Его обычно подвижное лицо напоминало гипсовую маску.
— Поживее, поживее. Руки за спину! Направо, лицом к стене!
— Второй, пошел!
Фил, расстегнув воротник, будто тот душил его, был следующим.
— Руки за спину, поживее!
— Третий, пошел!
Пчела перед прыжком вниз аккуратно придержал полы длинного желтого пальто. Он был спокоен и вроде как даже равнодушен. Выплюнув жвачку, он шагнул в сумрак «приемного отделения».
Фархад с развевающимися волосами, весь в черном, напоминал лермонтовского Демона.
Белов даже попробовал улыбнуться. «Вовремя вырядился, — про себя усмехнулся он, — весь в белом. Белый всадник без белого коня!»
— Направо, лицом к стене!
Саша, подвинув плечом Фила, занял свое место. Точно по центру.
— Лицом к стене!
Перед этой безликой машиной они сейчас были не людьми, а фамилиями.
— Пчелкин!
— Чего?
— Ничего, отвечайте на поставленные вопросы. Фара бормотал по-своему не то молитву, не то стихи.
— Не нервничай, Фарик, — подмигнул ему Саша.
— Пчелкин Виктор Павлович.
— Год рождения?
— Шестьдесят девятый.
— Место рождения?
— Москва.
— Проходите.
— Куда нас привезли? — поинтересовался коренной москвич Космос.
— Да в Бутырку, — снисходительно пояснил Фил.
— Прекратите разговоры! Филатов!
— Да молчу я, молчу.
Фара все бормотал свой бесконечный восточный стих.
— Филатов Валерий Константинович.
— Год рождения?
— Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
— Место рождения?
— Город Москва.
— Проходим.
— Фамилия, имя, отчество?
— Космос Юрьевич Холмогоров.
— Год рождения?
— Одна тысяча девятьсот шестьдесят девятый от рождества Христова.
— Место рождения?
— Город-герой Москва.
— Проходим.
— Фамилия, имя, отчество?
— Джураев Фархад Гафурович.
— Год рождения?
— Шестьдесят девятый.
— Место рождения?
— Город Душанбе, Таджикистан.
— Проходим.
Один за другим подходили они к зарешеченному окошку, где бесстрастный представитель государственного механизма в погонах прапорщика с малиновыми петлицами снимал с них информацию. Если бы машины умели уставать, то эта сегодня устала бы наверняка. Из-за беспорядков в Москве камеры были переполнены. А задержанных все везли и везли.
— Фамилия, имя, отчество?
— Белов Александр Николаевич, шестьдесят девятый, Москва.
— Проходим.
Последующее напоминало прием молодого пополнения в армии. Только вместо бани и душа был полный, унизительный шмон с раздеванием догола. Одежду потом снова выдали. Но не новую, казенную, а пока свою, собственную. Правда, без ремней, шнурков и галстуков…
— Ну, как тут наша молодая мама? — Катя ворвалась в Олину палату, как вихрь, неся за собой запахи цветов и фруктов. — Привет, Светик, — кивнула она медсестре, выгружая ей в руки пакеты с яблоками, грушами, киви, апельсинами. — Ах ты моя красавица! — Катя обняла присевшую на кровати Олю, затормошила, чмокнула в щеку.
— Что, Саша приехал? — смеясь, спросила Оля. И насторожилась — ведь если приехал, почему он не здесь? А?
— Знаешь, — Катя суетливо стала помогать медсестре выгружать снедь из пакетов. — Он вот передал тебе целый мешок вкуснятины. — Она протянула Оле один из пакетов, старательно отворачивая лицо. — А сам выбраться не смог, потому что дороги перекрыли…
— Даже записки не передал? — Оля разочарованно перебирала аппетитные осенние яблоки.
— Записка?.. — на секунду остолбенела Катерина, но моментально нашлась. — Ах, да… Слушай… Куда ж я ее..? По-моему, я ее куда-то выложила. В какой-то карман.
Она излишне старательно рылась в карманах, стараясь не встречаться с испытующим Олиным взглядом. В халате записки не оказалось, в карманах пиджака почему-то тоже.
— Ну Ка-ать! — укоризненно протянула Оля.
— Постой-ка, неужели выронила? Вот ворона! Какая ворона! — Катя захлопала крыльями, то есть руками, по бедрам. — Свет, а Свет, посмотри в коридоре! Может, там?
Медсестра, понимающе кивнув, для виду вышла в коридор и почти тотчас снова вошла. Надо же было навести порядок. Фруктов Катя нанесла немеряно. Не иначе как с перепугу.
Она и вправду боялась — Сашка-негодяй мало того что не звонил, так еще и не отзывался на вызовы по мобильному. Катя ругала его про себя почем зря, скорее, впрочем, для самоуспокоения. В глубине души она молилась, чтобы с племянником ничего не случилось. Стреляют-то в самом центре! Что за страна!
Пока оборону удавалось держать: вроде бы и Оля, и сестра верили ее путаным объяснениям. У Тани слабое сердце, у Ольки молоко может пропасть, так что держать оборону надо до последнего. А ведь Сашка-дурень, еще и не знает, что у него — сын! Господи, пронеси!
— Ну, как же так, Кать? — Оля чуть не плакала из-за мифической записки. — Слушай, дай-ка я позвоню! — Она потянулась к мобильнику, предательски высунувшемуся из Катиного халата.
— Что звонить-то? — Катя отпрыгнула от Оли, как укушенная. — Да у меня и аккумулятор сел. — Она тыкала пальцем в кнопки, стараясь вырубить телефон. — Свет, у тебя нет зарядного устройства?
Вместо зарядного устройства сообразительная Света принесла запеленутого как бревнышко Ваньку, и Катя, облегченно вздохнув, радостно запричитала:
— Большой, большой какой! Посмотрите, кто к нам пришел! Какой красивый мальчик! Ты посмотри, посмотри, как он на Сашку похож! Копия!
— Ты разбудишь его. — Слава богу, Оля полностью переключилась на ребенка.
— Да он не слышит сейчас ничего. Кормить пора, — уже без сюсюканий, тоном врача распорядилась Катя. Ну, Сашка, отольются тебе теткины слезы! Только появись! Появись, пожалуйста!
— Мне кажется, у меня молока нет. — Оля подтянула Ваньку к груди.
— Все у тебя есть. Корми!
