Викторио Кодовилья и другие. Около дома дорожного мастера мы занялись организацией боевых партийных групп. Было создано примерно 30 групп по 10 бойцов в каждой во главе с командиром. В их состав входили бойцы из гвардиа сивиль, гвардиа асальто и милисианос.
Мне поручили командование отрядом в 300 человек. Этот своего рода батальон существовал всего лишь два дня. Большинство его бойцов было убито или ранено, некоторые отправились прогуляться в Мадрид, часть смешалась с другими отрядами, действовавшими в этом районе. 30 июля я узнал, что в военной комендатуре в Колладо Медиано есть организованные и обученные войска. Я отправился туда разведать обстановку.
Войсками комендатуры руководили врач Анхел Мартин, Рафаэль Гарсиа Соуса и тореадор- новильеро[14] «Паломино». В их распоряжении находилось около 300 человек. Некоторые из них прибыли из Мадрида, часть — из других районов, остальные уже воевали в Альто дель Леоне. Мы провели собрание, на котором к бойцам обратились двое руководителей комендатуры и я, затем выступило несколько солдат. В заключение меня выбрали командиром и присвоили звание лейтенанта. Это было мое первое воинское звание. Спустя несколько часов мы уже сражались в Альто дель Леоне.
Вскоре в Гвадарраму прибыла 1-я Стальная рота под командованием Мануэля Маркеса — кадрового военного, служившего в батальоне охраны президента. С первого дня мятежа он стал на сторону народа. Войну Мануэль Маркес закончил командиром армейского корпуса.
Прибытие 1-й Стальной роты, проявившей замечательные боевые качества в борьбе с противником, позволило генералу Рикельме отвести с передовых позиций остатки моего отряда. Мы вернулись в Колладо Медиано. Оттуда я выехал в Мадрид, чтобы раздобыть обмундирование и вооружение для своих людей. Явившись к руководству партии, я проинформировал его о положении на фронте и о причинах моего приезда. Мне предложили обратиться в штаб 5-го полка, расположенный на улице Франкос Родригес. Узнав, где находится кабинет начальника штаба, я открыл дверь и вошел. В комнате находилось около десятка незнакомых мне людей. Один из них, очень хорошо одетый, маленький и почти круглый, грубо спросил, кто разрешил мне войти. Я повернулся и вышел, хлопнув дверью. В коридоре меня окликнули: Это был один из тех, кто находился в кабинете. Представившись комиссаром 5-го полка Карлосом, он пригласил меня пройти в другую комнату, а затем спросил, кто я такой и чего хочу. Я назвал себя и рассказал о цели своего визита. Тогда он сообщил, что у них во дворе стоят 4-я и 6-я Стальные роты, готовые отправиться на фронт, но у них нет командиров и именно этот вопрос обсуждался, когда я вошел. Он объяснил мне также, что столь нелюбезно встретивший меня человек — командир 5-го полка, Энрике Кастро, остальные — члены полкового штаба. Затем рассказал, что знает обо мне из сообщений, поступивших с гвадаррамского фронта, и предложил мне командование этими двумя ротами. Мы вернулись в кабинет, где заседал штаб полка. Карлос представил меня, а затем повторил свое предложение, добавив, что мне необходимо присвоить звание капитана. Предложение было принято, и спустя два часа я направился в Гвадарраму во главе двух Стальных рот. Мы захватили с собой оружие и обмундирование для моих оставшихся в Колладо Медиано бойцов, которые затем влились в 4-ю и 6-ю роты.
Что касается Кастро, то позднее, имея возможность ближе наблюдать его, я убедился в его трусости — она бросалась в глаза. Его никогда не видели на передней линии огня, с подчиненными он держался высокомерно и проявлял полное пренебрежение к жизни бойцов. Смешно было смотреть, как он воображал себя великим стратегом и принимал напыщенные наполеоновские позы. Не раз я задавался вопросом: как такого человека могли назначить командиром полка?
Однажды, уже командуя 5-м полком, я спросил об этом товарища Даниэля Ортега. Он рассказал, что полк был сформирован по инициативе АРКМ и Северного райкома Компартии Мадрида. Провинциальный Мадридский комитет партии направил Кастро ознакомиться на месте с ходом дел. Воспользовавшись положением члена провинциального Комитета партии и обстановкой того времени, Кастро добился, чтобы его назначили командиром полка, поставив провинциальный Комитет перед свершившимся фактом.
Прибыв в Гвадарраму, мы сменили 1-ю Стальную роту и другие воинские части, занимавшие позицию Фонтан, названную так в память погибшего здесь капитана гвардиа асальто Фонтана.
