Фил чуть придержал Белого перед выходом из аэропорта:
— Братишка, мы их нашли. — Кто?
— Поехали.
На крышу головной машины нацепили мигалку. До офиса домчались за двадцать минут — с воем и ветерком.
В маленьком серебристом магнитофоне крутилась пленка. Звучал голос Каверина: «Абсолютно левый азиат. Работает с Белым, но не при делах».
Ему отвечал голос Бека, явно что-то в этот момент жующего: «Ну, тогда сведи его с пацанами». Дальше все только трещало и шипело.
Палец Каверина нажал кнопку «стоп», а глаза его смотрели то на стоявшего рядом Фила, то на Пчелу, устроившегося в глубоком кресле, то на Космоса, постукивавшего пальцами по краю стола. Но все молчали, ожидая, что скажет Белый, который стоял в стороне ото всех, отвернувшись к окну, будто надеялся за ним найти ответы на все мучавшие их вопросы.
Так и не обернувшись, Белый спросил довольно резко и неприязненно:
— А с чего ты нам помочь решил?
Каверин пожал сначала левым, потом правым плечом. Физиономия его выражала полное недоумение и даже обиду:
— Я не знал, что Бек его валить будет… А с вами, — и он вновь обвел взглядом присутствующих, — мне с вами ссориться не хочется.
Саша резко повернулся от окна:
— Ты извини, но мы тебя обыщем. Вдруг ты и нас тоже пишешь, а потом кому-нибудь пленку передашь?
— Это разумно, — согласился Каверин едва ли не с удовольствием.
Во всяком случае, удивления или возмущения он явным образом не демонстрировал.
Фил быстро и профессионально охлопал Каверина по бокам, спине, между ног. И отрицательно покачал головой: весь его «улов» состоял из початой пачки «Мальборо», которую он тут же и отдал хозяину.
— Угощайся, — предложил Каверин.
— Не курю, — ответил ему Фил.
Повисла неловкая пауза, которую разрешил, наконец, Саша Белый:
— Будем считать, что мы друзья.
Рукопожатие было крепким. Но не слишком дружелюбным. Этот Володя показался Саше типом достаточно скользким. Хотя, конечно, об истинных чувствах Каверина Саша и не подозревал. И даже представить себе не мог, что его скромная персона вызывает у этого лысоватого потрепанного господинчика столь сильные эмоции.
XXXVI
К новогодним праздникам Москва была готова, хотя до Нового года оставалась почти неделя. Но так уж повелось, что праздновать начинали с католического Рождества, чтобы потом гулять аж до Старого Нового года. Город сверкал огнями, на улицах было полно народу, хотя было холодно. Очень холодно.
Сашу везли культурно отдыхать: в консерваторию. Они ехали по веселящейся что было сил Тверской.
Порядком подмерзший Дед Мороз отплясывал негритянский танец возле наряженной елки. Впрочем, он и был негром, этот заиндевевший «дед».
— Иси наступаюшьим Новьим Годом! Тики-тики-тики-ту, я из пушки в небо уйду! — что было сил вопил черный Мороз, выдавая замысловатые коленца. Его тяжелая шуба ходила ходуном. Окружавшая его пьяненькая толпа подростков радостно кричала, запивая веселье водкой из пластмассовых стаканчиков.
Из-за пробок приехали впритык. У консерватории было многолюдно и тоже шумно, хотя водку, похоже, не пили.
— Бабуле открой, — попросил Саша Макса, сам помогая выбраться из машины Оле.
Макс, которому Белов наконец-то начал доверять, последнее время совмещал должности его шофера и телохранителя.
— Сколько по времени концерт идет? — нейтрально поинтересовался он у жены.
— Два часа, потерпи, мой сладкий, — засмеялась радостно возбужденная Оля.
— Ах ты, моя маленькая… — он поцеловал ее за ушком. Сладко пахнуло духами.
— Мы опаздываем? — забеспокоилась Елизавета Павловна. Она привыкла приезжать на концерт за полчаса до начала, а не так вот, впопыхах.
— Нет, нет, время еще есть, — успокоила ее Оля. Их места были в директорской ложе. В первом, между прочим, ряду.
Усадив дам, Саша было достал мобильник — музыканты еще настраивали свои инструменты. Оля мягко, но решительно взяла телефон и отключила его.
Наконец начали играть.
— «Щелкунчик», — шепнула мужу Оля. Саша прикрыл глаза. Два часа — это совсем не мало. Музыка приятно убаюкивала. Но Саша не спал. Не имел на то права. Главное сегодня происходило не в этом зале, а в других местах.
От «Белорусской» по Тверской катил Большой в своем почти новом джипе «чероки». Настроение у него, понятное дело, было выше крыши, как и денег. Мало того, что пацаны помогли тачку у какого-то барыги по дешевке купить, еще и новая работа намечалась на днях — перед самым Новым годом. И это было как раз кстати.
Возле магазина «Подарки» его машину тормознула роскошная девица в шубке едва ли не на голое тело.
Большой, само собой, остановился, приоткрыл дверь:
— Ну, чего, принцесса, замерзаешь?
— До Маяковки подбросишь? — кокетливо поинтересовалась та.
— Садись, если не боишься.
— Вы на что намекаете? — тоном, уже вовсе не оставляющим сомнений в ее любвеобильных намерениях, проговорила девица.
— Садись, холодно, — поторопил ее Большой.
— Холодно, черт, — согласилась та, присаживаясь рядом с ним на переднее сиденье.
Но тут еще какой-то тип постучал в стекло со стороны Большого.
— Тебе чего? — раздраженно рявкнул Большой, опуская стекло и глядя на парня в светлой куртке.
И это было последнее, что в своей жизни он видел. Оказалось, что не только он был мастером втыкать заточки в жизненно важные места человеческого организма. Его сегодняшний визави оказался не хуже. Заточка вонзилась в шею Большого ровно на три сантиметра ниже затылка…
Маленький решил справить с друзьями-нигерийцами католическое Рождество в их общаге возле университета Патриса Лумумбы. Не очень-то роскошно, зато — экзотика, да и свежую дурь хотелось будущим коллегам продемонстрировать.
Негры танцевали под звуки какой-то зажигательной мелодии. Маленький сам готовил на всех отвар из чистейшего героина. Его подружка Ритка, чуть приплясывая, рядом с каждой тарелкой на уже сервированном столе раскладывала по одноразовому шприцу и по жгуту. Это они сами, вместе с Маленьким, придумали. Этакий прикол джентльменский.
Кто-то постучал в дверь комнаты. Чертыхнувшись про себя, Маленький вышел в узкий коридорчик и открыл входную дверь. Некто в черном капюшоне, скрывавшем лицо, сделал быстрый шаг к нему. Заточка вошла легко, пронзив сердце насквозь. Все было кончено мгновенно. И тихо. Рита еще не закончила изысканную сервировку, а чернокожие друзья были слишком увлечены своими танцами. Только Маленького уже ничто в этой жизни не волновало…
Бек и Лева только что выбрались из парной. Тяжело отдуваясь, они присели на мраморную скамью. Между раскаленным паром и прохладной водой бассейна надо было сделать хотя бы маленькую паузу.
— Ну что, мартышек, что ли, свистнуть? — лениво предложил Лева.
