время дождя в дом затаскивать, просто положили его на них и, взяв поливочный шланг, начали окатывать его водой, причем напор был прямо-таки как из брандспойта. Я же в это время нервно мерила ногами дорожки сада и, полная самых дурных предчувствий, все набирала и набирала номер мужа, но его сотовый не отвечал.
Тем временем, почувствовав на себе холодную воду, Юрич сначала слабо зашевелился, подавая первые признаки жизни, а потом и вовсе очнулся, открыв глаза, но, судя по его бессмысленному взгляду, до окончательного протрезвления было еще далеко, и парни продолжали щедро поливать его. Наконец Юрич пришел в себя настолько, что стал пытаться увернуться от струи воды, обзывая парней «фашистами» и клятвенно заверяя их, что он все равно ничего не скажет – видимо, у него в голове что-то перемкнуло, и он возомнил себя партизаном на допросе в гестапо, а потому ни в чем не желал признаваться. Решив, что клиент доведен до нужной кондиции, ребята выключили воду, чтобы приступить к расспросам, но не тут-то было – не знаю, как уж у него это получилось, но мокрый практически до костей Юрич умудрился снова уснуть, свалившись при этом со стульев на землю, и не проснулся даже от этого.
– Пока не проспится, толку не будет, – устало сказали ребята.
Я в отчаянии смотрела на неподвижную фигуру на земле и лихорадочно соображала, что же можно еще предпринять. Наконец меня осенило.
– Ребята! – воскликнула я. – Есть идея! Этот забулдыга когда-то лечился от алкоголизма в «психушке» и до смерти боится снова туда попасть! Быстро надевайте халаты и снова изображайте из себя санитаров, которые приехали за ним, чтобы препроводить туда.
– Ясно! – кивнули ребята.
Бросившись к машине, они буквально через минуту вернулись уже в готовом виде и тут же взялись за Юрича. Один из них поднял сторожа и старался удержать в вертикальном положении его безвольно висевшее у него в руках тело, а второй изо всех сил тряс за плечи и громко говорил:
– А ну просыпайся! Хватит дрыхнуть! В психушке отоспишься! Кончилось у начальства терпение на твои художества смотреть! Ничего! Вот полежишь у нас! Проколют тебя самым беспощадным образом! Тогда узнаешь, как в рабочее время пьянствовать!
Видя, что это не действует, он бестрепетно влепил ему пару пощечин и снова стал трясти, говоря при этом:
– Приходи в себя, скотина! Тебя в «дурке» уже друзья-психи заждались!
И тут случилось чудо – до затуманенного алкоголем мозга сторожа дошли-таки страшные слова: «психи» и «дурка»! Он поднял на ребят бессильно склоненную на грудь голову, и, когда увидел перед собой мужчину в белом халате, в его глазах появился ужас.
– Не... не надо... – пролепетал он заплетающимся языком.
– Надо, Федя! Надо! – ответил ему цитатой из хорошо известного и всеми любимого фильма «санитар». – Ну, сам пойдешь или тебя нести?
– Да чего ты с ним цацкаешься? – грубо спросил стоявший за спиной у сторожа второй «санитар». – Бери его за ноги, а я – за плечи, и понесли в машину. Бросим его на пол, чтобы он ничего не испачкал, а уж в больнице ему вколют такое, что он мигом очухается!
Юрич трезвел прямо на глазах! Он попытался вырваться – хотя куда он мог бы удрать в таком состоянии? – и, поняв, что у него ничего из этого не выйдет, затравленным взглядом посмотрел вокруг. Тут он увидел меня и, к огромному моему счастью, узнал.
– Маша! – отчаянно закричал он. – Машенька! Спаси меня! Я не хочу в психушку!
– Хорошо! Но только при условии, что ты мне скажешь, куда делся мой муж, – потребовала я.
Обрадовавшись, что я выставила такие легкие условия, он тут же ответил:
– Так их же всех менты поганые замели!
– Как? – оторопела я. – За что?
– Не помню, – виновато сказал он и, постоянно икая – видимо, замерз от холодной воды, – через пень-колоду начал рассказывать: – Они мне... ик!.. бутылку с закуской дали и в... ик!.. поселок отправили... А чего я там... ик!.. не видел? Вот я в кустах и спрятался!
– Господи! Зачем? – воскликнула я.
– Надо! – выразительно сказал Юрич и объяснил: – Я ведь... ик!.. чего думал? Я думал, что они... ик!.. все хорошо выпьют и обо мне забудут... А тут я... ик!.. и выйду... Потихоньку... ик!..
– Надеялся, что они все нажрутся до такого же поросячьего визга, как и ты? – хмыкнул «санитар».
– Все мы люди... ик!.. Все мы... ик!.. человеки, – философски заметил сторож. – Я ведь что думал? Я думал... ик!.. что они меня не заметят... Вот я... ик!.. и ждал... Ну, а чтобы мне... ик!.. не скучно было сидеть, я... ик!.. бутылке и прикладывался! ик!..
– Короче! – заорала я, теряя терпение.
