Все это вызывало в пути следования немало стычек между командованием бригады и торговыми представителями компании «Мессажеро». Попытки русских военных властей хотя бы частично облегчить положение солдат терпели неудачу. Так, например, по прибытии судов в Сайгон командование бригады потребовало разместить часть людей на новые, дополнительные транспорты. Размещение должно было задержать в порту на несколько часов все пароходы, а это нарушало коммерческие планы пароходной компании. Торговый агент пароходной компании в Сайгонском порту решительно запротестовал против задержки судов. И пароходы опять шли перегруженными до Измаилии (Суэцкий канал). Только благодаря решительному требованию солдат удалось добиться того, что с двух судов — «Лятуш-Тревиля» и «Гималаи» были пересажены по три роты на французский пароход «Лютеция».
Принятые на пароход «Лютеция» шесть рот солдат с имуществом намного превышали его нормальную вместимость. Оказалось, что этот пароход, уже в военное время переоборудованный из пассажирского в транспортный, мог нормально принять всего лишь 550 человек, общая же численность выделенных для посадки на этот пароход достигала 1350 человек.
Опять встал вопрос о переводе с «Лютеции» двух третей солдат на другие суда. Однако капитан парохода наотрез отказался это сделать, мотивируя свой отказ тем, что он не вправе задерживать судно и тем самым нарушать установленный график движения. Перегруженная до предела «Лютеция» направилась во Францию.
Следует отметить, что капитан «Лютеции» держал себя особенно нагло и вызывающе. На протяжении всего пути следования от Измаилии до Марселя, длившегося 10 суток, он не выдавал солдатам матрацев и систематически ограничивал их в потреблении опресненной кипяченой воды.
Огромная скученность, плохая вентиляция, постоянная нехватка воды и другие лишения изнуряли солдат, увеличивали среди них заболевания. Для солдат не могло остаться незамеченным бессилие командования бригады ликвидировать все недостатки в пути следования и бесцеремонность [26] представителей французских банкиров, преследующих только свои интересы.
Невероятно трудные условия плавания, обстановка военного времени — все это отражалось на общем состоянии бригады, порождало различные инциденты между солдатами и старшими офицерами бригады. Особенно характерен следующий случай. Когда бригада прибыла в Сингапур, среди солдат стал распространяться слух, что на транспорты «Гималая» и «Лятуш-Тревиль» проникли вражеские агенты с намерением потопить суда в пути или вызвать на них пожары. Распространялся и другой слух: якобы в товары, предназначенные к погрузке на транспорты, подложены самовоспламеняющиеся вещества.
Эти слухи взволновали солдат, и они через своих взводных командиров потребовали от старших офицеров и судовой администрации принять необходимые меры, чтобы обезопасить суда.
Солдаты требовали не принимать на транспорты никаких грузов в Сингапурском порту. В случае неудовлетворения этого требования они заявляли о своем намерении самовольно высадиться на берег. Встревоженные этим старшие офицеры и судовая администрация были готовы согласиться с солдатами. Однако представитель торговой компании, не считаясь ни с настроением солдат, ни с мнением начальника бригады генерала Лохвицкого, потребовал от капитанов судов «Гималая» и «Лятуш-Тревиль» принять на суда все товары в Сингапуре.
Еще раз убедившись в полном бессилии русского военного командования и наглости представителей французской торговой компании, солдаты отказались от своего намерения высадиться на берег и продолжали путь, но они поняли, как пренебрежительно относятся к судьбе русских солдат представители французских властей.
Бригада продолжала путь, но инцидент, происшедший в Сингапуре, не был исчерпан. При подходе к острову Цейлон на «Гималае» и «Лятуш-Тревиле» возникли пожары. На «Лятуш-Тревиле» — в радиорубке, якобы из-за неисправности аппаратуры, а на «Гималае» — в трюме — от неосторожно брошенной папиросы.
Пожары вызвали растерянность и у судовой администрации, и у старших офицеров бригады. Они не придумали ничего лучшего, как укрыться в своих каютах, опасаясь открытого возмущения солдат. [27]
Пожары были ликвидированы рядовыми судовых команд и солдатами бригады. Однако трусливое и вместе с тем вызывающее поведение судовой администрации и нераспорядительность старших офицеров бригады еще более усилили негодование и тревогу людей, находившихся в беспредельных морских просторах.
