Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану

нетерпеливее ожидали времени, когда приступим к приготовлению нашего судна. Наконец, 30 апреля тронулся лед на реке Двине, которая, однако же, совершенно очистилась только через пять дней после того. Лед несколько раз в устьях останавливался, не производя, впрочем, большого разлива. Наибольший подъем воды был 9 футов 3 дюйма.

Времени вскрытия реки Двины архангельские, или, лучше сказать, соломбальские жители ожидают с таким же нетерпением и беспокойством, хотя и совершенно по другим причинам, как египтяне разлития Нила. Разливы рек бывают иногда весьма велики. Когда тепло наступит внезапно и лед, тронувшись, сопрется в устьях, то вода поднимается даже до 20 футов выше обыкновенного, затопляет все низменные места и причиняет большие опустошения, как то случилось в 1811 году. Соломбала лежит весьма низко, а от того подвержена этим наводнениям в большей степени. Чтобы можно было заблаговременно принимать против них меры, обыкновенно на это время учреждается телеграф в городе и на церкви Успения Пресвятой Богородицы (называемой Боровскою), стоящей на самом берегу, с которой все устья видны весьма хорошо. Когда лед тронется выше города, то поднимается красный флаг, когда в Никольском устье – то белый, а когда в Березовом – то синий. Впрочем, соломбальские жители имеют и свои приметы: перед вскрытием реки вода обыкновенно начинает мутиться, «идет мутница». Они замечают (всегда ли справедливо, за то не ручаюсь), что мутница начинается ровно за девять дней до вскрытия. Вода, наконец, делается так мутна, что ее невозможно пить, почему во всех домах запасают заблаговременно достаточное ее количество в бочках. Служащим раздаются на этот предмет казенные бочки от порта. Хозяева домов начинают тогда готовиться к ледоплаву: переносят пожитки в верхние жилья и на чердаки и ждут день и ночь воды, большей частью напрасно. Когда вода выступит на улицы и дворы, то и сами хозяева убираются на верх. Для спасения домашнего скота большая часть дворов в Соломбале покрыта тесовыми крышами, куда заводят скот во время наводнения. Крыши эти защищают, правда, от воды, но точно в той же мере увеличивают опасность от огня. День разлива, впрочем, не всегда бывает днем печали: когда разлив не через меру велик и случится в хорошую погоду и в особенности если в праздничный день, то соломбальцы садятся на свои карбасы и ездят с веселыми песнями по речкам и по улицам, вокруг затопленных своих жилищ. Город лежит высоко и потому наводнениям не подвержен.

Май. Наводнения и ледоплавы эти, кроме временного вреда, причиняют и постоянный, смывая берега и занося фарватеры. Архангельские старожилы помнят, когда с Кег-острова, лежащего к W от города, можно было слышать голоса в этом последнем. Ныне расстояние между ними полторы версты. В соломбальской гавани в полутора верстах от адмиралтейства было прежде кладбище с церковью Св. Лаврентия. Церковь существовала до 1809 года, когда по ветхости разобрана. Ныне все это место под водой, и часто, идя вдоль берега, случается видеть торчащие из воды концы гробов и надгробных камней. Полагают, что в течение 15 лет подмыло этот берег по крайней мере на полверсты; но, невзирая на то, и это весьма замечательно, берег остался точно так же приглуб, как был и прежде, так, что суда могут стоять вплоть к нему. Против Новодвинской крепости лежал остров Марков, на котором при государе Петре Великом построены были светлицы для публичных обедов, которые давались всегда в Петров день. В 1809 году могла еще быть построена на нем батарея в 12 орудий. Подмываемый с тех пор ежегодно понемножку, выказывался он в 1819 году только малой частичкой сверх воды; следующим водопольем снесло его вовсе, так что в 1820 году было на нем уже шесть футов глубины. Остров Большой Сяйский, в 4¹/₂ верстах выше крепости лежащий, был столь велик, что батальон солдат стаивал на нем лагерем; ныне имеет он в окружности едва ли 30 сажен. Все эти смытые острова и частицы островов, оседая на фарватерах, должны были бы, казалось, со временем вовсе забросать устье Двины, но мы имеем довольно верную поруку, что этого никогда не случится, поскольку мы знаем, что близ трех веков назад, а может статься, и гораздо ранее, Березовый бар был только полуфутом глубже нынешнего. Уменьшившаяся глубина в одном месте, увеличивая стремление воды в другом, будет там всегда увеличивать и глубину; и потому образовавшиеся вновь банки могут только менять фарватер, но никогда его не уничтожат.

