главаря динамитеросов, и его, истекающего кровью, едва успели унести к ожидавшей на улице машине. Все недруги вздох нули с облегчением, полагая, что он не выживет. Но три месяца спустя он снова возглавил очередную террористическую операцию... на костылях! Тогда-то к нему присоединилась Рыжая Хельга, практически взявшая на себя руководство отрядом.
И вот я - в руках динамитеросов, к тому же как 'человек Эль Темпло'. Чего они потребуют от меня, а значит, от Маяпанов? Я отлично помнил декларацию, с какой выступил Эль Капитан в тот роковой день, когда в Америго-сити появился энерган:
'Динамитеросы не имеют ни малейшего отношения к этому низкопробному спектаклю. Мы клеймим торгашей за их попытку использовать наше честное имя. Если они и впредь намеренно вводить народ в заблуждение, пусть пеняют на себя...'
А теперь, в самолете, Рыжая Хельга называла меня и обитателей Эль Темпло 'друзьями' и утверждала что у нас общие цели и общий враг, хотя методы борьбы разные. Все это было очень подозрительно, и я понял, что мне следует взвешивать каждое свое слово и зорко следить за каждым словом динамитеросов.
Мы подошли к палатке, где высился большой, сколоченный из неструганных досок крест с двумя перекладинами. У входа стоял часовой.
- Спит? - спросила Рыжая Хельга.
Часовой отрицательно мотнул головой. Хельга вошла первая. Дуг и я последовали за ней.
Первое, что я ощутил в полумраке закрытой со всех сторон палатки, был тяжелый запах лекарств. А первое, что бросилось мне в глаза, - складной столик, заставленный пузырьками, коробками, шприцами. Слева стояла походная койка, напротив - портативный телевизор, два радиофона, миниатюрный передатчик.
Эль Капитан сидел в инвалидной коляске, ноги у него были укутаны пледом. На нем был черный свитер с крестом на груди - вышивка в точности повторяла крест над палаткой. Знакомое по старым фотографиям худое, с тонкими чертами лицо вдохновенного мечтателя и фанатика- инквизитора неузнаваемо изменилось: передо мной сидел больной, морщинистый старик на пороге небытия. Лишь черные глаза по-прежнему пылали огнем. При виде Хельги он вмиг преобразился. Протянул к ней руки, она, нагнувшись, коснулась щекой его щеки. Трясущимися пальцами больной с непередаваемой нежностью погладил ее волосы - в эту минуту он был похож на влюбленного юношу, впервые прикасающегося к предмету своей любви.
- Вернулась... - прошептал он.
- С помощью божьей, - с улыбкой ответила она.
- Все прошло без осложнений?
- Как видишь, - словно в подтверждение своих слов Хельга кивком головы указала на меня. Он рассмеялся и показал рукой на телевизор:
- Санто в бешенстве. Грозится повесить тебя на первом столбе. Луис Моралес тоже неистовствует: он считает, что мы губим его планы.
По обе стороны коляски свисали костыли. Из- под пледа выглядывали два огромных башмака - из тех что носят только на деревянных протезах.
- Как ты? - спросила Хельга.
- С помощью божьей. Когда ты рядом, мне всегда хорошо... - Он снова негромко рассмеялся, и мне почему-то стало жаль этого калеку, который даже на пороге смерти не переставал любить. - Садитесь! - Он показал на койку. - Тут у нас особых удобств нет, все блага будут в раю.
- Какие новости? - спросила Хельга.
- Много, и самых разных. Энерган продолжает поступать во все уголки страны, даже в пограничные районы, а оттуда - к нашим соседям. Его даже сбрасывают с военных самолетов. Ничего не скажешь, у Маяпана прекрасно организованная сеть единомышленников, главным образом среди индейцев. Командору удалось схватить человек тридцать, как говорится на месте преступления, когда они развозили энерган, ни один из них не заговорил. Умирают, но молчат. Да, братья и сестры умирают молча! Смерть силы Командора...
Он задумался на миг, а потом повторил:
- Смерть сильнее. Всесильная, милосердная смерть... Ваш Белый Орел, брат Искров, весьма умен и проницателен, если сумел сделать ее своим верным союзником. К сожалению, ни он сам, ни его близкие не предвидели всех последствий своей новой акции, недооценили силы и возможности противника, прежде всего Союзнического пакта. Союзники не допустят посягательства на устои существующего политического режима. Вы, верно, знаете, что час назад они открыто пригрозили высадить десант. Генералы совещаются.
Он сморщился от боли и умолк. На лбу выступила испарина. Хельга схватила шприц, набрала в него голубоватой жидкости и вонзила иглу ему в руку. Через несколько секунд боль отпустила, дыхание выровнялось, но глаза помутнели. Эль Капитан с благодарной нежностью посмотрел на Хельгу и попытался продолжить свой рассказ, но сказывалось действие наркоза - голос звучал уже по-другому.