Через несколько дней мы перешли в наступление. Высота, которую нам предстояло взять, доминировала над окружающей местностью, и мятежники, установив там два пулемета, обстреливали не только наши позиции, но и широкую зону в нашем тылу вплоть до окраин Гвадаррамы.
Ночью, неожиданно для врага, мы атаковали ее. 30 человек были взяты нами в плен, остальные уничтожены. Среди убитых мятежников оказались капитан, лейтенант, два сержанта и священник, одетый в комбинезон и перепоясанный патронташем. Мы захватили два пулемета, несколько десятков винтовок и много патронов. Это было второе ночное сражение, в котором я принимал участие.
За эту операцию, а также за деятельность с начала войны правительство произвело меня в майоры. 20 августа полковник Асенсио вручил мне восьмиконечную звезду.
Спустя четыре дня, 24 августа, нас сменила рота «Хуанита Рико». Она состояла исключительно из коммунистов и социалистов деревни Йекла провинции Мурсия. Это были замечательные люди. Многие из них стали позднее командирами и комиссарами. Руководил ротой Франсиско Варела, отважный человек, провоевавший всю войну. Он погиб в Каталонии, будучи командиром 14-й бригады. На базе «Хуанита Рико» позднее был создан батальон «Виктория», который доблестно сражался на протяжении всей войны.
В Сьерре остались могилы тысячи героев: милисианос, солдат, бойцов гвардиа сивиль и гвардиа асальто. В Гвадарраме в первые же дни войны отдали свою жизнь за Республику многие командиры, офицеры и унтер-офицеры полка Уад-Рас, пулеметной группы железнодорожного полка, кавалерийского полка Аранхуэс, а также гвардиа асальто и других родов войск. Среди них капитаны: Бенито Санчес, Фонтан, Кастильо, Хил; лейтенанты: Гутиеррес, Кампильо; майор Эскудеро; подполковник Пуч; полковник Кастильо и многие другие.
Кровопролитные бои развернулись и в других секторах Сьерры: в Навасераде, Сомосьерре, Навальперале, Пегериносе. В районе Сьерры в течение июля и августа милисианос и верные Республике войска уничтожили наиболее боеспособные силы мятежников на полуострове и разгромили посланные им на помощь марокканские части, преградив таким образом путь к Мадриду.
Сьерра для рождавшихся вооруженных сил Республики явилась неоценимой школой героизма и опыта. В частности, стало ясно: для победы одной доблести мало. Необходимы военная организация и дисциплина. Те, кто после боев на Сьерре остались в живых, понимали: многие погибли именно из-за отсутствия организованности. Уроки Сьерры сыграли важную роль в создании Народной армии.
Вернувшись в Мадрид, я смог представить себе на основе бесед с Хорхе, с товарищами из руководства партии, с людьми, бежавшими из захваченных фашистами районов, а также других данных, ставших известными мне позднее, как развивались события в первую неделю мятежа. В общих чертах картина была такова:
После того как 17 июля мятежникам удалось привлечь на свою сторону большую часть войск, находившихся в Марокко, 18, 19 и 20 июля восстала часть гарнизонов на полуострове и островах. При поддержке гражданских фашистских организаций и всякого рода реакционных элементов они во многих местах взяли верх. В одних случаях мятежники достигли успеха, не встретив серьезного сопротивления, в других — овладели положением после нескольких дней кровавых боев.
Так, в Севилье большинство гарнизона во главе с командующим военным округом генералом Вилья- Абрилье, военным губернатором генералом Лопесом Виота и полковником Алланеги, командиром Гранадского 6-го пехотного полка отказалось поддержать мятежников. Одновременно тысячи севильцев вышли на улицу, чтобы преградить им путь. Но и те и другие допустили крупные ошибки. Верные Республике военные заняли пассивную позицию и дали себя арестовать. Оба генерала, полковник, их адъютанты, а также подполковник Пэрсоса, майоры Идальго, Гутиеррес Перес и другие командиры, офицеры, а вместе с ними унтер-офицеры и солдаты — республиканцы были расстреляны.
Народные массы проявили подлинный героизм, но не сумели в достаточной степени следовать основному принципу повстанческой борьбы — всегда наступать и быстро овладевать стратегическими пунктами. Вместо этого трудящиеся Севильи забаррикадировались в рабочих кварталах, а гражданский губернатор и городские власти не приняли никаких мер для энергичного выступления против мятежников. А ведь в их распоряжении имелись силы Общественного порядка. Действуя решительно, они могли бы
