Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану

ящик, ставится посреди коромысла.

Для мачты кладутся на дно лодки почти под коромыслами два поперечных бруса. Мачта нижним концом упирается в задний брус, прислоняется к переднему коромыслу[400] и в этом наклонном положении укрепляется двумя вантами с каждой стороны (s) и еще одной, крепящейся у самого поплавка t. К носу и корме идут еще по две снасти, которые можно уподобить штагам и фордунам (и, и, и). Треугольный парус, сшитый из рогожек, плетенных из листьев пандана, привязывается к двум рейкам l, т, соединенным свободно в галсовом углу; он подымается фалом, прикрепленным на одной трети от верхнего конца рейки и проходящим в отверстие или вилочку вверху мачты; нижний конец рейки упирается в банку, нарочно сделанную в самом конце лодки (h, h) (фиг. 1), и поддерживает таким образом вместе с мачтой весьма тяжелый парус. Шкоты п, п от нижней рейки и брас от верхнего конца рейки в l служат для управления парусом; р, р иq, q – гитовы, которыми парус подбирается, когда идут на фордевинд или хотят его убавить.

Лодки ходят обоими концами вперед, именно так, что поплавок остается всегда на ветре. Для поворота на другой галс отдается, во-первых, шкот, чтобы остановить ход лодки, потом галсовый угол паруса снимается с банки h, в которую упирался, и несется под ветром мачты к такой же банке в другом конце лодки, в ту сторону, в которую наклоняется и мачта; движению этому, требующему осторожности, помогают штагами и фордунами и, и; опустя легонько угол паруса на банку h, натягивают шкот, и лодка пошла вперед другим галсом.

Когда не нужно особенной точности в управлении, то довольствуются одним шкотом, который довольно потравить или потянуть, чтобы заставить лодку спуститься или подняться к ветру, и этим средством умеют они держать лодку с удивительной точностью на одном румбе; но, приставая к судну или к берегу, правят обыкновенно с кормы веслом, реже – некоторого рода рулем, весьма несовершенным. Это доска, имеющая с одного края выемку r, r (фиг. 2), которой она вешается у борта на болтик fg (фиг. 1), а с другого – рогульку, служащую румпелем. Головка руля привязывается сверх того свободно веревкой к банке внутри лодки. Рулевой сидит на борту лодки, прислонясь к вертикальной наделке и имея одну ногу в лодке; другой ногой, висящей в воде, помогает руке, управляющей рулем за румпель. Орудие это употребляется чаще всего при ходе полным ветром. Оно кажется дурным подражанием рулям, замеченным островитянами на европейских кораблях; они видели возможность заменить весьма затруднительный способ управления лодкой веслом от руки; но, не имея ни железа, ни железных орудий, не нашли лучшего средства приспособить руль к лодке. Управление им весьма тягостно и не всегда производит ожидаемое действие на лодку, все люди чередуются на этом посту, на котором, кроме труда, подвергаются явной опасности скормить акулам ногу, висящую в воде.

Большая длина этих лодок в сравнении с шириной делает то, что они весьма хорошо держатся к ветру, дрейфуют мало и, стало быть, лавируют с удивительной выгодой. Полные ветры гораздо менее для них выгодны; особенно при большом волнении, когда коромысло претерпевает жестокие сотрясения, и нельзя не удивляться, как оно не раздерет швов, связывающих лодку; и при этом течи пазами почти никогда не бывает. Полных ветров каролинцы не любят и предпочитают сделать несколько сложных курсов, лишь бы иметь всегда ветер с боку.

Когда лодка опрокинется, находящихся в ней людей обыкновенно бывает достаточно для ее поднятия. Плавая вокруг, освобождают они, во-первых, мачту, свертывают парус и собирают все мелкие вещи, находившиеся в лодке. Потом часть людей становится на коромысло и, погружая его, поворачивает лодку до половины, другие вешаются на край площадки, что на другом борту, и скоро совсем выпрямляют лодку; наконец, отливают воду лейками.

Обычные лодки устроены подобным же образом, но они гораздо меньше. Большие из них имеют от 15 до 18 футов длины; меньшие – это челноки, едва одного или двух человек подымающие. Веревки, в снасти употребляемые, вьются, как и везде, из кокосовых волокон. Жители ими дорожат так, что под конец веревку сажен в десять длиной и толщиной дюйма два не уступали иначе как за топор. Хотя они и в половину не выдерживают против наших пеньковых, но все могут сделать подспорье такелажу, и потому не должно пропускать случая ими запасаться.

