возмездия.
Внутренний холод прорвался наружу, разбил теплое очарование ее планов, которые окружили его, напомнил ему, кто он такой и зачем здесь.
— Нет. Не можем. Мы по-прежнему несем ответственность.
Она нахмурилась, поняла, что теряет над ним контроль. Лейн заколебалась, было видно, что она смутилась на мгновение, потом покачала головой со снисходительной улыбкой.
— Значит, мы вернулись к тому, с чего начали?
— Боюсь, что да.
Она пожала плечами.
— Мне тоже жаль, но, наверно, вы и не могли забыть так скоро. Вы ведь выросли с этим. Тогда позвольте развеять вашу иллюзию, что вы сможете вернуть меня в Сан-Франциско. Это невозможно. Наручники из четок и клетка из чеснока могут удержать меня, но вы не сможете меня захватить. Я убью вас вначале, хоть и восхищаюсь вами и мне страстно хочется показать вам мир. Отбросьте остатки человечности, за которые вы цепляетесь, и приходите ко мне. Насладитесь нашей властью.
Холод и ужас проникли глубоко в его тело, в кости. Ужас? Может быть, просто неуверенность. В ее словах правда.
— Власть? Я кое-что понял, будучи копом, а вампирская жизнь это подтвердила: власть всегда означает ответственность. И чем больше власть, тем больше ответственность за использование ее.
Лейн фыркнула.
— Человеческое представление. Для нас нет ответственности, потому что нет большей власти, которая могла бы наказать нас.
Ужас рос. Она говорит правду. Гаррет чувствовал свинцовую тяжесть. Скоро, он опасался, поймет он, в чем ужас, но он не хочет этого. Она права? Он должен забыть Лин и Гарри, Мэгги и Ната, забыть всех, кто ему дорог, и смотреть на них только как на ходячие сосуды с кровью?
— И, конечно, у нас никакой ответственности перед людьми, — холодно продолжала Лейн. — Они только пища. Мы на них охотимся. Должны. Такова наша природа.
Слова ее остры, как нож, но, к его удивлению, нож не ударил. Скорее перерезал неуверенность, освободил его. Он выпрямился, как тонущий, который внезапно ощутил под ногами твердую почву.
— Вздор! Природа вампира — нуждаться в крови, предпочитать темноту и спать на земле, и это все! Остальное мы выбираем сами: источник крови, убивать или не убивать, получая ее, то, как мы используем свою власть. Я новичок в этой жизни, но понимаю разницу между тем, что должен делать и что могу. Поэтому на меня не подействуют никакие рассуждения о предназначении и неконтролируемом поведении. — Голос его поднимался. С усилием Гаррет заговорил тише, чтобы его не услышал весь город. — Вы убиваете людей, потому что ненавидите их. Убиваете, потому что наслаждаетесь этим. Я понимаю, почему вы это делаете, но это не означает, что я вам позволю продолжать. И это вовсе не оправдывает убийства! Вы убийца и должны ответить за это.
Глаза ее сверкнули.
— Вы приняли решение? Тогда скажите, а его вы как оправдаете? Что дает вам право судить меня? Ваш значок?
Ужас взорвался в нем, как лед, как голодные судороги. Он хотел повернуться и выбросить его.
— Нет, не значок. — Для них нет ответственности, сказала она, потому что нет никого с большей властью, кто бы мог наказать… это принцип, по которому живут подонки вроде Винка: убраться со всем, что прихватил, пока не поймали. И, конечно, они считают, что их никогда не поймают. Но есть и другой принцип, он действует в человеческом законе и может быть применен к вампирам. Сознание присутствия этого принципа было с ним все время, как только она упомянула о невозможности вернуть ее в Сан-Франциско. Он сделал глубокий вдох и спокойно сказал: — Я вам ровня.
Она застыла.
— Жюри из одного?
Восстановить порядок нужно, обладая законной властью. Он откинулся на перила, вцепился в них пальцами.
— Кроме меня, никого нет.
Лейн смотрела на него. Он избегал ее взгляда. Через мгновение она отказалась от попытки поймать его взгляд и пожала плечами.
— Хорошо. И что же жюри говорит обо мне? Виновна?
Ему казалось, что он задыхается.
— Да.
— И каков же приговор?
Вопрос ошеломил его. Об этом он как-то не думал. Что он может сделать? Заставить ее сделать анонимный вклад, чтобы компенсировать семьям потери? Но это не удержит ее от новых убийств.
— Мне… нужно подумать.
— Бедняжка. — Она подошла и сделала вид, будто хочет погладить его по щеке.
Но вместо этого схватила его за руки. Колено ударило его в пах.
Боль взорвалась в Гаррете. Мир исчез в голубой дымке, он упал, корчась в судорогах боли.
Он чувствовал, как она шарит в его карманах, слышал звон ключей.
— Тупой мик, — прошипела она. — Мир мог бы быть твоим. Теперь я выношу тебе приговор. Собственно я оказываю тебе милость, исполняю твое желание. Ты умрешь, окончательно и бесповоротно.
Ее каблуки простучали по ступенькам и мостику.
Гаррет пытался встать, преследовать ее, но не мог даже подняться на колени, он продолжал стонать и браниться. Сквозь парализующую боль послышался звук мотора ZX. Он отдавался в голове. Если восстанавливать справедливость, руководствуясь только собственными суждениями, неизбежно придешь к ошибке и поражению… к ошибке и поражению… поражению…
3
Десятилетие спустя он смог подтянуться за перила; еще через несколько лет боль уменьшилась настолько, что Гаррет смог идти. Гнев помогал, даже направленный против самого себя. Тупой мик, верно. Женщина сильна. Когда ты вобьешь это в свою тупую башку и перестанешь недооценивать ее, парень?
Дойдя до мостика, он остановился, чтобы перевести дыхание и отбросить самообвинения. Бичевание не решит проблемы, а ее нужно решать немедленно. С любым другим преследуемым он мог бы вызвать подкрепление и рассчитывать на поддержку всех полицейских округа. Но не с нею. Это лишь без необходимости подвергло бы опасности многие жизни. Он один должен справиться с нею.
Но, может, они помогут ему найти ее.
Гаррет побежал, огибая парк, так чтобы выйти на Седьмую улицу, а оттуда к городскому управлению. Он заметил, что ветер повернул на север, и ощутил влагу. Пойдет снег?
Навстречу ему двигалась патрульная машина. Она остановилась. Мэгги опустила окно.
— Гаррет, мимо несколько минут назад проехала какая-то девушка в твоей машине. Когда через квартал я поняла, что это твоя машина, я повернула за ней, но она исчезла.
— Это Лей… Мейда Байбер, дочь Энн Байбер. — Он сел на пассажирское сидение. — Позвони Сью и попроси Ната поискать машину и женщину. Мне нужно поговорить с ней.
Мэгги скептически осмотрела его.
— Она выглядит гораздо моложе Мейды Байбер.
— Ночью все кажутся молодыми. — Он быстро улыбнулся ей.
Мэгги нахмурилась.
— Но как у нее оказалась твоя машина?
Гаррет скривился. Рано или поздно придется дать какое-то объяснение.
— Выхватила ключи, когда мы сидели на ступеньках сцены.
