и звериную ловлю в наших водах, не могло сделать компании большого подрыва, поскольку в настоящем положении вещей самая большая часть торга сосредоточивается в самой компании.
С 1822 по 1824 год включительно, по новым привилегиям компании, торговля с иностранными судами в самом Ново-Архангельске не допускалась; нуждаясь же во многих товарах, правители вынуждены были покупать их с тех же судов в Калифорнии и на Сандвичевых островах. Обыкновенно приходят в Ситку по два, по три и по четыре судна в год, больше американских, которые нередко приплывают из своих портов, останавливаясь только в Вальпарайсо или ином пункте Южной Америки на несколько дней. Некоторые из них завели постоянные связи с колониями и приходят по заказу. В 1830 году нанят один английский корабль для доставления нужных товаров из Бразилии в Ситку. Случалось судам заходить сюда как будто ненарочно, так, например, шкипер одного английского судна, зашедший в залив, на вопрос: куда идет? – отвечал: в пролив Норфолк или куда-нибудь (Norfolk Sound or else where).
Главные товары, покупаемые с иностранных судов, суть: мука, сухари белые, водка, вино, солонина, чай, сахар, табак, одеяла и другие шерстяные товары, китайка,[327] китайская посуда и разные мелочи. Взамен их раньше шли почти исключительно шкуры котиков, речные бобры, иногда лес, несколько русских товаров и в дополнение баланса чистые деньги. Но с некоторого времени главные правители приняли чистейший и для компании выгоднейший способ платить траттами на главное правление в С. – Петербурге. С 1818 по 1830 год куплено товаров с иностранных судов на 386 000 пиастров, или на 2 миллиона рублей, за которые заплачено более 200 000 котиков, кроме других, менее значащих предметов. Некоторые корабельщики, продав весь груз, продавали и суда свои и отвозились на Сандвичевы острова компанейскими судами. Таким образом колонии приобрели несколько весьма хороших судов.
Баранов, в маститой старости сохранявший предприимчивость молодых лет, но уже менее счастливый в своих предприятиях, распространил виды свои на Сандвичевы острова и в 1816 году сделал через доктора Шеффера[328] покушение занять один из них – Атуай. Предприятие это было бы достойным предметом для шуточной поэмы. Следствием его было только прекращение поклонов и подарков, которые Баранов и Тамеамеа I [иначе – Камеамеа I] пересылали друг другу через американских шкиперов. Тамеамеа ожидал мести от русских за изгнание доктора, покуда капитан Головнин в 1818 году его не успокоил. После того туда ходили, хотя и изредка, компанейские корабли, а иногда были с ними сношения и через американцев. Произведения островов, которые можно получать оттуда: соль, тутуевые орехи [плоды тунгового дерева], дающие масло, ром, корень таро и веревки из кокосовых волокон, в случае недостатков и некоторые европейские статьи; за все это компания платит шкурами котиков и пиастрами.
Из судов под сандвичским флагом приходило в Ситку только одно, в 1828 году; привезло соль и нагрузилось строевым лесом.
Для торговли с колошами компанейские суда ходили прежде по проливам, но трудность такого плавания, опасность сношений с ними, более же всего малая выгода, приносимая торгом, вынудили остановить эти отправления и ограничиться торговлей на месте с соседними и заезжими колошами.
Предосторожности, которые надлежало принимать, торгуя с ними по проливам, не имеют, пожалуй, примера: передняя часть судна отгораживалась парусами в рост человека; за этой перегородкой собиралась вооруженная команда, ставилось несколько пушек, заряженных картечью, зажженные фитили; кругом судна до высоты марса обтягивалась абордажная сетка, имевшая в одном только месте отверстие для прохода одного человека. Перед началом торга командир судна призывал старшину, показывал ему все приготовления, объявлял условие, чтобы никогда более определенного числа колошей на судне не было, чтобы никто ближе 10 шагов к завесе не подходил и чтобы не считалось разрывом дружбы, если кто, в противном случае, будет застрелен. После этого могли в безопасности начинать торговлю; малейшее пренебрежение этими предосторожностями могло иметь самые пагубные следствия.
Ограниченное ценами, установленными главным правлением, колониальное начальство никогда не могло в этом торге выдержать состязания с судами Соединенных Штатов, и оттого вымен мехов от колошей, всегда незначительный, сделался, наконец, ничтожным.
