два доктора наук, два японоведа, прибыли в Осло и оказались за одним столом с несколькими специалистами-экологами из Великобритании, Франции, Швеции и Норвегии под председательством военного министра Холста, исполнявшего обязанности полномочного представителя госпожи Брунтланд. За этим столом мы и провели два дня в неторопливых и приятных дискуссиях с этой почтенной публикой, руководствуясь в своих высказываниях документами, полученными нами перед отлетом в Копенгаген. Главная мысль, которая была записана в полученных нами документах, заключалась в необходимости полного и безоговорочного прекращения ядерных испытаний, которые и прямо и косвенно причиняли серьезный ущерб природе районов, окружающих ядерные полигоны в любой из стран - обладательниц ядерного оружия. Документ с соответствующими предложениями, подготовленный в Москве советскими экологами, я передал военному министру Норвегии Холсту, что и явилось главной целью нашей миссии.
По окончании названного совещания мы с Поспеловым в течение трех дней занимались осмотром достопримечательностей норвежской столицы, так как раньше покинуть Осло не могли из-за отсутствия в те дни самолетного рейса на Москву.
Разговоры и споры с японскими
политическими деятелями в личных
беседах и за 'круглыми столами'
В предыдущих разделах речь шла в основном о научных форумах японоведов, о встречах с теми профессорами американских и европейских университетов, которые изучали главным образом недавнюю историю и современную политическую жизнь Японии. Таких ученых именуют обычно политологами. Но в наши дни, как показывает реальная жизнь, нет четкой грани между политологией и политикой. И в США, и в Советском Союзе, да и в самой Японии зачастую научные работники-политологи либо совмещают свои занятия с политической, государственной и журналистской деятельностью, либо, прерывая свои научные исследования, окунаются в мир политики. Равным образом, многие бывшие дипломаты, партийные деятели и политические обозреватели газет или телевизионных компаний, накопив опыт практической деятельности, переходят затем в стены университетов и научно- исследовательских учреждений и решают там проблемы теоретического порядка, пишут исследования и мемуары. И зачастую их исследования бывают интереснее, глубже и точнее, чем труды тех ученых мужей, которые всю жизнь поводят в библиотеках, не погружаясь в гущу политических событий. Поэтому очень трудно сказать, где и когда политика превращается в политологию, а политология - в политику. В наше время чаще всего политическая наука и политическая практика развиваются параллельно в тесном переплетении одна с другой.
Будучи в начале 80-х годов заведующим отделом Японии академического научно-исследовательского института, я никогда не упускал случая пообщаться с японскими государственными деятелями и политиками. Одна из возможностей для такого общения появилась у меня после заключения нашим институтом в начале 80-х годов соглашения о регулярном обмене научными сотрудниками с японскими университетом Кэйо - одним из самых престижных высших учебных заведений Японии, основанном еще в прошлом веке великим японским просветителем Фукудзавой Юкити. Администрация университета Кэйо издавна поддерживала тесные контакты с политическим миром Японии хотя бы уже потому, что многие японские общественные и политические деятели были выпускниками этого университета.
Быть первым в апробации на практике подписанного нашим институтом соглашения об обмене с университетом Кэйо, дирекция института доверила тогда мне. В феврале 1982 года я выехал в Токио на два месяца в качестве гостя названного университета. Администрация Кэйо оказала мне дружественный прием - в день прибытия меня пригласил в свой кабинет ректор университета Исикава Тадао, а затем постоянное содействие мне в работе оказывал в качестве куратора профессор университета политолог Хориэ, располагавший широким кругом знакомств в политическом мире Японии.
Предполагаю, что в дальнейшем отношении ко мне этот профессор руководствовался ошибочным домыслом, будто в моем лице в Японию прибыл некий влиятельный представитель ЦК КПСС, уполномоченный на какие-то негласные встречи с японскими политиками. Поводом для такого ошибочного домысла послужили, видимо, мои слишком завышенные запросы, высказанные ему при нашей первой беседе о программе моего пребывания в Токио. Излагая в этой беседе цель своего приезда в Японию, я сказал, что хотел бы поработать в парламентской библиотеке (это лучшая библиотека Японии), но в то же время хотел бы выявить взгляды японских государственных деятелей, политиков и ученых на дальнейшее развитие японо-советских отношений.
- А с кем бы вы хотели встретиться? - осторожно спросил Хориэ.
