В дверь «барина» он позвонил так, что чуть не сломал палец.
«Барин» открыл сразу, будто сидел за дверью и ждал, когда Гранкин наконец-то надумает к нему прийти. Он был в длинном полосатом халате и безмятежно жевал бутерброд с красной икрой.
Увидев Виталю, он замер с открытым ртом.
– Вы ко мне? – спросил он. – Проходите, пожалуйста, нам давно пора познакомиться. Я знаю, вы очень занятой человек, мне Ваня рассказывал.
– Занятой человек?! Занятой человек?! – Гранкин подпрыгнул и вцепился ему в обшлага халата. – Скажи, барин, где жена твоя?
– Что?! – Сева уронил бутерброд икрой вниз.
– Баба твоя где?!!
– Баба... того... ушла она от меня... Она время от времени от меня уходит, наверное, я не очень хороший муж. А почему вас это интересует? – «Барин» попятился и спиной натолкнулся на какую-то замысловатую скульптуру-вешалку. Скульптура с грохотом повалилась, от неё отлетела изящная голова и с шумом покатилась по дорогому паркету.
– Почему интересует? Я сейчас тебе объясню, почему меня это интересует! – Гранкин орал, наступал на него, а «барин» всё пятился и пятился, спиной натыкаясь то на пальму в кадке, то на косяк, то на этажерку с книгами. Этажерка не вынесла натиска, повалилась, книги рассыпались и укоризненно уставились на Виталю своими обложками. Так, пятясь и наступая, они оказались в просторном, шикарно обставленном зале. Виталя и представить не мог, что объединив несколько стандартных квартир, можно получить такие хоромы.
– Как вас зовут? – Виталя остановился. – Полностью, фамилия, имя, отчество!
– Ганкин Всеволод Севастьянович, – растерянно сказал «барин». – Очень рад познакомиться!
– Ганкин В.С., Ганкин В.С.! – Виталя схватился за голову. – А вашу жену зовут Галя?
– Да. Откуда вы знаете?
– Это письмо было адресовано вам! Вам, а не мне!
– Какое письмо? Успокойтесь, пройдите, присядьте, оденьтесь, тут кондиционеры работают, прохладно очень! – Он протянул Витале длинный махровый халат, и Гранкин только тут заметил, что на нём кроме семейных трусов ничего нет. Он как проснулся утром от Сашкиных воплей, так и провёл все семейные баталии, ничего на себя не надев.
Гранкин выхватил у него халат, одел, и с вызовом, гордостью, всей накопившейся за долгое время на барина обидой, сказал:
– Вашу жену похитили. Вы своими объединёнными квартирами нарушили в подъезде всю нумерацию почтовых ящиков, и письмо, адресованное вам, попало ко мне. Извините, я его съел. За вашу жену похитители требуют триста пятьдесят тысяч долларов – сущий пустяк для человека, имеющего стабильный, процветающий бизнес!
Виталя развернулся, хотел уйти из квартиры гордо, но в коридоре поскользнулся на бутерброде с икрой и со всего маха больно, обидно упал, высоко задрав ноги.
– Стойте! Чёрт! – «Барин» захлопотал над Виталей, помог подняться, одёрнул на нём халат.
И почему он казался Витале высокомерным?..
– Не сильно ушиблись?
– Я в детстве, похоже, сильно ушибся. Головой, – буркнул Виталя.
Через минуту они сидели за барной стойкой на кухне и пили виски. Гранкина колотил озноб, поэтому он счел возможным погасить свою трясучку рюмочкой наикрепчайшего напитка.
Они выпили молча, не чокаясь.
– Ну, а теперь рассказывай, – велел Сева Витале.
И почему он казался Гранкину таким отвратительным, бесчеловечным типом? Потому что ездил на джипе, имел большую квартиру и хорошо пах?
Милый, чудесный, обаятельный, усатый дядька.
– Вы случайно не родственник Михалкову Никите? – задал Виталя давно мучивший его вопрос.
– Нет, – засмеялся Сева, – и даже не однофамилец.
