наушниках, переключился и дождался, пока штабной радист снова вызовет пропавшую спецгруппу и сонно вякнет «прием!».
- Сорок два полста первый, я Сорок два тридцать пять! - Юрий пошарил в кармане, достал мятый листок с полустершейся кодовой таблицей, пару секунд пытался сообразить, что же с ним нужно делать, потом засунул за серый ящик радиостанции.
- Сорок два полста первый, у нас ЧП! Пропали две спички, предполагаю, что украли зеленые! Две спички, с железом! Сосед не отвечает! Повторяю, сосед на связь не выходит! Занял оборону, к бою готов! Как поняли? Прием!
- Сорок два тридцать пять, я Сорок два полста… Да вы че! Блин! - Генеральский связист все-таки проснулся. - Понял вас, Сорок два тридцать пять! Будьте на связи!
- Понял вас, Сорок два полста первый, буду на приеме. - Мудрецкий лихо клацнул тумблерами. - Ну что, дорогой, небось подслушивал? И как тебе мой репортаж?
- Ты зачем так сделал? Совсем глупый, лейтенант? - Закир скрипел зубами так, что рация нервно моргала индикатором и пыталась отфильтровать помехи в эфире. - Сейчас коменданта спросят, как дела, он скажет: «Хорошо!» - и мне ничего не будет. А на тебя я обиделся. Сильно обиделся.
- Да сколько влезет! А потом его вздрючат и потребуют моих солдатиков отыскать. Так что вернешь - хорошо, не вернешь - значит, их все вместе искать будут. Хоть как похищенных, хоть как дезертиров с оружием. Всей рабоче-крестьянской Красной армией и Военно-морским флотом в придачу, если потребуется. Угадай с трех попыток, кого еще найдут? Подумай на досуге, а я пока опять со штабом свяжусь.
- Стой! Погоди, лейтенант! - Похоже, бородач забеспокоился всерьез. Не меньше, чем обиделся. - Давай поговорим! Ну хорошо, найдут меня. Денег не хватит - воевать будем. Твоих солдат убьем, коменданта солдат убьем, стрелять будем долго - еще кого-нибудь убьем; ваши будут стрелять - моих людей убьют, детей, женщин. Ты сам подумай - сколько людей ты сейчас убьешь, да? Тебя совесть съест, лейтенант! Ты домой приедешь - тебе друзья в лицо плюнут, отец, мать тебя знать не захотят! Скажут: «Не может наш сын убийцей быть!» Я знаю, у тебя отец - профессор. Скажешь, он бы тебя сейчас похвалил? Не верю!
- Да как хочешь, я ж не журналист… Веришь не веришь - мне-то что, - устало отозвался Юрий. - Я не убийца, я солдат. Работа у меня такая. Есть такая профессия - Родину защищать, знаешь? А ты мне предлагаешь присягу нарушить, начальству не докладывать, тебя, террориста, выгораживать… За такое под трибунал пойти можно. Все, думай, я переключаюсь.
- Сорок два тридцать пять, я Триста второй, я Триста второй, отвечай, прием! - сразу после щелчка ворвался в уши незнакомый басовитый голос.
- Я Сорок два тридцать пять, слушаю вас, прием! - Мудрецкий насторожился. Судя по позывному, новый персонаж был начальником старлея Чиркова. Причем большим начальником. Из тех, которым зимой шапка полагается не цигейковая, а каракулевая. Не исключено, что и лампасы на повседневной форме у этого начальства весьма широкие.
- Сорок два тридцать пятый, доложи обстановку! Что у тебя там? И у соседей твоих что слышно? Прием! - Начальство, похоже, было весьма обеспокоено.
- Триста второй, я Сорок два тридцать пятый, обстановку доложить не могу! Не положено! Как поняли? Прием?
- Хватит выеживаться, Тридцать пятый! - рявкнули наушники голосом генерала Крутова. - Я сейчас без всяких чехов приеду и тебя грохну! Слышишь, химик? Это тебе я, Сорок два полста первый, говорю! Доложи Триста второму все, что надо, он к тебе сейчас ближе всех!
- Слушаюсь, вашбродь, будет исполнено, вашбродь, - пробурчал Юрий и только после этого переключился на передачу. - Докладываю: исчезли два солдата, посланные в населенный пункт Хохол-Юрт. Последний доклад по радио - на блокпосту внутренних войск видны люди в милицейской форме. Как поняли, прием?..
В ответ наушники засвистели и захрипели. Командный голос Триста второго попытался пробиться через этот шум, но слов разобрать не удалось. Лейтенант переключился на ту частоту, которую своими руками установил на рации Простакова.
