жизни я влетал так, по полной… Со слонопотамами связался. После этого я уже к толстухам не пристаю. Я, прям, в их сторону импотент полный. И че, второй заваливает, оказался братан этой толстухи, а первый - это, я так понял, ее основной… ну вы поняли, да? - тот, который постоянно с ней занимается.
Я, типа, за вежливого сошел, свою вот тут вот цепочку так поправил и говорю так, ну, типа, собрался я уже на выход, что, мол, извините, мне, видимо, идти надо. И че вы думали, вот эта баба моя, - ну в смысле это их баба, да, но вот она уже моя была, вот уже все, - так она берет и говорит им: вы давайте, мол, идите… Нет, она так культурно все, ведь в баре работает официанткой. Там нужно с клиентом общаться. И она им тоже так разрулила, я даже не повторю сейчас. Мол, вы идите там тыры-пыры в гараж там, че-то там надо принести там, че-то какие-то где-то доски вбить кому-то - в общем, загрузила их хозяйством, и это в десятом часу вечера. Чудеса полные, в натуре.
Эти оба слона че-то постояли, помялись и ушли. И вот вы понимаете, я сижу на стуле, да, весь потный от ужаса, ниче сказать не могу, внутри все трясется. Она передо мною скачет-плачет, хочет, ну понятно, время-то идет, они же щас вернутся с банками и досками, а вы вот, мужики, понимаете, вот сижу я… Наверное, взгляд у меня был стеклянный, ну, прям, вот эти, знаете, такие шарики вот стеклянные; их вот мне взяли вот и в глазницы вставили. И вот с этими шариками сижу я, гляжу в никуда, и мне уже ниче не надо. Это вот, мужики, один раз в жизни, когда у меня ниче не вышло. Я еще посидел минут пять и так, со своими собственными трусами в кармане, от нее и вышел.
И знаете, че самое интересное, вот иду я и думаю, что не фига на каждую первую встречную кидаться. Надо было вот ту макаронину подождать худую, у нее так, если бы и к ней, то соответственно завалят-то… ну кто там придет, ну брат у нее такой же худой и мужик ее основной тоже худой - ну с ними там даже махаться можно. Ну а со слонами-то, че делать со слонами? Вот так вот. Так что, мужики, по жизни разборчивее надо быть, разборчивее.
Простаков очнулся, сморгнул, закрыл рот и снова развалился на заднем сиденье. Мудрецкий после столь серьезных душевных излияний качал головой в знак согласия и, наконец, произнес протяжное «да-а-а».
- Вот и я говорю, - согласился Вован. - Это не просто так, не шутки. Так что снимете толстуху - вы должны быть готовы к тому, что рядом с нею просто монстры, как говорится, «потомственность», а от нее никуда не денешься.
Ехавшие в «КамАЗе» Резинкин, Колян и Валет также вели разговор о бабах. Но никто интересных историй вспомнить не мог, а своими собственными похождениями здоровый спортсмен Коля предпочитал не делиться. Он все больше поправлял рассуждения молодых насчет женского характера и темперамента. После недолгих споров троица сошлась во мнении, что бабам в мужиках нравятся три вещи: деньги, бедра и мозги. И с этим согласились все. Именно в такой последовательности. По нашей жизни каждая хочет продать себя подороже. С этим утверждением, которое издал в свет Фрол, Колян согласился, цокнув языком. Резинкин хотел было возразить, но потом, пораскинув мозгами, также согласился.
Второй тезис, насчет бедер, он понятен: чем плотнее и больше, тем лучше - ощущает, с кем имеет дело. Ну и третье - это мозги. Ведь в конечном счете женщина должна чувствовать, что рядом с ней настоящий мужик, и поскольку в постели проходит не вся жизнь, необходимо, чисто по бытовухе, контролировать все женские зае… иначе она ему на шею сядет, и тогда, - по мнению троицы, - никакого счастья ни у бабы не будет, ни у мужика. Не отношения, а не пойми что.
В таких и подобных рассуждениях две машины, пропилив около трехсот километров, приехали в Большую Черниговку. Здесь по описанию, данному Стойлохряковым, необходимо было проехать через все село и дальше по трассе свернуть на восток, проще говоря, налево.
Действительно, сразу после села пошла асфальтовая ветка куда-то в сторону, в лес. Но, как оказалось, это всего-навсего какие-то посадки, быстро закончившиеся, - и снова перед ними поля. А впереди, километрах в трех, хорошо видны стоящие на горушке несколько трехэтажных зданий и, кажется, там еще бетонный забор.