– Ну, тогда... – Виталя набрал в грудь воздуха и рассказал барину всё.
Абсолютно всё.
Даже то, что считал его гадким «барином».
Даже то, что, благодаря этой истории заработал миллион.
К удивлению Гранкина, Сева не схватился в ужасе за сердце, не помчался потрошить свой сейф, чтобы побыстрее выкупить жену.
– Наливай! – махнул он Витале рукой.
В полном изумлении Гранкин разлил остатки виски ровно пополам.
Сева махнул рюмочку залпом, Виталя, вспомнив про Галку, свою не тронул.
– Моя жена взбалмошная, капризная женщина, – неуверенно начал рассказ Всеволод Ганкин. – Я сам её избаловал, потому что очень сильно люблю. В своё время она сильно на работу просилась, но я её не отпустил, потому что представить не мог, что Гала будет большую часть дня проводить вне дома, и на неё, возможно, будут пялиться чужие мужики. Сначала она сидела дома неохотно, потом привыкла, ей стало даже нравиться, но со временем у неё начались большие закидоны. Раза два в год она уезжает к своей закадычной подружке на дачу, и они начинают играть со мной в различные игрушки. Чтобы она вернулась, мне каких только глупостей не предлагалось сделать! То я должен был как-то цветы на окнах по-особому ставить – знаки подавать, что люблю её и готов заплатить большие деньги тому, кто её украл, то под Новый Год я должен был вырядиться Дедом Морозом и на четвереньках, с мешком в зубах принести ей под ёлку подарки, список которых она перечислила в рекламных объявлениях, размещённых на радио и телевидении, то... Ой, да всего и не перечислишь! Отправляя письма, они всегда пользуются услугами мальчишек- посыльных, вот один из них что-то с адресом и напутал. А может, они сами номер квартиры неправильно написали, теперь не поймёшь.
Если бы я это письмо получил, то волноваться не стал бы! Ну сбегал бы к тому дуплу пару раз, опустил туда пару писем, а потом в указанное место притащил чемоданчик с деньгами! Всё равно она бы с этим чемоданчиком домой пришла! Ей главное – поиграть, развеяться, скучно ей просто так от меня деньги брать. А в этот раз она исчезла, и ни письма, ни записки, ни звонка с угрозами! Вот я и растерялся, расстроился. Думаю, ну всё, какая-то новая игра в молчанку! То ли, думаю, нашла кого себе? А триста пятьдесят тысяч – тьфу! Да принесу я их ей! Даже если через весь город на четвереньках с чемоданом в зубах ползти нужно!
– Так вот почему все письма духами пахли! – догадался Виталя и поискал глазами, чем бы запить такое потрясающее открытие.
Сева достал из бара целую бутылку виски.
– Не, я сок, – попросил Виталя.
Сева безропотно налил ему сок.
– Нет, но я ж им про ребёнка писал! Про жену кормящую писал! Носки тёплые передавал! Неужели она не поняли, что не с тобой дело имеют?! В конце концов, почерк! Она что, почерка твоего не знает?! – возмутился Гранкин.
– Скорее всего, Гала моя и её подруга приняли всё это за ответную игру с моей стороны и развлекались на полную катушку. Я подозреваю, что они очень благодарны мне за такой сюжет – кормящая мать, тёплые носки, которых никто из них в жизни не носил, изменённый почерк! Я думаю, они ухахатывались там от восторга. Ты не представляешь, как я рад, что ты пришёл сегодня ко мне, что Ванька наш позвонил и сказал тебе мою фамилию! Я теперь знаю, где мне Галку искать! Сегодня в полночь пойду к дуплу! Я им такое представление там устрою! За любовь! – поднял он рюмку.
– За любовь, – Виталя выпил свой сок и поморщился. – А почему собака твоя не лает? – спросил он.
– Она так чешется, что ей всё по фигу, – закусив лимоном и тоже морщась, сказал Сева.
– Нет, ну что вы, богатеи, за люди! – возмутился Виталя. – Кучу бабок имеешь, рядом с ветеринаром