Средний срок вскрытия Двины – 1 мая. Мы уверимся в этом следующим образом: разделив промежуток 90 лет[142] на меньшие, например 10-летние промежутки, и взяв в каждом из этих промежутков среднее как из всех чисел, в которые река вскрывалась, так и из раннейшего и позднейшего вскрытия, увидим, что как все средние, так и среднее число из раннейшего и позднейшего вскрытия во все 90 лет заключается между 30 апреля и 2 мая. Утешительная мысль, что в природе все, даже и это явление, кажущееся с первого взгляда совершенно случайным, подчинено непостижимым, вечным законам равновесия и вознаграждений (compensations), во всех великих ее явлениях замечаемым. Становится река в последней половине октября. Бывали, однако, годы, когда 5 октября уже ходили по льду; бывали и такие, когда река до исхода ноября не становилась.

11 мая мог я, наконец, отправиться за своим судном, которое между тем вооружено было отряженным для этого мичманом Литке 2-м, моим братом. Мы в тот же день вытянулись из Лапоминской гавани и дошли до Новодвинской крепости, где за противным ветром должны были два дня простоять на якоре. 13 числа пришли к порту, а на другой день подтянулись к Адмиралтейской пристани, где опять совершенно разоружились и выгрузились.

Май. Бриг наш, названный по прежнему примеру «Новая Земля»,[143] имел в длину 80 футов, в ширину 25 футов, глубину посадки 9 футов. Достопочтенный строитель его[144] не упустил ничего, чтобы доставить ему всю возможную прочность и все добрые качества. Набор судна сделан сплошной, промежутки между шпангоутами[145] проконопачены, внешняя обшивка положена толще, чем обыкновенно, подводная часть скреплена и обшита медью. Судно надлежало, однако, устроить сообразно предстоявшему нам роду службы – многое переменить, многое прибавить. Между прочим, надо было сделать на все судно крышу, в замену изб, с тем чтобы в случае зимовки остаться нам на судне, по примеру капитана Парри. Мне казался способ этот гораздо преимущественнее изб. Последние должны были чрезвычайно загромоздить судно. Лазарев пишет, что избы на палубе препятствовали ему даже доставать воду из трюма. Крыша, занимающая место почти впятеро менее изб, предотвращала это неудобство. При том же избы, сложенные из 5-дюймовых досок, не могли доставить столь надежного от холода укрытия, как судно с проконопаченными двумя обшивками и набором. Оставаясь на судне зиму, гораздо удобнее сберечь как само судно, так и все к нему принадлежащее: не нужно перетаскивать на берег провизии и множества других вещей. Намерением моим было сделать обыкновенную дощатую крышу, но по совету корабельного мастера Курочкина решился я взять парусиновую, смоленую, разделенную поперек на три полотна, которая занимала и меньше места и лучше защищала от снега и сырости. Равным образом в рангоуте[146] и в оснастке надлежало сделать многие перемены: приспособить их не только к малочисленности нашей команды, но и к климату, в котором мы должны были плавать.

По этим причинам вооружение брига продолжалось довольно долго, тем более что порт не мог нам выделять достаточного числа работников, будучи обязан поспешать с приготовлением 74-пушечного корабля «Св. Андрей», 36-пушечного фрегата «Крейсер» и корвета «Помощный», спущенных на воду 18 мая.

Июнь. Не прежде 25 июня могли мы перебраться на судно и оттянуться от адмиралтейства. В первых числах июля мы были совершенно готовы к отплытию, но так как нам предписано было идти в море не ранее половины июля, то до того времени занимались мы произведением разных астрономических и физических наблюдений.

Я начал в это время делать наблюдения над отклонением магнитной стрелки на нашем бриге, но оставил их по неисправности компасов, которые до такой степени застаивались, что ни на один вывод нельзя было положиться. Средство, употребленное мной, было то же самое, которое, как я после увидел, употреблял капитан Парри. При каждом курсе судна замечался азимут солнца и время по хронометру, по которому вычислялся потом истинный азимут; разность между двумя азимутами давала отклонение стрелки. Средство это требует вычислений, но зато оно проще всех известных до сих пор.

Июль. Экипаж брига при отправлении состоял из следующих чинов:

Лейтенанты – Федор Литке 1-й, командир,

Михайло Лавров

Мичман – Николай Чижов

Штурман – Иван Федоров