Итак, отношения между медиками и больными, если они не налажены, могут привести к серьезным клиническим последствиям. В медицинской литературе эта проблема существует под названием ятрогении (иатрогении) и изучает первые срывы больных под воздействием неосторожных слов медперсонала. Обычно приводятся примеры, когда неосторожные слова врача приводят к развитию тяжелого нервного расстройства. Лаборант по ошибке на рентгенограмме больного раком легкого поставила фамилию другой больной. Узнав о том, что у нее подозревают рак легкого, женщина заболела, у нее начался тяжелый нервный срыв, и хотя недоразумение было ликвидировано, она еще много лет болела неврозом навязчивых состояний, о чем с возмущением писала одна из центральных газет в годы застоя. Медиков примерно наказали, а авторитет врачей по механизмам идентификации упал по всей стране. И у нас в лечебных учреждениях многие тревожные больные доставляли беспокойство медикам, но главное, сами длительное время находились в большой тревоге.
Если бы корреспондент не гонялся за сенсацией и знал истинное положение вещей, то он увидел бы и другую сторону проблемы Конечно, лаборант допустила возмутительную халатность, и ее следовало наказать по всей строгости закона. Но ведь есть и другая сторона конфликта — личность больного. Это тревожно-мнительный человек, которого подобный случай (как, впрочем, и любой другой) привел к данной форме невроза. Как правило, корни невроза уходят в раннее детство, и это не только мое мнение, но уже доказанное положение (З. Фрейд, А. Адлер, К. Хорни, Э. Берн, В.М. Мясищев и многие другие). Но ведь вся критика направлена на лаборанта, рентгенолога и главного врача. Государство, школа и общественные организации, не научившие родителей правильно воспитывать детей, да и сами родители остаются в стороне. Вся эта история получила широкую огласку. Досталось и моей родной психиатрии и ее ветви психотерапии. Искажениями в своей профессиональной деятельности занимались только те психиатры, которые выполняли специфический заказ партийно-правительственного аппарата. Большинство психиатров действовали в меру своей квалификации и собственной совести, но тень пала на всех. Стационирование психически больных с социально опасным поведением сейчас затруднено. Не исключено, что их жертвами могут стать и сами корреспонденты.
Но вернемся к вещам обыденным. Мы проводили исследования психологического состояния больных в хирургической клинике, возглавляемой хирургом мирового класса В.И. Русаковым, и оказалось, что на неосознаваемом уровне недоверие к врачу, страх при общении с ним были у многих больных, хотя на уровне сознания они испытывали уважение к нему и сами его выбирали. Организация психологической подготовки перед операцией у таких больных способствовала более благополучному состоянию в послеоперационном периоде.
К сожалению, больные стационара нередко страдают, наблюдая за ненормальными отношениями медперсонала. Иногда заведующий отделением в присутствии больного ругает лечащего врача, подрывая его авторитет (и свой собственный). У больных при этом повышается уровень тревоги, он не знает, кому верить. Нередко нарушены отношения между врачом и медсестрой. И это тоже отрицательно влияет на состояние больного. Больным трудно оценить квалификацию медработника. Чаще больной оценивает квалификацию медработника по душевной теплоте, которая исходит от него, особенно от медсестер. Не стоит объяснять, чей авторитет падает, когда врач в палате ругает медсестру, к которой больной относится хорошо. А если авторитет врача падает, то тревога у больного усиливается.
Совершенно не изучен групповой процесс, который идет среди больных. К сожалению, здесь дело пущено на самотек. Беседы среди больных и воздействия антилидеров в этой среде производят иногда решающее влияние на судьбу больного.
Большое значение в выздоровлении больных имеет и психологическое состояние родственников, среди которых тоже идет групповой процесс, который следует взять под контроль. Поэтому мы регулярно беседуем с родственниками больных, организуя встречи с ними. Во-первых, используется положительное эмоциональное влияние родственников друг на друга, а затем и на больных, во-вторых, экономится время на индивидуальных беседах. Ведь родственники тревожных больных стараются видеться с врачом чаще и дольше.