Если бы пожары не удалось быстро ликвидировать, трудно сказать, что могло бы произойти. К счастью, все кончилось благополучно. Благодаря энергичным действиям судовых команд и солдат бригады на транспортах был восстановлен полный порядок, и они продолжали путь.
Путь бригады из России во Францию был нелегок. Уже с первых дней плавания начались неполадки в питании. Они были вызваны нераспорядительностью военных русских властей и недобросовестным отношением к русскому солдату французской судовой администрации. Это еще больше увеличило недовольство солдат и вынудило их взять дело питания в свои руки.
Особенно усилилось недовольство солдат питанием после случая на «Лятуш-Тревиле», который произошел вскоре после пожара.
Повара судовой команды были опытные дельцы. Из-за перегрузки парохода и отсутствия мест для установки походных кухонь капитан «Лятуш-Тревиля» предложил командованию бригады готовить пищу для солдат в общей судовой кухне силами судовых поваров. Командование бригады согласилось с этим предложением.
Имея самое превратное представление о вкусах русских солдат, обуреваемые жаждой стяжательства и наживы, французские повара стали готовить пищу недопустимо грязно и часто даже недоваривали ее. Это вызвало протесты солдат. Однако судовая администрация не обращала на них никакого внимания. Выведенные из терпения солдаты решили взять приготовление пищи в свои руки. Несколько унтер- офицеров с солдатами пришли на судовую кухню и вылили весь приготовленный обед за борт, а судовых поваров попросили выйти на палубу. Затем поставили своих ротных поваров и приказали им готовить пищу. Чтобы не получилось никаких недоразумений, у дверей кухни были выставлены посты. О случившемся унтер-офицеры доложили своим ротным командирам. Те одобрили инициативу солдат, а затем с этим должен был согласиться и капитан парохода. Французские повара [28] были отстранены, и приготовление пищи для солдат перешло в руки ротных поваров.
Этот факт, как и подобные ему, характеризовал французских представителей, с которыми приходилось сталкиваться солдатам русской особой бригады, с невыгодной стороны. Французские торговые агенты не считались с мнением и требованием старших офицеров бригады и поступали так, как им подсказывали их коммерческие интересы; судовые чины вели себя вызывающе по отношению к русским солдатам.
Все попытки следовавшего с бригадой французского уполномоченного по перевозке бригады лейтенанта французского военного флота О'Нейля изменить положение были безрезультатными. На все телеграммы О'Нейля французское военно-морское министерство отвечало отписками.
Также безразлично относилось к солдатам и командование бригады, которое больше думало об удовлетворении требований агентов торговой компании, не считаясь ни с престижем своей страны, ни с интересами бригады. Во всех портах, начиная с Дайрена, русские военные власти, принимая грузы на суда, давали для разгрузки и погрузки их, в том числе и угля, солдат бригады. Бесплатная рабочая сила сэкономила французской торговой компании не одну тысячу франков.
Немало толков среди солдат бригады вызывало и устаревшее навигационное и техническое оснащение транспортов, выделенных для перевозки бригады. Так, например, на всех транспортах не было радиотелеграфов. Единственный радиотелеграфист находился на «Гималае», но и тот был без аппарата. И поэтому, когда встал вопрос о немедленной разгрузке перегруженных транспортов, а также когда возникли на судах пожары, ни чины судовой администрации, ни командование бригады не могли связаться с берегом, чтобы попросить помощь.
Начальник бригады генерал Лохвицкий редко показывался солдатам. Лишь в Сайгоне он посетил солдат с «Гималаи», которые были размещены в колониальных казармах на двухдневный отдых, и в Коломбо — солдат с «Лятуш-Тревиля», которые отдыхали в морских казармах.
В обоих случаях солдат выстраивали и генерал произносил короткую речь, в которой объяснял все возникающие в пути трудности климатическими условиями, а изнурительный труд солдат, неустроенность их
