Там, разя перегаром и пошатываясь, как былинка на ветру, его единственный и бесконечно любимый сын Космос пытался развязать на ботинке шнурок.
— О, папа… — изо всех сил стараясь казаться трезвым, широко улыбнулся Космос.
— Ты где был? — сдерживая закипающий гнев, спросил отец.
— Пап, дай денег, а?.. — продолжая довольно глупо улыбаться, попросил сын.
— Что?!
— Ну дай пару сотен до послезавтра, пап, — повторил Космос. — Ну дай, а?..
— На! — не выдержал Юрий Ростиславович и наотмашь отвесил сыночку звонкую пощечину!
От неожиданной оплеухи парень отлетел в угол и юркнул оттуда в столовую.
— Ты никуда не пойдешь! А ну, раздевайся немедленно! — с яростным ревом кинулся за ним членкор.
— Опять, да?! У меня дела, ты что?! — ещё громче кричал Космос, отступая от взбешенного отца за огромный круглый стол.
— Я никуда тебя не пущу, мерзавец! — Холмогоров, потеряв голову от охватившего его бешенства, гонялся за сыном вокруг стола. — Ты останешься дома! Ты слышишь, что я тебе говорю?! Я отец тебе или кто?!!
— Какой ты мне отец, ты даже денег дать не можешь! Отец называется! — истошно вопил сын.
Космосу удалось выскользнуть из столовой. Он бросился в кабинет, обшарил один за другим ящики стола, где отец обычно хранил деньги — пусто. Он метнулся в гостиную, к старинному бюро, но и там денег не оказалось. Раздраженный неудачей Космос развернулся и… столкнулся взглядом с изумленной, испуганной, ошеломленной тем, что ей довелось увидеть и услышать, Сашиной мамой.
— Здрасьте, теть Тань… — опешил в первую секунду он.
— Здравствуй, Космос, — еле вымолвила Татьяна Николаевна.
— Извините, теть Тань… — он быстро пришел в себя, наклонился к столу и взял из денежной стопки две сторублевых бумажки. — С Сашей все в порядке… — конспиративным тоном добавил Космос и выскочил в прихожую.
Но там, у дверей квартиры, стоял, перекрыв ему проход, мрачный и решительный, как Печорин перед дуэлью, Юрий Ростиславович. Отец.
Папа.
Он схватил Космоса за плечи и с холодной яростью спросил:
— Белов на даче?
— Тебе какое дело! Пусти! — дернулся Космос.
— Как это — какое дело?! — свирепо прошипел сыну в лицо членкор. — Я твой отец, негодяй!.. Я дал тебе ключи! А он убил человека! Его ищут!
Внезапно Космос перестал дергаться, тоже взял отца обеими руками за плечи и приблизил к нему лицо.
— Он мой друг, — неожиданно тихо и твердо сказал он. — И я дам ему защиту. Понял, папа?..
Заглянув в его глаза, Юрий Ростиславович вдруг отчетливо увидел, что его сын совсем не так пьян, как кажется. И ему стало совершенно ясно, что его слова — не пьяный треп, не дешевая мальчишеская поза. Это — стойкое убеждение, приумноженное максимализмом молодости, некоторым романтизмом и несокрушимой верой в святость уз мужской дружбы.
Отец опустил глаза и прижался щекой к плечу переросшего его почти на целую голову сына.
— Сынок, тебя посадят!.. — тоже тихо, с болью, сказал он.
— Мне все равно, — ответил Космос. — Пусти. Юрий Ростиславович, не поднимая глаз, шагнул в сторону. Он услышал, как за Космосом захлопнулась тяжелая входная дверь. Отец вытер выступившую на лбу холодную испарину, поднял голову и прокричал:
— Надя! Сигару, кофе и все мои записные книжки! Срочно!
XXXVIII
Стылая осенняя ночь накрыла поселок тишиной и покоем. Шалый ветерок, заблудившийся среди кустов сирени и смородины, охлаждал тяжелую от хмеля голову, выдувал пьяный кураж и навевал легкую, необременительную грусть.