И тут я решил, что надо запрашивать по максимуму.
- Конечно, встретиться с премьер-министром Судзуки Дзэнтаро будет, наверное, трудно, но я надеюсь, что руководство университета и профессор Хориэ помогут мне встретиться с министрами кабинета, с лидерами правящей либерально-демократической партии, а также с лидерами партий парламентской оппозиции.
Не желая, видимо, рассеивать мою уверенность в широких связях университета Кэйо с правительством и политическими кругами Японии, профессор Хориэ не стал отклонять мою заявку. Обнадеживая меня, он сказал, что поговорит обо мне с некоторыми из своих влиятельных друзей, упомянув при этом фамилию Миуры - директора-управляющего телевизионной компании 'Тэрэби Асахи'. А господин Миура был мне знаком со времени пребывания в Японии в 1979 году главного редактора газеты 'Правда' В. Г. Афанасьева ведь не кто иной, как Миура организовал тогда встречу делегации советских журналистов во главе с Афанасьевым с премьер-министром Охирой Масаёси.
Спустя дня два после этой беседы с Хориэ состоялась моя встреча с господином Миурой, который вспомнил тот ужин в японском ресторане, на котором вместе с послом Полянским и Афанасьевым присутствовал и я в качестве собственного корреспондента 'Правды'. Видимо, это воспоминание послужило и для Миуры одним из подтверждений домыслов о том, что за моим приездом в Японию скрывалось некое тайное задание Международного отдела ЦК КПСС. Что же это за задание? Зачем этот Латышев хочет встретиться с ведущими японскими политиками? О чем хочет с ними говорить? Эти вопросы заинтересовали, по-видимому, и самого Миуру, а ответ на эти вопросы он мог получить в том случае, если он сам или его доверенные лица будут присутствовать на моих беседах с теми, кто меня интересовал. И Миура, обладавший, как я уже писал об этом в предыдущей главе, реальным влиянием на политических лидеров Японии, пошел навстречу моей просьбе.
Вскоре профессор Хориэ от имени Миуры сообщил мне о том, что встретиться со мной изъявили готовность тогдашний министр торговли и промышленности Абэ Синтаро, министр без портфеля Накасонэ Ясухиро (ставший через несколько месяцев премьер-министром), бывший премьер-министр Танака Какуэй, глава одной из парламентских фракций правящей партии Такэсита Нобору, председатель политического комитета той же партии Танака Рокосукэ, а также влиятельный лидер крайне правой фракции либерал- демократов Накагава Итиро. С таким набором влиятельных консервативных политических деятелей Японии, насколько мне известно, не приходилось встречаться на протяжении двух-трех недель ни одному из наших японоведов-политологов, а может быть, и ни одному из дипломатов.
Да и та обстановка, в которой проходили мои встречи с названными лицами, была иной, чем при даче ими интервью иностранным корреспондентам. С Абэ и Накасонэ мы, то есть я и Миура, встречались с одним за ужином, а с другим за обедом в тех закрытых для посторонних ресторанах-'матиай', в которых японские консервативные политики крупного калибра ведут обычно доверительные беседы друг с другом, с финансовыми дельцами и прочими нужными им лицами. Внутренняя планировка этих ресторанчиков такова, что их посетители не должны сталкиваться друг с другом в прихожих и коридорах, не должны знать, какие другие посетители находятся там, кроме них, а владельцам 'матиай' и их прислуге не положено ни при каких обстоятельствах сообщать кому-либо, кого они обслуживают и тем более о чем говорят их постоянные гости друг с другом или с кем-либо еще. Внешний вид этих ресторанов, расположенных в квартале Акасака, находящемся неподалеку от парламента и правительственных учреждений, ничем не примечателен, скорее даже неказист, но именно там предпочитают политические боссы Японии беседовать с теми гостями, встречи с которыми им не хотелось бы предавать огласке.
В застольных беседах прошли и мои встречи с Такэситой Нобору, с Танакой Рокусукэ и с Накагавой Итиро. С Такэситой я обедал, правда, не в 'матиай', а в небольшом кабинете европейского ресторана гостиницы 'Хилтон', расположенной неподалеку от парламента. Только Танака Какуэй принял меня в своем офисе, находящемся в одном из центральных кварталом Токио, где-то в районе Ёцуя. Но и с ним беседа велась в отдельной комнате без посторонних лиц, лишь в присутствии сопровождавшего меня господина