Весьма распространен секс в лечебных учреждениях, особенно в стационарах терапевтического профиля (до 50–60 %). Нередко он доходит до своего полного завершения (около 3 %), особенно в ведомственных больницах, где достаточно много комфортабельных одно- и двухместных палат и где довольно часто госпитализируют вполне здоровых людей для экспертного обследования. В этих случаях его качество не отличается от секса, зародившегося в условиях дискотеки или дома отдыха. Здесь пропускается производственная стадия, и эти отношения после выписки обычно прекращаются. Нередко развитие сексуальных отношений в рамках стационара является хорошим показателем: раз человека интересует секс, то его следует считать здоровым. Некоторые врачи даже считают, что секс является мощным лечебным фактором. Я с этим категорически не согласен. Как-то я докладывал об одном значительном улучшении у моего больного и рассказывал о методе, которым я этого добился. Мой коллега заметил, что улучшение скорее связано с тем, что он в стационаре стал встречаться с девушкой. Я вместо ответа спросил, а стал бы больной с ней встречаться, если бы не получил моего лечения. Этим ограничим обсуждение секса между больными. Назвать его производственным в полном смысле слова нельзя. Вот почему все сексуальные связи, сформированные в больнице, нельзя назвать прочными. В этом плане они напоминают сексуальные отношения, которые складываются в домах отдыха и санаториях.
Здесь секс можно отнести к производственному: партнеров связывает общее дело, пациент борется с болезнью, а медработник ему помогает в этом. Во время болезни обнажаются все лучшие и худшие черты личности. По тому, как ведет себя человек в болезни, особенно тяжелой, в течение нескольких дней его можно узнать лучше, чем за годы поверхностного знакомства. Здесь можно увидеть все: и благородство, и мужество, и смелость, и прямо противоположные качества. Можно даже сказать, что здесь больной является фигурой героической, даже если умирает. В борьбу с болезнью он вкладывает весь свой ресурс: и биологический, и социальный, и психологический (личностный), а врач в таких случаях терпит поражение. В специфических условиях больницы не только больного, но и медработника (врача, средний и младший персонал) видно как на ладони. Правда, в основном здесь значение имеют профессиональные качества, но и личностные тоже, особенно при лечении тяжелых больных. И если дело здесь закончится сексом, то это будет хороший секс, который вполне заслужили оба партнера своей беззаветной работой по борьбе с болезнью.
Я могу привести массу примеров, когда после выздоровления больных составлялись очень неплохие семьи. Чаще женщины-медсестры, да и врачи выходили замуж за своих пациентов, реже — врачи-мужчины женились на своих больных. Почему чаще медсестры в стационарах устраивают свою личную жизнь, объяснить не так уж сложно. Врач вкладывает в больного свои знания, интеллект, меньше душу, от сестры же исходит больше душевной теплоты. Да и телесных контактов у медсестры с больным гораздо больше. В лечебном учреждении обычно происходят идеаторная и производственная стадии, причем дело начинается с производственной, там же возникает пресексуальная, а иногда и сексуальная стадии. В таких связях нет ничего особенного, что отличало бы их от сексуальных отношений людей, находящихся вне больницы. Может быть, они даже еще более высокого качества.
Особняком стоят сексуальные отношения медперсонала с больными из категории VIP (very important person — «очень важная персона»). Сейчас в каждой (даже муниципальной) больнице организуются палаты люкс, где лечатся, а иногда не столько лечатся, сколько отдыхают значительные люди, от деятельности которых зависит судьба лечебного учреждения. Поэтому главврачи заинтересованы в создании для них всех условий, в которых важные лица нуждаются. В ряде случаев некоторые медсестры, да иногда и врачи используют секс для решения сугубо деловых или материальных проблем (там видно будет), вступая с такими больными в сексуальные отношения. Я знаю несколько весьма сексапильных медсестер без идеологических заморочек, которые довольно ловко решали свои проблемы с помощью секса с такими пациентами без всяких претензий на брачные отношения с ними, шантажа и угроз. Что им давали, то они и принимали. Да, они просили, но не настаивали и не шантажировали. Одна из них последовательно решила