Пчела сидел на крылечке, нацепив на голову маску и трубку для подводного плаванья. С методичностью автомата он глубоко вдыхал сигаретный дым и с силой выпускал его в трубку. Впрочем, это занятие его, похоже, забавляло не сильно. Угар веселья сменился вялой апатией. Ему было спокойно и скучно.
Позади него скрипнула дверь — из дома вышел зябко поеживающийся от ночной прохлады Белов.
— Пчел, дай огонька, а?
— На… — протянул ему свою сигарету Пчела. Белов прикурил и присел на ступеньки рядом с другом. Пчела глубоко затянулся и снова выпустил тугую струю дыма из трубки.
— Знаешь, я всю жизнь мечтал быть аквалангистом… — задумчиво сказал он.
— Будешь, — уверенно кивнул Саша и добавил: — А я — вулканологом…
— Будешь.
— Не факт… — с сомнением покачал головой Саша.
— Ну что, как она? — показал взглядом назад Пчела.
— Замаялась, маленькая… спит, — небрежно бросил Белов.
— Махнемся не глядя? — без всякого энтузиазма предложил друг. — Я к твоей, а ты мою бери.
— Да ну, с меня хватит, — поморщился Саша. — И так башка уже трещит.
— Нет так нет, — легко согласился Пчела и вздохнул. — Космос чего-то не едет…
И тут вдруг ночную темень вспороли лучи от мощных прожекторов, и в полночной тишине прогремел усиленный мегафоном жесткий, какой-то металлический, словно и не человеческий голос:
— Приказываю всем оставаться на своих местах! Дом оцеплен. Белов, ты под прицелом!
От неожиданности Пчела выронил сигарету. Парни коротко переглянулись.
— Пчел, ты со мной? — быстро спросил Саша. — Угу…
— За домом — забор, за ним — лес…
— Белов! Повторяю: ты под прицелом. Руки за голову и два шага вперед! — гремел мегафон.
Оба поспешно подняли руки, но с места не двинулись. Пчела еле слышно выматерился.
— Белов, повторяю: два шага вперед!.. Считаю до трех и открываю огонь на поражение.
— На счет «раз»… — шепнул Саша.
— Мамочка… — выдохнул рядом Пчела.
— Раз!.. — громыхнуло из мегафона.
Оба разом бросились на землю, и тут же ночь взорвалась яростной канонадой. Десятки пуль, со свистом пролетая над их головами, впивались в старые дощатые стены, крошили кирпич фундамента, били стекла, срезали уже облетевшие ветки кустов и деревьев. В доме заполошно, в голос, завизжали насмерть перепуганные девчонки.
Белову сразу удалось укрыться за перевернутой лодкой, Пчеле повезло меньше — сумасшедшим огнем его прижало к земле, и он полз вдоль фундамента, укрываясь в мелкой водосточной канавке. Саша увидел торчащую плавательную трубку — её густо осыпала кирпичная крошка, сыпавшаяся от пуль.
— Пчела, сюда! — перекрывая грохот пальбы, крикнул Саша, бросаясь к другу.
Он схватил его за руку и выдернул за лодку. Оттуда они, согнувшись в три погибели, юркнули за угол дома. Молнией перемахнув через забор, парни что было мочи рванули вниз по склону — к темной стене леса.
— Ходу, Пчела! Ходу! — орал на бегу Белов.
Здесь, за забором, стрельба была реже, а спасительная кромка леса с каждым шагом была все ближе и ближе. Но сзади ещё лупили, захлебываясь от ярости, два автомата.
В какой-то момент выстрелы за спиной стихли. До густого подлеска оставалось всего-то два-три метра — и Саша поверил, что уже все, ушли!.. Он развернулся на бегу и, выставив в сторону дачи согнутую в локте руку, ликующе выкрикнул:
— Вот вам!
И в этот миг молодой автоматчик хладнокровно совместил прорезь прицела с мушкой на стволе своего «Калаша» и плавно надавил на спуск.
