Коннор отчаянно старался сопротивляться жестоким словам отца, но скептицизм и цинизм Оуэна капля за каплей подтачивали светлые иллюзии.
Он счел, что опасения отца имеют под собой некоторые основания. Доля истины, по его мнению, заключалась в том, что Лорел должна быть свободна в своем выборе, и Коннор не имеет права оказывать на нее давление. Тогда он и написал Лорел письмо, в котором излил душу, в самых недвусмысленных выражениях заверил ее в своей любви, но при этом заявил, что она по-прежнему вольна сдержать слово, данное Тодду.
Рано утром Коннор упаковал вещи и оставил родительский дом. Письмо он подсунул под парадную дверь дома Лорел, не сомневаясь, что либо она сама найдет конверт, либо кто-нибудь из домочадцев передаст его по назначению.
Он возвратился в Нью-Йорк… и принялся ждать. Ждать звонка или письма от Лорел. Хоть какого-то отклика. Но не последовало ни слова.
Коннор думал о том, чтобы позвонить Лорел, но затем пришел к выводу, что ее молчание достаточно красноречиво. Две недели спустя он нашел в светской хронике «Нью-Йорк тайме» извещение о свадьбе Лорел. Он бросился в ванную, где его немедленно вырвало.
Много чего он испытал тогда, невесело думал Коннор сейчас. Гнев, смущение, обиду. Потом он уверял себя, что никогда не испытывал к Лорел ничего по-настоящему серьезного. Все эти годы он силился забыть Лорел, свести к минимуму ее значение в своей жизни. Но другая женщина так и не заняла ее место.
Теперь она не такая, как та девушка, которую он любил.
Но перемены, охладившие ее душу, каким-то образом заставили его полюбить Лорел еще сильнее. И сейчас он намерен вернуть ее прекрасной улыбке блеск счастья и искренность. Его любовь возродит Лорел.
Год — достаточный срок, мысленно твердил Коннор. Во всяком случае, ее все еще влечет к нему, и ночь их любви была еще более захватывающей, чем прежде. Это значит, что какие-то чувства к нему она все еще испытывает. Теперь Коннор ощущает ее своей подлинной женой. Он самый удачливый человек на земле. И самый счастливый.
И ее Коннор сделает счастливой. Пусть она будет противиться ему, но он победит. Он вновь завоюет ее доверие, уважение, ее глубокую, верную любовь. Теперь жить без нее Коннор не сможет.
Глава 6
В понедельник, ровно в девять часов утра, члены совета директоров «Сатерленд энтерпрайзиз» собрались на экстренное заседание для обсуждения вопроса об отставке Филиппа Сатерленда.
В пятницу двенадцать членов совета получили письменные извещения о намерениях Филиппа. Сейчас им предстоит заслушать его краткое заявление и, как можно надеяться, утвердить Лорел новым главным управляющим и председателем совета директоров.
Хотя Лорел знала, что голосование будет чистой формальностью, она не могла подавить некоторую нервозность. Если возникнут сомнения в ее способности управлять фирмой, это станет серьезнейшим препятствием в осуществлении ее планов: выплатить задолженность и спасти Филиппа от тюрьмы. Временами перспектива оказаться во главе корпорации внушала ей безумный страх, и все-таки альтернатива была еще хуже. Особенно теперь, когда она уже вышла замуж за Коннора.
Филипп сидел во главе длинного полированного стола. Лорел заняла место по его правую руку. Одет Филипп был, как всегда, безукоризненно, но был бледен, под глазами появились темные круги. Он заявил, что принимает решение выйти в отставку из-за проблем со здоровьем. Члены совета воздержались от каких-либо вопросов и вскоре приступили к голосованию по предложению Филиппа о назначении Лорел на пост председателя.
Голосование было анонимным: каждый член совета написал свое решение на листке бумаги.
Миранда, секретарь Филиппа, собрала листки, и двум членам совета было поручено подсчитать голоса. Филипп посмотрел на сестру и стиснул ее руку, но не произнес ни слова. Лорел ободряюще улыбнулась ему. Она чувствовала на себе взгляды всех без исключения присутствующих и старалась казаться спокойной и уверенной в себе.