Мальчик с Каролинских островов

Жители Лугунора – самые восточные из мореходствующих каролинцев. О путешествиях их, обширной торговле и географических познаниях, которыми народ этот столь выгодно отличается от всех других народов Океании, будем мы говорить ниже, когда, посетив многие другие группы этого архипелага, короче познакомимся с интересными их обитателями. Плавания эти ведут их, естественно, к наблюдению светил, которыми они руководствуются вместо компаса. Они имеют названия для всех главнейших звезд, для разных времен дневного течения солнца, для каждого дня лунного месяца: горизонт разделяют они на 28 точек, различаемых по именам светил, которые близ этих точек восходят или заходят; это, конечно, самый натуральный и верный способ для того, кому не случается значительно менять широты и для кого, следовательно, амплитуды светил мало меняются; в этом положении находятся каролинцы того архипелага, который простирается главным образом по параллели.

Все это находим мы и у жителей Юалана. Сходство это, конечно не случайное, доказывает, что и домоседливые ныне юаланцы принадлежат к тому же странствующему племени, но, брошенные на островок, от всех других отдаленный и снабжающий их в изобилии всеми потребностями жизни, отвыкли от путешествий до того, что даже употребление парусов забыли. Вместе с тем стеснялся и круг их понятий; с лугунорцами объяснялись мы гораздо легче, чем с ними. Тихо-Браге лугунорский, Телиаур, отодвинул за острова Пеллы то место, где должно подлезать под небо, если хочешь идти дальше. Юаланцы, конечно, уже в 20 верстах от острова, если бы кого-нибудь по случаю отнесло на такое расстояние, развязали бы чубы свои, чтобы не повиснуть ими на рогах луны, подобно Авессалому.

Сличение языков дает новое доказательство одинакового происхождения обоих народов. В немногих собранных нами словах нашлось до двадцати выражений, относящихся к самым обыкновенным понятиям или вещам, или совершенно одинаковым, или, по крайней мере, весьма сходным. Половина основных чисел десятичной системы одинаковы. После этого труднее, может быть, объяснить встречаемые между обоими языками различия в некоторых числах, в названиях светил, эпох дня, солнца, луны, мужчины, женщины, почти всех частей тела и т. п.

Язык лугунорский гораздо труднее юаланского для выговора и далеко не так приятен для уха, да и они не так легко выговаривали наши слова. Обстоятельные люди говорят тихо и внятно, но молодежь, как и везде, бормочет.

Для морехода группа Лугунор представляет не больше помощи, чем все низменные острова: найдет ли он пресную воду – будет зависеть от изобилия или недостатка дождей; дров здесь нет; на хороший запас кососовых орехов надеяться можно, но хлебные плоды бывают только временно.

Глава девятая

Продолжение исследования Каролинского архипелага. – Плавание к островам Марианским. – Пребывание на острове Гуахан. – Возвращение в Каролинский архипелаг. – Пребывание в группе Улеай. – Мы покидаем окончательно Каролинские острова.

Еще не вышли мы из лагуны, как часовые на марсе возвестили, что в море видно трехмачтовое судно. После четырехмесячного пребывания между дикими племенами, где нам ничто не напоминало Европы, такая неожиданная встреча не могла не быть весьма приятной. Вскоре нас встретила шлюпка китобойного корабля «Партридж». В полдень мы с ним соединились. Пригласив капитана Фольджера к обеду, узнали мы от него, что он отправился из Англии в одно время с нами, заходил на острова Зеленого Мыса, Фолклендские, Галапагос и, оставив последние в мае прошлого года, до сего времени нигде не клал якоря; посетил для освежения острова Маркизские, Кингсмиль, Ротума, Соломоновы, Новую Британию, а теперь шел к северу. Число китобойных судов в Южном море размножилось в последние годы до такой степени, что они не находили уже достаточного промысла в тропической части этого моря, которой ограничивались прежде, и должны были простирать свои поиски даже до берегов Японии. В летние месяцы промышляют они под самым берегом Ниппона [Хонсю], заходя для отдыха на острова Марианские и Бонин- Сима, которые нам между прочим было предписано отыскать. Жители Японии торгуют с ними тайком от