Кроме соперничества американцев и низких цен, уплачиваемых за меха, этому торгу много препятствует то, что соседние колоши все нужные им товары получают и за другие предметы, добываемые гораздо легче бобров и медведей. По недостатку рыбы у них покупают иногда палтусов, жир китовый и нерпичий. Весной доставляют они древесную кору для покрытия сараев, кажимов и других строений, яйца чаек, ары и других, уток, гусей, тетерок, разное коренье и травы; летом – ягоды, зимой – горных баранов, раков, раковины; из своих изделий: шляпы, ковры, маски, трубки и другие мелочи и получают за то от русских и алеутов табак, котлы чугунные, топоры, пронизки, краску, фламандское полотно, миткаль, множество картофеля, даже муку и пр. Более же всего вредят этому торгу сношения, посредством которых к колошам переходит как от постоянных жителей, так и от временных посетителей колоний множество товаров, за которые должна бы приобретаться мягкая рухлядь, отчего цена на эти товары сильно падает. Колошенские одалиски не менее европейских танцовщиц умеют разорять своих обожателей, и примеры нередки, что промышленники совершенно проматываются на туалеты своих красавиц, невзирая на все усилия правителей прекратить эти беспорядки.
Мена с колошами происходит на узком пространстве между стеной крепости и ближайшей к ним бораборой, куда с обеих сторон сносятся товары. Кроме упомянутых выше товаров, компания доставляет им еще одеяла шерстяные, разные медные вещи, усы сивучьи для украшения шляп, горностаевые меха и прочее, а от них получает цукли, раковинки с островов Королевы Шарлотты, нужные компании для мены с северными американцами.
Внутреннюю торговлю Ново-Архангельска составляет снабжение его обитателей всем необходимым. Разумеется, что в этом, как и в других отношениях, компания имеет исключительное право. Такса на все продаваемые товары устанавливается главным правителем, с наложением на товары, купленные с иностранных судов, от 10 до 15 %, а на доставляемые из России – от 40 до 45 % сверх покупных на месте цен, что составляет цены довольно сносные, приняв во внимание отдаленность места и затруднительную доставку. Торговля бывает в год до 150 000 рублей, а когда в товарах изобилие и случатся военные суда, остающиеся долго, то и до 200 000 рублей.
Товары, нужные как для употребления колониального, так для торга калифорнийского и для промена туземцам, доставляются частью, как выше видно, иностранными кораблями, частью же на судах компанейских, а при случае и на военных, отправляемых прямо из России.
Для торговли Ново-Архангельска и компанейских кораблей со всеми народами ходят здесь всевозможные деньги, но преимущественно испанские пиастры и голландские червонцы. Сверх того для облегчения оборотов главное правление снабжает колонии марками в 10,5 и 1 рублей, 50 и 25 копеек, которых по всем колониям в обращении до 30 000 рублей.
Ближайшие причины, побудившие основателя Ново-Архангельска поселиться на американском берегу, были ослабевшие промыслы в более западных местах и открытие множества бобров по всем окрестным проливам. Но причины эти были не единственные. Заселить и тем закрепить для России всю северо- западную Америку и устранить все прочие народы от торговли с туземцами было постоянной целью Баранова, согласной с целями правительства, которое уже в 1796 году прислало 20 семей из Сибири для постройки верфи у мыса Св. Ильи, которые, однако, по большему удобству положения, поселены были в Якутатском заливе. Хотя хлебопашество и скотоводство, бывшие также целью этого заселения, не удались, но поселение существовало до истребления его колошами в 1805 году и служило складочным местом для промыслов, покуда не построена была Ново-Архангельская крепость. После этого Нутка была предметом внимания и желаний Баранова, и если бы время и способы его были соразмерны патриотическому его стремлению и предприимчивости, то он скоро соединил бы цепью факторий Ситку с Россом. Тем менее могла его воображению представиться возможность когда-либо покинуть свое создание; хотя бобры перевелись еще при нем, так что промыслами и меной приобреталось их не более 100 в год, вместо 2000, добывавшихся вначале одними промыслами. Преемники его не могли смотреть на это с отвлеченной точки зрения. Сравнивая дороговизну содержания Ново-Архангельска, неприятность жизни в нем и другие его невыгоды с прямыми выгодами, приносимыми им, они нашли, что между теми и другими нет соответствия, откуда, естественно, родилась мысль перенести все заведение и резиденцию главного правителя в другое, более