Утром Лорел особенно тщательно одевалась перед заседанием. Она остановила свой выбор на сером платье. Волосы забрала в тугой, гладкий пучок. Из украшений — только золотые серьги и обручальное кольцо. У нее был собранный, властный вид. Трудно было поверить, что она приехала непосредственно из отеля, где проводила «медовый месяц»; приехала сюда после бешеных ласк Коннора.
Ей вдруг захотелось, чтобы Коннор тоже присутствовал здесь. Она представила себе, как молча переглянулась бы с ним и его взгляд успокоил бы ее растрепанные нервы. Лорел не призналась Коннору, что встревожена перед заседанием, но во время утреннего туалета несколько раз заметно проявила волнение. Коннор заверил ее, что заседание пройдет без неожиданностей. «Ты в миллион раз лучше твоего брата, я готов спорить на что угодно. И так думают все члены совета», — сказал он.
Лорел не раз приходило в голову, что она была бы лучшим руководителем фирмы, чем Филипп.
Очень многое она сделала бы не так, как он. Прежде всего, она никогда не поставила бы семью в столь тяжелое положение. Но одно дело — сидеть на заднем сиденье и критиковать водителя, и совсем другое — самой оказаться у руля. Если совет одобрит ее кандидатуру, ей придется принимать ответственные решения и постоянно идти на риск.
И вот бюллетени подсчитаны. Секретарь Филиппа протянула ему лист бумаги с результатами голосования. Он поднялся для оглашения.
— Одиннадцать голосов за. Один против. В соответствии с уставом компании Лорел Сатерленд. Нортрап считается избранной на пост председателя. Поздравляю тебя, Лорел, — сказал Филипп, улыбнулся и протянул сестре руку.
Она пожала руку Филиппа. После этого они, по его предложению, поменялись местами, и во главе стола оказалась Лорел. Члены совета встретили ее аплодисментами. Не аплодировал только один человек. Конечно, Лорел не могла с уверенностью сказать, что именно он проголосовал против ее кандидатуры, но она подозревала, что это так. Джералду О'Кейну далеко за семьдесят, и он не делал секрета из своего мнения: женщинам не место в бизнесе. Встретившись взглядом со стариком, Лорел мысленно пообещала себе, что сделает его своим сторонником.
На новом месте дни для Лорел проносились невероятно быстро. Она начинала работу рано, приезжала частенько в семь утра, а покидала кабинет в девять вечера, а иногда и позже.
Коннор, по всей вероятности, понимал, какой груз лег на ее плечи, и никогда не жаловался, а только беспокоился о здоровье жены. И все же Лорел порой задавалась вопросом: не подозревает ли Коннор, что она проводит в офисе так много времени, избегая его? Но Коннор ни одним намеком не выдавал подобных подозрений. Он дожидался ее, с интересом выслушивал, как прошел рабочий день, какие новые нарушения вскрылись.
Если она не успевала наскоро перекусить в кабинете, Коннор готовил для нее нехитрый ужин сэндвич или омлет, и за стаканом вина они делились впечатлениями дня.
У Лорел складывалось впечатление, что говорит большей частью она. Болтливость никогда не была ей свойственна, но у нее накапливалось много информации. И новости, как правило, были плохими.
Увы, растрата была самой тяжелой, но не единственной проблемой, которую Филипп скрывал от нее. В течение первых недель она рассказала Коннору о нескольких неприятных ситуациях, и все его советы были точными, умными, а подчас и бесценными.
Коннор помогал Лорел увидеть картину в целом и направлял ее к наилучшему решению. Лорел не слышала в его голосе снисходительности или высокомерия. А Коннор не забывал поздравлять ее с большими и малыми достижениями, которых она добивалась самостоятельно.
Временами у Лорел возникало ощущение, что время потекло вспять, что они вернулись в далекое прошлое, когда они с Коннором мыслили настолько в унисон, что он казался ей самым близким человеком на свете. Но, к несчастью, старое ощущение возвращалось только во время деловых бесед и лишь потому, что в практических вопросах у них с Коннором был одинаковый образ мыслей.