- Что, думаешь, самый умный? - ехидно поинтересовался он у Закира. - Помехи поставил, а поздно. Товарищи генералы переполошились уже. Не мог сразу по-хорошему договориться… Слушай, вот только честно скажи: кто тебя надоумил ко мне сунуться? Это ж кто-то из двоих проболтался - или Воха, или Чирков, больше я никому свою заначку не показывал. Подставили тебя, мужик. Они же видели, что я шутить не буду. У нас с ними поэтому и уговор был - они мне обычное оружие, а я, если что, свое не применю. А ты вот так влез… Захотелось чего-то крутого, Закир? Ну, теперь приди и возьми. Противогаз только не забудь. И химзащиту. Говоришь, в армии служил? «ОЗК» за сколько минут надевал?
- Три тридцать пять, - мрачно отозвался бородач. - И что теперь?
- Теперь? - Юрий на минуту задумался. - Теперь потренируйся, может, и понадобится. Будет приказ - замкну контакты, и все дела. Может, и обойдется, конечно. Был бы ты нормальным мужиком, я бы тебе еще кое-что посоветовал. Например, не прятаться за баб и детишек, уходить в лес, пока время есть. А если совсем по-хорошему договоримся, вообще можно все уладить. Знаешь, как?
- Если скажешь, может, и узнаю. Что ты там придумал? Чтобы я тебе сдался? Или коменданту? Вот, пришли с повинной, оружие сдали… Денег у тебя столько нет, лейтенант, чтобы я сдавался. Понял?
- Да чего уж не понять. - Мудрецкий кивнул, хотя собеседник его и не мог это видеть. - Насчет сдаваться - это ты к Чиркову, его епархия, я туда не лезу. Я тебе другое хотел предложить. Возвращаемся к самому началу, делаем вид, что ничего не было. Простаков с Ларевым едут домой, везут товар, как договаривались. Ну, в качестве компенсации морального ущерба вы их там угощаете, как дорогих гостей, и даже лучше. Чтобы я их потом мог начальству представить в совершенно никаком виде. Вот, мол, по дороге чего-то приняли, а на блоке их и повязали. За то, что начали на местную милицию наезжать. Местная милиция там оказалась, потому что начальник к родне заехал, а бойцы старых друзей увидели. Товарищей, так сказать, по оружию. Как тебе такой сценарий, а? Голливуд рыдает и едет к нам учиться!
- Я тебе сейчас другое кино покажу. «Рэмбо», третья часть. Видел? - поинтересовался Закир. - Здесь не Афган, но ничего, и ты не спецназ.
- Это точно, у них ничего серьезнее «шмеля» обычно не водится, - подтвердил Юрий. В люке над ним зарокотало с присвистом, и Мудрецкий высунулся посмотреть, что происходит на вверенной территории. - Ага, вот к тебе и статисты летят. Ну в точности как в Голливуде, только настоящие, без бутафории. Зато с хорошей пиротехникой.
Со стороны Терека низко над головами просвистели две вытянутые пятнистые туши с блестящими нимбами винтов. Под короткими, чуть оттянутыми вниз крылышками серебрились дырчатые бочонки. Бронированные крокодилы улетели за лес, потом показались вдалеке. Они с разворотом лезли вверх, разбрасывая в стороны желтоватые огоньки.
- Пока что разведка, - прокомментировал Мудрецкий. - Видел, как меня берегут? Нормальные люди по полдня авиации допроситься не могут, а вокруг моих баночек и без заказа вьются. Как мухи вокруг… В общем, сам понял, у меня тут совсем не мед. Ну как, Рэмбо, будем договариваться? Или подождем, пока тебя ракетами не начнут по голове долбить? Смотри, мое предложение пока в силе.
- Хорошо, давай попробуем, - неожиданно согласился Закир. - Только без товара. Хочешь, потом со своего Вохи потребуешь, когда он отжиматься перестанет? Я отпускаю твоих, ты убираешь вертолеты, мы уходим. Сегодня уходим. Я тебя не забуду, лейтенант, понял?
- Я тебя тоже не забуду, не беспокойся. Но, может быть, когда-нибудь прощу. - Юрий подумал немного и добавил: - Потому что я вообще по природе интеллигент и гуманист. Я не злопамятный, просто память хорошая, особенно если разозлить.
- Интеллигент! Гуманист! - Это прозвучало как тяжкое проклятие. - Это ты гуманист?! Тогда я кто, получается? Я у него немножко поделиться прошу, а он обещает за это все село газом задушить!
- Ты давай, давай, вырубай свою глушилку и вези сюда моих бойцов, а то вон «крокодилы» на второй заход идут. И комендачей на посты верни, а то такую бороду, как у тебя, и с вертолета разглядят, - подсказал Мудрецкий. - И побреют всех разом и на всю оставшуюся жизнь.
В небе снова зарокотали «Ми-24». Со свистом облетели позицию химвзвода, подозрительно, словно бабка-вахтерша в общежитии, поблескивая очками-иллюминаторами.
- Слушай, там Простаков не очнулся еще? - забеспокоился Юрий, глядя на шевелящийся в полуоткрытом
