Воцарилось молчание. Опозоренный лейтенант Кирун шумно сопел, Дибас влюбленно созерцал герцога Акину, Фархе допивал третий стакан сока.
— Есть другие идеи? — спросил вельможа и пытливо оглядел собравшихся, остановившись на колдуне.
Фархе отер губы платком и, поразмыслив с минуту, налил себе еще стакан. С удовольствием потянул носом, вдыхая свежий яблочный аромат. — Никаких, кроме очевидной.
— А именно? — ревниво поинтересовался Дибас, — Что вы называете очевидным, ваше чародейство?
— Самим добыть из храма Чистое Сердце, уволочь куда подальше — за пределы нашей территории — и бросить. Святыня, как я уже говорил, очень сильная, шаманы сразу почувствуют, что на прежнем месте ее нет, и рванут за ней следом. Но тут возникает маленькая проблема: каким образом кудиумы узнают, где находится предмет их вожделений
Глаза герцога Убарского сверкнули.
— Так это же проще простого — утащим Сердце на гельмаре, пролетим низко над кудиумскими ордами — над каждым племенем по очереди, укажем направление. Заманим в какую-нибудь щель в горах и перебьем.
Колдун кивнул:
— Звучит хорошо.
— А не испугаются ли, что ловушка? — усомнился полковник.
— Чего им бояться-то? Такой-то толпе? Взмокший от волнения лейтенант приподнялся со стула:
— Как же мы добудем Сердце, ваша светлость? Сестры очень его стерегут.
— Думаю, для начала попробуем договориться с настоятельницей Полонной. А там уж видно будет.
Герцог Акина остановился посреди кабинета, довольно потирая руки. Его суровое, неулыбчивое лицо светилось если не радостью, то чем-то очень на нее похожим.
— Итак, решено. Дибас, бегом, мне нужно как можно больше сведений о треклятом монастыре — планы зданий, устройство, распорядок дня — в общем, сам знаешь. Кирун, поможешь полковнику. И заодно кликни слуг — пускай завтрак сервируют. — Он повернулся к Фархе, — Подробности обсудим за едой.
Дибас отсалютовал сеньору и бросился к выходу, увлекая за собой лейтенанта.
Сквозь глубокий полусон-полубред Хёльв почувствовал, как на его лоб ложится влажное полотенце. Чьи-то руки бережно расправили, плотнее прижали компресс. Грубая, шершавая ткань раздражала кожу, но раздражение необъяснимым образом было приятно, оно помогало собраться, задержаться в реальном мире, противостоять душным объятиям чужих воспоминаний-
Он попытался понять, сколько времени пробыл без сознания, но не смог. Ясно вставала в памяти только история, рассказанная рыцарем Мерлоком. После нее не было ничего.
Юноша вздохнул и хотел открыть глаза, но и такое простое действие оказалось ему не под силу. Тусклые волны беспамятства накатывали на него, тянули за собой. Он с силой закусил губу. По подбородку скользнула капля крови, и окружающий мир прояснился.
Возле постели разговаривали двое.
— …Работает кто-то очень сильный. Опытный и умелый. Не представляю, откуда он только силищу такую берет. — Голос Риль был тихим, взволнованным. — Пока мальчик хорошо держится — судя по всему, сам маг его и подпитывает, — но…
— Что ему угрожает? — отрывисто спросил Лэррен.
— Не знаю. — Хёльв почти видел, как чародейка качает головой. — Проклятие! Я не столь давно прошла Грозу.
— Мы можем что-то сделать? Риль устало вздохнула:
— Наблюдать. Ждать. Похоже, этот человек пытается что-то рассказать Хёльву, о чем-то сообщить.
— Хорошенькие методы, — проворчал эльф. Скрипнул стул, и к кровати подошел кто-то третий.
— И опять Чистое Сердце, — сказал он, и юноша узнал голос рыцаря Мерлока. — Оказывается, колдун участвовал в его похищении.
— Похоже на то.
— Почему сейчас? — настойчиво спросил он. — Почему все случилось сейчас? Почему именно с ним?
Руки чародейки опустились Хёльву на плечи, поправили одеяло.
— Меня это тоже очень интересует, — сердито заметила она. — Но вряд ли нам будет так просто установить истину. Мы слишком мало знаем о прошлом мальчика, чтобы наши предположения отличались хоть самой малой достоверностью.
Воцарилась тишина. Сквозь густевшую пелену сна Хёльв услышал, как Лэррен неуверенно кашлянул.
— Кхм. Пожалуй, кое-что я знаю, — заявил он. — Думаю, это должно нам помочь.
Лейтенант Кирун стоял у ворот храма Всемилостивой Амны и дрожал от холода. Неподалеку, в пышных кустах, прятался его отряд. Из зарослей не доносилось ни звука, и только могучий казарменный запах, перебивавший аромат цветов, указывал на то, что там кто-то есть.
Было раннее утро, но прихожане шли в храм непрерывным потоком, и на неловко переминавшегося у входа лейтенанта никто не обращал внимания: мало ли за какой надобностью пришел к богине молоденький офицерик?
На душе у Кируна было неспокойно. С Полонной герцогу Убарскому поговорить не удалось; настоятельница уехала с проверкой в соседние монастыри и о времени возвращения не уведомила. Ее помощница выслушала высокопоставленного гостя внимательно и с почтением, но на просьбу выдать Чистое Сердце ответила отказом.
— Даже если бы у меня были полномочия.. — развела руками она. — Не так-то это просто.
— Погибли люди, — тихо сказал герцог. — И еще погибнут.
— На все воля Всемилостивой Амны, — ответила сестра
— Как вы не понимаете — ведь и монастырь в большой опасности!
— На все воля Всемилостивой Амны, — твердо повторила она и ушла, оставив закипавшего Акину одного.
Несмотря на протесты полковника Дибаса, предлагавшего штурмовать монастырь, Фархе настоял на том, чтобы попытаться решить дело мирным путем.
— Попробуем отнять по-хорошему, — заявил он. Полковник ответил, что смысл выражения «отнять по-хорошему» от него ускользает, Фархе пояснил:
— С парадного крыльца нас прогнали, попробуем войти через черный ход.
— Магия? — предположил Акина.
— Магия слова.
— Лучше бы ее было против упрямой монахини применить, — фыркнул Дибас.
— Почтенная сестра совершенно не хотела нас слушать, — ответил колдун. — Имело ли смысл расточать цветы красноречия?
— Где же гарантия, что другие захотят? Фархе хитро улыбнулся:
— О, у них просто не будет другого выхода. Мне понадобится только одна вещь, и я надеюсь, что мы ее отыщем на торгу.
— Какая? — удивился полковник Дибас.
— Отмычка.
Теперь, разглядывая дверь храма, за которой скрылись колдун и герцог Акина, лейтенант терзался любопытством: ему страшно хотелось узнать, что же будет делать Фархе.
В тот день в монастыре отмечалось Успокоение — незначительный с точки зрения канонов, но любимый сестрами праздник. Стены большого святилища были украшены сосновыми ветвями, у подножия статуи Всемилостивой Амны лежали груды шишек, из которых монахини мастерили фигурки зверей.
