приятель и что в вашей фирме он значит очень многое. На ключевых постах вашей фирмы – люди, рекомендованные Нестеренкой. Это значит, что в случае вашей смерти Нестеренко получил бы полный контроль над фирмой.
Банкир побелел еще больше.
– Вот такие две версии первым делом приходят на ум. Какая из них вам кажется правильной?
Банкир молчал, и глаза его от тоски были большие, как блюдца.
– Я понимаю, Александр Ефимович, – вам кажется, будто Сазан сделает исключение для своего школьного приятеля. Вы ошибаетесь: сазаны не делают исключений. Я понимаю, что все охранники вашей фирмы – от Сазана, и вам страшно думать, что бомбу подложил, вероятно, один из людей, который сейчас караулит у входа.
Банкир молчал.
– Кстати, у вас над дверью висела телекамера. Как я понял, вы делаете снимки всех посетителей банка. Вы не могли бы мне их дать?
– К нам приходят уважаемые люди. Зачем их снимкам лежать в милиции?
– А зачем вы фотографируете уважаемых людей, если это только уважаемые люди?
– Уйдите, ради бога, – сказал банкир. – Что вы меня мучаете, если вы такой умный?
Сергей встал.
– Хорошо, Александр Ефимович, я сейчас уйду. И я хочу, чтобы в мое отсутствие вы подумали о своем положении и о том, насколько ваша смерть была выгодна вашему приятелю. Вот и поразмыслите, с кем сотрудничать: с теми, кто хочет раскрыть преступление, или с теми, кто хочет его довести до конца.
Когда Сергей сходил по парадной лестнице, двое слесарей уже ставили новую сейфовую дверь, обманчиво покрытую кремовым деревом. Возле двери маялся грузный человек с бегающими глазами лагерника: вероятно, это и был Лещенко. Молодого человека, вздыхавшего над телекамерой, уже не было.
Сергей поинтересовался у охранника:
– А такой, с усиками, в свитере, – он где?
– Вторая комната налево.
– Как его зовут?
– Митька Смирной.
Сергей прошел во вторую комнату налево.
– Простите, – сказал он, – Александр просил меня зайти к некоему Дмитрию и взять фотографии посетителей. Дмитрий – это вы?
Сергей действовал наугад. Если парень копался в разбитой аппаратуре, это еще не значило, что он ей заведовал. Но Дмитрий вздохнул, открыл шкаф и обреченно спросил:
– Все?
– Все. Я верну их к вечеру.
Дмитрий молча сунул ему в руки черный портфель.
Наверху, в белом кабинете с ореховыми столами, стоял у окна Александр Шакуров, глава «Межинвестбанка», и бессмысленным взглядом смотрел на беспорядок у подъезда. Лучше, чем кто бы то ни было, Александр понимал, что проклятый мент угодил в точку. Аудиторская проверка Сазана вышла Шакурову боком. Если бы речь шла не о школьном приятеле, то трудно сказать, где бы были сейчас Шакуров и его банк. Но Сазан согласился, что это «просто ошибка», а потом поглядел на друга и сказал: «За ошибки надо платить. Возьми к себе Лещенко, чтобы больше таких ошибок не было».
И, что самое главное, – Александр Шакуров был убежден в компетентности своего друга. Люди Сазана не могли не заметить подготовки к покушению и слежки. Значит, слежки не было. Значит, бомбу подложил тот, кто и так хорошо знал распорядок дня Шакурова. А единственные, кто хорошо знал распорядок дня Шакурова, – были его же собственные охранники. «Вот и поразмыслите, с кем вам стоит сотрудничать, – с теми, кто хочет раскрыть преступление, или с теми, кто захочет его довести до конца».
Зазвонил телефон. Александр снял трубку и услышал голос Сазана:
– Сашок? Ты еще не проголодался? Отобедаем в «Соловье», в полпервого.
Дмитриев ждал лейтенанта на улице, в машине, и с неприязнью наблюдал за двумя спортивного вида парнями, стоявшими в проеме раскрытой двери.
Парни приехали вместе с Сазаном, но милиция была вынуждена их пустить, потому что они предъявили удостоверения охранников банка.
Сергей сел в машину.
– Нашли трех прохожих, – сообщил Дмитриев, – все проходили близ крыльца в последние полчаса. Все подтверждают, что на крыльце стоял пакет с мусором. Вроде бы там была шкурка от банана, косточки какие-то, и две или три жестяные банки. Одна старушка сказала «жестяная банка», другая говорит, – просто консервная банка, а охранник посольства утверждает, что это было пиво «Хенекен». Видимо, прав охранник: у него и глаза внимательней, и потом, он их натер об этот мусор, пока в скучал в будке.
Очень много взрывчатки, – преступник, видимо, рассчитывал убить не только того человека, который трогал пакет, но и любого, кто находился в радиусе трех-четырех метров. Даже, может быть, сидел в машине.
– А как пакет попал на крыльцо, он не видел? – кивнул на посольскую будку Сергей.
– Он сменился в семь пятнадцать, и мусор уже валялся на крыльце.
Поднимать он его, конечно, не стал, не его это дело – чистить мусор.
– А напарник его где?
– Напарник живет в Бирюлево, а телефона у него нет.
– Поехали в Бирюлево, – сказал Сергей.
В Бирюлево милиционерам открыла настороженная женщина: из ванной доносилось скворчание элетробритвы, и в кухне орал голодный ребенок.
Сергей показал свой пропуск и сказал:
– Я к Федору Шадко.