- Командор сплачивает вокруг себя фашиствующих молодчиков, готовится нанести удар. Убежден, что он хочет убрать Мак-Харриса и Князя и, воспользовавшись присутствием союзников, захватить власть в свои руки. Так что Маяпан избрал для своей мести самый неподходящий момент...
Упрек явно адресовался мне. Что я мог на это ответить? Только спросил:
- Оперировал профессор Моралес сына Мак-Харриса?
- Да, и, кажется, успешно. Во всяком случае пока... - Эль Капитан скривил рот в язвительной гримасе, отчего лицо приняло жестокое выражение. Убежденный гуманист спасает наследника величайшего преступника в стране! Каков парадокс? А спасенный отпрыск станет таким же хищником, как папаша, даже, быть может, почище. И, глазом не моргнув, уничтожит своего спасителя вместе с его пресловутой федерацией... Нет, человечество никогда не поумнеет. Динамит - вот решение! Только динамит и смерть! Единственное, что страшит обыкновенного человека, - это смерть, хотя она сопутствует ему со дня рождения в логически завершает жизнь. Попомните мои слова: только страх перед смертью приведет человечество к спасительному берегу свободы! Динамит избавляет общество от больных клеток, он одинаково надежно убирает со сцены полицейских и демагогов-политиканов, тупиц- генералов и хнычущих либералов...
Эль Капитан все больше впадал в кликушечий тон, столь характерный для проповедников-квакеров, из чьих рядов он вышел.
- Но саму систему одним динамитом не уничтожишь, - вяло возразил я.
- Систему? - Он хмыкнул. - Система - это организм, состоящий из отдельных клеток. Уничтожь клетки - и погибнет весь организм...
Признаться, столь дешевые философские сентенции в устах бывшего университетского профессора и проповедника меня удивили, но я, заинтригованный, слушал, не спуская с него глаз.
- Но смерть, однажды осознанная как необходимость, перестает страшить напротив, она превращается в мощнейшее оружие. Оно, как ни одно другое способно воздействовать на массы. Нет человека сильнее, чем тот, кто воспринимает смерть как неизбежность и готов в любую минуту кинуться ей навстречу. Этим Homo sapiens главным образом и отличается от животного... Впрочем, скоро вы получите возможность убедиться в этом собственными глазами.
В течение всей этой проповеди Хельга тихонько гладила его руки, что, по-видимому, благотворно действовало на калеку. Но меня не оставляло чувство, что насколько он искренен в своей любви, настолько она фальшива, и ласки ее притворны.
- Пробил наконец час, когда с помощью божьей в игру следует вступить и нам, - подытожил Эль Капитан.
- Но при чем здесь я? Чем я могу быть вам полезен? - спросил я.
- Скоро поймете. Но времени для объяснений нет, дорога каждая минута, поэтому я предпочитаю сразу показать вам, чем мы занимаемся. Сестра Хельга, будь добра...
Она послушно выкатила коляску из палатки. Дуг Кассиди и я пошли следом. Дуг, не переставая мило улыбаться, по пути осторожно извлек из кармана неизменную флягу, основательно к ней приложился я протянул мне. Я решительно отказался.
Мы шли извилистой, утоптанной тропой, вероятно, специально проложенной для инвалидной коляски Эль Капитана. По обеим сторонам теснились поросшие мхом скалы. Все громче и громче доносились до нас чьи-то голоса, выстрелы, взрывы. Мы остановились на узкой, каменистой террасе, откуда открывался вид на небольшую котловину. Здесь тоже возвышался огромный, грубо сколоченный крест с двумя перекладинами, видный на всю округу. У подножия креста стоял динамитерос. На нем были грубые башмаки, брюки гольф и черный свитер, на груди слева вышит крест с двумя перекладинами. Никаких нашивок или знаков различия, но по тому, как он наблюдал за проходившими внизу учениями и время от времени бросал в микрофон короткие команды, я понял, что это офицер. Не прерывая наблюдений, он поздоровался с нами кивком головы.
Котловина, очевидно, представляла собой учебный плац со сложной системой естественных и искусственных преград. В учениях принимали участие человек сто. Они ползком пробирались по переброшенным через ямы бревнам, карабкались по отвесным скалам, спускались по канатам, прыгали через рвы, прокладывали дорогу сквозь колючую проволоку, стреляли в чучела, метали гранаты. Особенно впечатляла деревянная парашютная вышка, откуда люди прыгали в пропасть.
Эль Капитан приложил к глазам бинокль и долго наблюдал за ходом учений. Потом с довольным видом протянул бинокль мне. Я взглянул.
Динамитеросы, в большинстве мужчины, были все, как на подбор, молодые. Они действовали с усердием и отвагой, по лицам ручейками стекал пот, а всмотревшись внимательнее в тех, кто находился поближе, я
заметил у них в глазах лихорадочный блеск: возможно следствие внутренней экзальтации, а возможно, алкоголя или наркотиков. У каждого за поясом по четыре гранаты, грудь крест-накрест перехвачена, как патронташами, продолговатыми, плотно набитыми мешочками.
- Заметьте, - сказал Эль Капитан, - они
