маленького карманного зеркала с треснутым стеклом на него смотрела ухмыляющаяся физиономия, очень похожая на физиономию Николай Владимировича Щукина – если бы сходству не мешала коротенькая пегая бородка и опрятные, гладко причесанные усы.
– Во, – сказал Щукин неприметному человеку, – теперь можно фотографироваться.
Тот кивнул и включил софит.
Документы были готовы через два часа. Каким образом это удалось неприметному человеку, Щукин так и не понял, но факт был налицо – в руках у Щукина был новой формации паспорт гражданина Российской Федерации на имя Юсупова Петра Валентиновича, с фотографией бородатого Щукина, с печатью, росписью и всем, что полагалось. Автомобильные права на имя Юсупова с той же фотографией… Ключи от машины, пачка денег и табельный пистолет «ПМ» – все это лежало на столе.
– А «ствол»-то зачем? – осведомился Щукин у Ляжечки (неприметный человек исчез сразу после того, как Щукин получил свои документы).
– На всякий случай, – сказал бритоголовый Ляжечка и пожал пухлыми плечами. – Это не моя идея, идея заказчиков. Сунь его себе за пазуху… Вдруг пригодится… То есть – не дай бог, чтобы пригодился.
– Точно, – сказал Щукин, присаживаясь за стол. Давно Николай не держал в руках оружия, и теперь холодный тяжелый пистолет лежал на его ладони, поблескивающий и таящий в себе угрожающую силу.
Щукин еще раз взвесил пистолет на руке.
«Восемьсот пятьдесят граммов, – вспомнил он, – как в аптеке. 'Ствол' хороший, надежный… Только вот нехорошо, что это – табельное оружие. Такие 'стволы' ведь на вооружении у ментов находятся. Интересно, откуда этот 'ствол'? Впрочем, какая разница? Либо дернули его у постового на перекрестке каком-нибудь, либо пьяный старшина продал со склада…»
Щукин умело разобрал пистолет – оружие было в идеальном состоянии. Собрав пистолет, он отложил его в сторону. Снова взял в руки документы.
– Красиво замастрячено, – сказал он, – сразу видно профессионала.
– А ты думал, – хвастливо, будто это он делал документы, проговорил Ляжечка, – фирма веников не вяжет.
Щукин звякнул ключами.
– А тачка мне какая полагается? – спросил он. – Имей в виду, что синяя «шестерка» твоя уже засветилась.
– Имею в виду, – кивнул Ляжечка, – тебе не «шестерка» полагается, а другая тачана. «Нива». Удобная машина. И для бездорожья, и вообще… Надежная. Да и еще тем она хороша, что ее на дорогах обычно не тормозят те, кто подбросить просит. Всем известно, если в «Ниве» два передних сиденья заняты, то, чтобы на задние пролезть, нужно передние отгибать да одного пассажира высаживать – короче, целая история. Поэтому «Нивы» и не тормозят обычно. Да и для гаишников так проще – им сразу видно, есть в багажнике что или нет. Могут и не остановить.
– Понятно, – сказал Щукин, – значит, девчонка эта… Лиля… на переднем сиденье поедет, рядом со мной?
– Ага, – проговорил Ляжечка. – Да ты не бойся, она брыкаться не будет. Она спать всю дорогу будет. Она сонливая.
– Это я успел заметить, – сказал Щукин. – Кстати, что это она такая заторможенная? Вы ее тут перепугали до смерти или накачали чем-то?
– Какая разница? – неохотно произнес Ляжечка и больше об этом не говорил.
Николай покрутил головой. Очень чесалась кожа под фальшивой бородой, сделанной из волос с головы Ляжечки, но чесаться Николай опасался, чтобы не повредить держащуюся на клее бороду. И сколько еще терпеть придется?
– Когда мне выезжать? – осведомился Щукин.
– Ночью, – сказал Ляжечка, – ближе к рассвету. Рано утром уже будешь в Питере. А контрольно- пропускной пункт лучше проезжать, когда регистрация уже закончена и невыспавшиеся менты немного того… бдительность у них ослабевает. А поедешь ты по старой трассе, там и КП ГИБДД, по-моему, нет. А если и есть, так лохи какие-нибудь стоят, без аппаратуры, без ничего. Ведь как новую трассу проложили, по старой только фермерские трактора на колдоебинах трясутся… Ладно… Питерский адрес я тебе дам. Ты ведь бывал в Питере?
– Конечно, – сказал Щукин, – и много раз. Так что город знаю.
– Это хорошо, – заметил Ляжечка. – Тогда возьми бумажку и запиши адрес, где ты должен остановиться.
– Я запомню, – проговорил Щукин.
– Улица Малая Карпатская, дом семнадцать, квартира двести двадцать один, – продиктовал Ляжечка. – Это в Купчино, спальный район, там спокойно и мусоров вроде немного… Запомнил? Повтори.
Щукин повторил.
– Там тебя встретят, – внимательно выслушав Николая, проговорил Ляжечка, – там ты и остальные инструкции получишь.
– А бабки?
– А бабки после дела, – сказал Ляжечка. – Ты что, не знаешь, как обычно бывает?
Щукин знал. Он хотел было спросить и об авансе, но потом вспомнил о деньгах, которые ему удалось вытащить из Ляжечки в кафе. Да и на столе лежала изрядная пачка. Так что Щукин промолчал.
Больше говорить было вроде и не о чем. Ляжечка откровенно зевал и то и дело посматривал на часы.
– Ты бы лег, – посоветовал он Щукину, – завтра в форме должен быть. Тебе через несколько часов уже выезжать.
Щукин согласно кивнул.
– Жрать не хочешь? – спросил еще Ляжечка.
– Нет…
– А я пожру… Селедка тут есть. И выпью немного. А тебе нельзя. У тебя завтра работа. Ответственная, между прочим! А впрочем, стакан водки на ночь не помешает. Примешь? – поинтересовался Ляжечка, будто говорил о лекарстве.
– Нет.
– Как хочешь… Тогда спи.
Щукин почувствовал, что и в самом деле очень устал. Этот день выдался на редкость суматошным – пробуждение в постели рядом с мертвой женщиной, последующие сумасшедшие гонки и, наконец, эта опустевшая лодочная станция…
А завтра?
А завтра будет завтра.
«Посмотрим, – подумал Щукин, ложась на узкую лежанку, которая неприятно напоминала нары в тюремном бараке, и с головой накрываясь воняющей овчиной, – посмотрим. Судя по всему, эти люди, с которыми Толик Ляжечка завязан, и впрямь серьезные ребята. Как они мне документы замастырили, не каждый профи сможет так – быстро и качественно. 'Ствол'… бабки… тачка… Ляжечка… Девчонка… А на улице, кажется, начинается дождь, который, судя по мерному и тяжелому стуку капель о поверхность свинцового озера, зарядил на всю ночь… Ладно, прорвемся».
С этими мыслями Щукин уснул.
Глава 8
Мало того, что в ту ночь заступивший на дежурство старший лейтенант ГИБДД Слонов насмерть поссорился с женой (еще к обеду выяснилось, что глупая баба, взявшись ворошить остатки полусгнившего сена в амбаре, разбила зубцами вил заначенную Слоновым бутылку водки, а остаток дня, предназначенный для сборов, ушел на ругань, зуботычины и взаимные упреки), мало того, что у старшего лейтенанта ГИБДД