Поехали по дороге в гости к майору Сапожникову. Действительно, ворота, облупленная красная звезда и солдат на КПП. Лейтенант вышел из «Нивы» вместе с Вованом, и они вдвоем пошли зондировать ситуацию.
Дежурный, услышав фамилию собственного командира, тут же схватился за телефон и отзвонил.
- Просил подождать, - сообщил младший сержант о результатах разговора. - Майор Сапожников сказал, что он сам выйдет к вам.
Визитеры развернулись, пошли и сели обратно в машину. Не прошло и пяти минут, как за ворота вышел небольшого роста худощавый офицер и направился к легковушке. Усатый, черноволосый и голубоглазый майор инженерных войск начал разговор с лейтенантом, который не забыл выйти к нему навстречу и отдать честь. Мудрецкий, как его учил Стойлохряков, сказал, откуда они прибыли. Глаза Сапожникова сверкнули:
- Я Леонид.
Вован стоял тут же и, не забыв назваться, протянул руку.
- Погрузка за ним, - Вован ткнул пальцем в лейтенанта, - бабло за мной. Ну че, куда ехать?
- У меня уже все готово, - затараторил Сапожников. - Сейчас надо сесть…
- Ну, ты, поехали! - скомандовал Вован. - Давай, майор, залазь и показывай, че тут у тебя где.
Они сели и поехали по проселочной дороге мимо военного объекта в сторону небольшого лесочка. Дорога недолго петляла между деревьями, и вскоре они выехали на местную свалку.
- Ну вот, - обвел рукой Сапожников небольшое поле, - здесь нам предстоит работать.
Наметанным взглядом Вован окинул территорию:
- Че-то я не вижу тут никакого железа-то. Нам же железо грузить.
- Не железо, а металл, - поправил его Сапожников, и они пошли вслед за старшим офицером к наваленным несколько левее картонным коробкам из-под масла и маргарина. Разбросав упаковку, майор показал пальцем себе под ноги. - Вот здесь все закопано. Надо брать лопаты и вытаскивать.
- А че там?
- Там аккуратно нарезанный кабель. Тонны полторы, наверное. Сейчас надо взять лопаты и повытаскивать. Может быть, у вас весы есть? - с надеждой спросил майор. - А то вот мы сами как-то не удосужились…
- Кабель?
- Ну да. Там медь.
- Давайте выкапывайте, - уже обратился Вован к Мудрецкому, - а потом посчитаемся, че и сколько.
- Ну а сколько вы заплатите за килограмм? - с надеждой начал торговаться Сапожников.
- Ну че? У нас весов нет. У нас вон вместо весов Колян есть. Колян, иди сюда, - позвал лысый и жилистый своего напарника. Из кабины «КамАЗа» вылез Коля. Подошел, пожал руку Сапожникову, и майор поморщился от боли. - Ну вот, это наши весы. Колян каждый день качается, он знает примерно, че сколько весит. Вот и будет взвешивать. Ему можно доверять - не обманет.
На Простакова, Резину и Валета пришлось всего две саперные лопатки. Орудие труда не досталось именно пассивному Фролу, соображавшему на шаг вперед. Но Резинкин, пристально поглядев на него, всучил ему в руки инструмент:
- На-ка, помаши. А то ты четыре часа тащился, а я в это время за рулем сидел.
У Фрола имелись зачатки совести, и он принялся ковырять землю вместе с Простаковым. Мудрецкий успел еще до посадки по машинам пообещать солдатам хорошую хавку, и сейчас он хотел, чтобы они работали, а, не дай бог, не застопорились и не начали выяснять, кому и сколько делать. Шевелили руками быстро, тем более что остальные, стоявшие и смотревшие на то, как двое работают, время от времени давали ненужные советы и поторапливали, потому как вроде у Сапожникова всего один час свободного времени, дальше он должен куда-то срочно ехать.
Когда сто пятьдесят трехметровых отрезков были загружены в кузов, майор с Вованом отошли в сторону. Лысый в кожанке достал из нагрудного кармана баксы.
- Курс ты знаешь, да? Короче, за каждую эту палку, - он показал на кузов «КамАЗа», - я тебе заплачу… - он поднял глаза кверху, - скажем, по два бакса. Итого получается триста грин. - Он отдал ему три сотенные