– Так все! – растерянно сказал он. – Тут... ик!.. мужик какой- то появился и... ик!.. почти сразу же менты на своем... ик!.. «луноходе» приехали! Участковый-то... ик!.. даже стрелял! А потом их всех... ик!.. и повязали, а меня не заметили! Ну, я... ик! вышел и за стол сел – чего же добру... ик!.. пропадать?
– И нажрался до полного бесчувствия! – безжалостно закончила я.
– Ну, не я, так... ик!.. другие бы оприходовали, – ответил в свое оправдание он.
– Все ясно! – сказала я. – Бросайте этого алкаша и поехали в Боровск! Надо Сашу спасать! Да и остальных тоже!
Парни выпустили Юрича из рук, и он, наверное, от чувства величайшего облегчения, что в этот раз отвертелся от психушки, рухнул на землю и тут же заснул.
– А он не простудится? – с немного брезгливой жалостью посмотрев на него, спросил один их парней.
– Положите его снова на стулья! – попросила я.
– Так он же опять свалится, – возразил мне он.
– Ну, тогда на стол! – теряя терпение, рявкнула я.
– Оттуда еще хуже падать, он же выше, – опять возразил он.
– Тогда пусть остается там, где есть! – заорала я. – Он уже более-менее очухался, так что до дома как-нибудь доберется, да и жара стоит такая, что он быстро просохнет! И, кроме того, он проспиртован так, что к нему ни одна зараза не пристанет!
Парни все-таки перенесли Юрича на сухое место – пьяных у нас на Руси во все времена жалели, и, прыгнув в микроавтобус, мы рванули с места так, что только покрышки взвизгнули. Ехать было ясно куда – в райцентр! Раз Юрич сказал, что менты приехали на, как он выразился, «луноходе», то они точно были из Боровска, потому что наш участковый обычно добирался до нас из деревни пешком – расстояние-то небольшое. За рулем опять сидела я и гнала так, что даже самой иногда страшно становилось, но по дороге нас умудрились обогнать на какой-то уже совсем запредельной скорости чудовищной величины черный шестидверный лимузин с дипломатическими номерами и каким-то флажком на капоте и следовавший за ним джип, видимо, с охраной.
Глава 30
Саша. Ты, Джафар, наш спаситель! Наш могучий избавитель!
Участкового не было довольно долго, и в его отсутствие следователь продолжал допрашивать нас. Он уже позвонил на конезавод и выяснил, что Харитонов сказал ему правду и владелец этого предприятия действительно распорядился выдать лицу, нашедшему украденного коня орловской породы по кличке Снег, премию. Харитонов, казалось бы, мог уже и уйти, его никто не задерживал, но он решил остаться до конца, наверное, из чувства солидарности. Мажор вообще заявил, что я позвал его, чтобы помочь сколотить стол и скамьи, и в благодарность за помощь пригласил разделить с нами праздник, а ни Харитонова, ни Камаля, ни Абузярова он никогда в жизни раньше даже не видел, как и коня. Меня же, видимо, следователь решил оставить на сладкое, время которого подошло.
– Итак, с какой целью вы устроили это застолье на свалке?
– Понимаете, – начал я, – моя жена предположила, что это сбежавшие больные из психоневрологического диспансера изображали из себя Всадника без головы и Смерть с косой, используя при этом найденного ими жеребца. А поскольку они имели обыкновение пугать народ, чтобы потом забрать продукты, мы и решили их приманить. Как видите, все получилось! Они пришли, а Маруся со своими знакомыми их забрала и отвезла по месту назначения.
– Вообще-то это похвально, что вы оказали помощь работникам диспансера в поимке беглецов, – вынужден был заметить он. – Но неужели это была ваша единственная цель?
– Они еще предупредили меня, и я приехал, чтобы забрать жеребца, – добавил Харитонов.
– И это все! – закончил я.
– А какое участие во всем этом принимал этот... – Он замялся, не зная, как назвать Камаля, но нашел выход: – Пока не установленное лицо?
Ответить я не успел, потому что вернулся сиявший, как медный таз на солнце, участковый.
– Ну, что? Пробили телефон? Выяснили, кто мой сообщник? – спросил я у него.
– Выяснили! – радостно заявил он и сказал следователю: – Сейчас сюда еще один член этой шайки-лейки прибудет! Я так понял, что их главарь – уж больно гоношится! Ну, ничего! Мы с него спесь собьем!
– И кто же это? – с интересом спросил я.
– А вот встретитесь вы все, а мы посмотрим, кто есть кто, – загадочно ответил он.
Тут во дворе райотдела взвизгнули тормоза, и мы, естественно, уставились в окна – там остановился длиннющий черный лимузин с дипломатическими номерами и флажком какой-то неизвестной мне страны на капоте и джип, тоже с дипломатическими номерами, из которого тут же высыпали накачанные смуглые парни в костюмах и белоснежных рубашках с галстуками – это явно была охрана какого-то очень важного лица, и мы все с интересом стали ждать, что же будет дальше. Один из телохранителей бросился к лимузину и открыл дверцу, а остальные выстроились так, чтобы прикрыть своего шефа со всех сторон. Из машины легко вышел высокий и прекрасно одетый араб, который немного брезгливым взглядом окинул двор, задержав его, взгляд
