а работать надо.
Покинув район мастерских, патруль свернул к центру – обход близился к концу. Через мост, украшенный свирепыми мордами неких мифических чудовищ, перешли в богатый район, обиталище купцов, ювелиров, землевладельцев – «приличного» люда. Здесь было и вовсе тихо, только дождь шептал свой нескончаемый рассказ…
Вот и кордегардия. Ральк сперва не обратил внимания на хмурое лицо караульного в дверях, но, когда стащил каску, отряхнул дождевую воду и прошел доложить в клетушку, где сидели писарь и сержант, с первого взгляда на похоронное выражение лица Эгильта понял – что-то случилось. Что-то очень плохое. Кроме сержанта с писарем в комнатенке было еще два стражника – и все глядели мрачно. Определенно, что-то произошло.
Глава 19
Ральк остановился на пороге, озираясь. С мокрой одежды капала дождевая вода. Четверо стражников в кабинетике писаря переглядывались и тоже молчали.
– Ну… – выдавил наконец из себя Ральк. – Я это… из обхода. Что-то случилось?
Эгильт оторвался от стены, которую подпирал при появлении десятника и, глядя в сторону, тихо произнес:
– Ральк, тебе придется со своими еще полсмены походить. На время график изменим, сейчас ты до вечернего колокола, а завтра в ночь. Твоих людей, которые у ворот, уже предупредили.
– Да что произошло-то?
– Ограбление. Крупное. Вернее, не так крупное, как… – сержант говорил медленно, выталкивая из себя сведения небольшими порциями. Похоже, он и сам был не вполне уверен в том, что излагал, – В порту. Сторожа убили. Свидетелей нет, улики ищут, но…
Ральк кивнул. Убийства в Верне случались нечасто, особенно – преднамеренные убийства. И уж тем более – сторожа при ограблении склада. В Верне были, разумеется, воры, случалось всякое… Но и сторожа, и грабители всегда как будто играли в одну общую игру – играли на разных сторонах, но вместе, по общим правилам. Нападение на сторожа могли устроить лишь в том случае, если его не удавалось каким-либо образом уломать, подкупить, напугать… Торкер, будучи вышибалой, потому и не оказал сопротивления Ральку, что был просто-напросто не готов к подобному обороту. Любое нападение на чужую собственность неизменно предварялось долгими переговорами, в ходе которых стороны, как правило, приходили к полюбовному соглашению – во всяком случае, если речь шла о собственности незаконной, хотя бы отчасти. Любой склад в порту являлся как раз такой собственностью. Ни один уважающий себя купец (из богатых, способных содержать собственный склад) не ограничивался законными операциями. Каждый занимался – хотя бы понемногу – контрабандой, спекуляциями и тому подобным. У каждого торговца было свое место в преступной иерархии, а также – свои связи в страже, и ничей склад не мог быть ограблен без предварительных переговоров. Тем более – убийство сторожа… Понятно, что сейчас стражники будут носом землю рыть, чтобы восстановить порядок… Верн гордится своим порядком, и стража – надежно его бережет!
– Прямо среди бела дня? – осведомился Ральк. Как десятник он уже имел право задавать вопросы. – И никто не заметил?
– Ну… – Эгильт замялся. – Ты же понимаешь – порт, суета, все орут, перегружают тюки и бочки… Если, скажем, бочка сорвется с трапа… или еще что… То есть там шум постоянно. Вот никто и не услышал. Или услышали, да внимания не обратили.
Один из сидящих под стеной стражников поднял голову – Ральк узнал сержанта Грейста. Грейст «опекал» северную, портовую часть Верна, а Эгильт следил в основном за южной. Это распределение обязанностей было негласным, но, как правило, соблюдалось. Так что случай в порту – забота Грейста.
– В двух словах, дело было так, – принялся объяснять Грейст. Кто-то взломал пол и пролез на склад. Там склады на сваях, в купеческой гавани – видел, наверное?.. Ну так подплыли, сломали доски, влезли на склад. А кто влез – непонятно, настил-то мощный, брусья сломаны толстенные. Как их сломали? Не подпилены, ничего… Одним ударом! Сторож снаружи был… Может, услышал, забеспокоился, а может, просто так… Словом зашел. Его по стене размазали, представляешь?
– Как это – размазали?
– Да так… – Грейст снова понурился, – схватили, да об стену, он и пикнуть не успел. Башку разнесло, мозги, кровь – по всему складу… Вместо ребер – крошево… Тот, кто брусья сломал, тот и… В общем, обычному человеку такое не под силу.
– И двум, и трем – тоже, – подал голос писарь. – Я тоже там был, видел. Не человеческих рук дело.
– Может, магия? – осторожно поинтересовался Ральк.
– Танцор там сейчас, следы ищет. Глядишь, чего-то скажет… Но кто это сотворил, знал, что делает. – Пояснил Эгильт. Тайник у купца на складе был, его вскрыли.
– Знал, да не все, – поправил Грейст. – Взял тайник, там серебро. Немного. Купец клянется, что как раз накануне почти все деньги выгреб. Товарами склад завален – ничего не тронуто, один только пакет пропал. Зачем было сторожа убивать? Зачем дно ломать? Если подплыли баркасом под склад, то могли бы и товаров вынести, сколько угодно. Там на сотни келатов… А пропал только один тюк – эльфийский шелк.
– Контрабанда?
Грейст пожал плечами. Эльфийский шелк – конечно, контрабанда.
– Купец сказал, что товар не оприходован. Если бы, говорит, сторожа не убили, так и не заикнулся бы о пропаже. И требует, уговор: ни в какие бумаги не заносить этот тюк, словно бы и не было его – так просто, нам сказал, чтобы убийц быстрей сыскать.
Ясно. Купец сделал неофициальное признание – сознался, что у него украли неоприходованный товар, контрабанду. Если шелк всплывет на черном рынке – тогда и на убийц можно будет выйти. Если других следов нет, то шелк станет важной зацепкой…
– А еще следы какие-то есть? Намеки?
– Никаких следов, – покачал головой Грейст. – Только на полу и стенах клочья ила, как будто морской зверь по дну ползал, илом обмотался, а после в склад влез. Сторож – тоже. На том, что осталось от куртки –
