– Зачем ты это сделала? Ты могла покалечиться или даже погибнуть!
– Куда, по-твоему, ты меня притащил? – раздраженно спросила Джоанна, переводя взгляд с хижин, просматривающихся в долине, на его лицо.
– Мы едем в аббатство.
– Я это вижу! Но зачем?
– Чтобы встретиться с Матерью.
– Зачем? – выкрикнула она гневно. – Какое ты имеешь право так поступать со мной? Я полагала, что мы едем на прогулку. Ты обманул меня. Ты солгал!
– Нет, я не лгал, – возразил он. – Поскольку ты много раз пользовалась этим маршрутом, я был уверен, что ты поняла, куда мы направляемся.
– Ты ошибся. Я не обращала внимания на дорогу, поскольку ты сделал все возможное, чтобы меня отвлечь.
Лицо Гэвина было сердитым.
– Джоанна, поверь, это очень важно.
– Нет, – запротестовала она, безуспешно пытаясь рывком освободить узду своей лошади от его хватки. – Я не собираюсь туда ехать. И ты не сможешь силой заставить меня сделать это. Я возвращаюсь.
– Джоанна, – все еще удерживая одной рукой ее лошадь, Гэвин протянул вторую и грубо схватил ее за запястье. – Ты ведь говорила, что хочешь узнать правду о смерти своих родителей?
– Да, говорила. Да, хочу.
– Но каким образом? – наступал он. – Прячась во тьме подземной пещеры или запершись в стенах замка?
– Мне нет нужды приезжать сюда, чтобы узнать что-либо еще об этих женщинах. Это аббатство – гнездилшце обмана, и никто не знает этого лучше меня. – Она смотрела на него с гневом. – Я знаю правду, потому что я – свидетель их ужасного злодеяния. Все, что мне сейчас нужно, – это дождаться дня правосудия, и этот день скоро наступит.
– Только послушай, что ты говоришь, Джоанна! – Он заставил свою лошадь приблизиться так, что их колени соприкоснулись – оба животных беспокойно топтались на месте. – Если бы я последовал твоему образу мыслей, то кровь Этола уже давно бы пролилась, Мать и все люди из ее аббатства висели бы на столбах, а мой управляющий был бы четвертован за неисполнение своих обязанностей, если не за измену. Как тебе нравится такое правосудие?
Джоанна вздрогнула, посмотрев в его жесткие, полные гнева глаза. Его холодная ярость сейчас подействовала на нее больше, чем если бы даже он угрожал ей мечом. Она никогда не видела его в таком состоянии и в первый раз осознала, каким необычайно опасным человеком может быть Гэвин Керр.
– Я не могу сделать то, что, как ты считаешь, должна сделать.
– Ты веришь, что Мать виновна?
– Да, – ответила она без колебаний.
– Она враг?
– Злейший из врагов.
– Ты хочешь, чтобы правосудие свершилось?
– Хочу.
– Тогда ты обязана встретиться с ней лицом к лицу, – приказал он. – Ведь она нечто большее, чем вместилище старой кожи и костей, которое мы видим. Ее воля, ее дух – это источник ее силы. Ты не сможешь победить ее, если сначала не сломишь этот дух. А это совсем не легкая задача.
Джоанна долго смотрела на него, ошеломленная этими словами, и не знала, что ответить.
– Ты – последняя из Макиннесов, – подзадоривал ее Гэвин. – Если бы твой отец или любой из мужчин твоей семьи были живы, как ты думаешь, что бы они сейчас делали?
Она заставила себя говорить.
– Не заставляй меня делать это, Гэвйн! Я не могу.
– Но почему? – проворчал он. – Потому что ты женщина? Джоанна, да в тебе больше силы духа, чем у многих моих воинов. Помни, что ты законная наследница замка Айронкросс. Поэтому, поскольку ты желаешь присутствовать при моей встрече со священником, когда его найдут, или при разговорах с другими людьми, которые могут быть причастны к этим убийствам, ты должна быть рядом, когда я буду говорить с Матерью.
Джоанну охватил озноб, до ее сознания начала доходить справедливость этих слов.
– Если ты думаешь, что Мать повинна в этом чудовищном преступлении, то твоя обязанность сейчас, когда я буду задавать ей вопросы, быть рядом со мной. – Голос Гэвина зазвучал мягче, а его ладонь еще крепче сжала руку Джоанны. – Я не прошу тебя бросаться в битву без оружия. Поверь, я меньше всего хотел бы причинить тебе боль. Я должен быть там с тобой, Джоанна. Мать обязательно должна увидеть, что мы вместе. Важно дать ей понять, что мы не погибли и не исчезли только потому, что ей этого захотелось.
Джоанна в растерянности высвободила руку из его ладони, ощутив в душе страх. Все ее долго вынашиваемые планы оказались путем к правосудию, достойным лишь труса. А какими безумно смелыми казались они ей в зловещей темноте и уединенности пещер! Но здесь, при ярком солнечном свете, услышав сказанное Гэвином, Джоанна почувствовала, как ее сердце сжалось от осознания несостоятельности всех этих планов.
