связи с карантином пришлось еще полежать в роддоме. Но назвали мальчика в соответствии с пожеланием матери. Отчество дали, попятное дело, Александрович. Ну, не Омаровичем, в самом-то деле, величать малыша! Не заслужил его покойный биологический отец такой чести, да и младенец ни в чем не повинный не заслужил такого отчества.
— Когда жениться станете? — на обратной дороге Катя спросила племянника в лоб. — В следующий понедельник срок регистрации подходит.
— Подождем пока… — Саня отвел глаза. — Пусть Ярка сперва придет в себя, успокоится. Не насильно же ее под венец тащить.
Б тот вечер Екатерина вспомнила о дедовом снимке, привезенном ею из Свободного, и долго рассматривала мутное некачественное изображение. Ничего нового для себя она в нем не углядела.
Снимок был слегка засвечен — из-за костра, попавшего в кадр. В центре заснятой группы был Николай Белов — отец Саши, бородатый и с гитарой. Слева от него сидели какие-то люди, тоже при бородах и свитерах, надо полагать, геологи. А справа к Николаеву плечу притулилась молодая светловолосая женщина в пестрой кофточке. Даже плохо проявленный и подсвеченный снимок не мог скрыть всепоглощающего восторга, с которым она Искоса заглядывала в лицо поющего гитариста.
— Вот кобель, царство ему небесное! — вполголоса выругалась Катя в адрес неверного мужа своей любимой сестры. — В Москве жена с маленьким сыном дожидаются, а он тут, понимаешь… Охотится за туманами!
Она без труда догадалась, что прекрасная селянка — ни кто иная как мамочка Ярославы. При первом знакомстве Кати с дедом Афанасием тот упоминал, что между родителями Сани и Ярки по молодости была любовь. «Экспедиция», называется! Слава богу, что Сашина мать так и не узнала по про этот, таежный, финт своего ненаглядного супруга…
И все-таки интересно, почему дед Афанасий, умирая, так хотел, чтобы этот снимок попал в руки Кати? Прямо даже умереть не мог, пока фотокарточка не попала по назначению! Господи, ну чистый мексиканский сериал, а не семья… А кстати!
Вспомнив про мексиканский сериал, женщина подскочила и включила телевизор. Показывали многосерийный телефильм «Любовь, долг и ярость», и, против обыкновения, Катя успела к началу фильма. На экране замелькала нарезка эпизодов из предыдущих серий, и пошел закадровый текст. Любительница мыльных опер в очередной раз поймала себя на мысли: отчего эти лица и эти шеи такие пятнистые?
Ну вот молодая же девушка — стройная, красивая, а как только покажут крупный план, сразу видно, что вся покрыта родинками и папилломами. «Видимо, результат солнечного климата, — опять-таки не в первый раз сама себе и ответила. — Вероятно, солнечная активность там у них в Бразилии (или в Аргентине?) высокая, оттого и родинками все покрыты, будто мухами засижены…»
Катя смотрела сериалы исключительно с психотерапевтической целью. Понаблюдаешь, как Луис и Педро изводят друг друга интригами, перекрестишься, и подумаешь грешным делом, что мы-то еще и неплохо живем, довольно-таки спокойно…
Равнодушный голос за кадром рассказывал краткое содержание предыдущей серии: «Свадьба Марии и Пабло расстроена. Внезапно выясняется, что жених и невеста являются единоутробными братом и сестрой…» Екатерина Николаевна вскинулась и подскочила на диване, как от удара электрошоком:
— То есть как так — единоутробными?!
В следующую секунду экран явил взору старика в инвалидной коляске, на бешеной скорости проносящегося по проходу церкви к алтарю. И невесту, которая обрушивается в обмороке на руки обалдевшего жениха, демонстрируя много-численнее родинки на шее и в вырезе декольте…
— Ой, да что же это, господи! — Катя страшно разволновалась. — Саша! Господи!
Она заметалась по квартире, в одной руке сжимая телевизионный пульт, а в другой злополучную фотокарточку. Первым побуждением было позвонить Александру на мобильник и вывалить свою кошмарную догадку
— Погоди, Катя, подумай! — скомандовала она сама себе. — Да заткнитесь же вы, наконец!
Вторая часть фразы относилась уже к героям мыльной оперы, которые тоже громко страдали и волновались по своим тропическим поводам. Екатерина Николаевна выключила звук, забросила пульт за диван и сжала ладонями виски.
— Нет, но это же смешно. Так не бывает! — она расправила на колене снимок, еще раз всмотрелась в лица и перевернула карточку тыльной стороной кверху.
Чернильная дата, указанная в углу казалась продолжением затянувшегося сериала. Будто бы в насмешку эта дата отличалась от дня рождения Ярославы ровно девятью месяцами. Черт возьми, тут даже не обязательно быть акушером-гинекологом, чтобы прикинуть дважды два…
Одному богу известно, каких усилий тогда стоило Кате провести свое тайное расследование. Вдоволь пометавшись в панике по квартире, она все- таки передумала звонить Саше на работу Идея немедленно попытаться заказать по межгороду Ирак, где в ту пору работали родители Ярославы, тоже была отброшена как дурацкая и непродуктивная. Вместо всего этого Екатерина Николаевна принялась искать телефонный номер своей приятельницы и коллеги, чей муж заведовал лабораторией судебно-медицинской экспертизы.
После этого она организовала запрос в загс поселка Свободный, и утвердилась в своих подозрениях. Тот человек, которого Ярослава всю жизнь называла папой, биологическим отцом быть ей никак не мог. По профессии тоже геолог, он появился в поселке вместе со своей экспедицией тремя месяцами позже предполагаемого зачатия будущей «дочери». А к моменту свадьбы родителей эмбрион, ставший впоследствии Ярославой, уже отмотал половину срока внутриутробного развития.
Екатерина Николаевна приступила к следующей части своих генеалогических изысканий. Взять анализ крови у молодой матери не представляло проблемы, зато племяннику Саше пришлось наплести с три короба об угрозе неведомого вируса, который якобы мог бы повредить новорожденному от контакта с окружающими его взрослыми людьми. В итоге Саша тоже сдал кровь на анализ, и Екатерина Николаевна, пользуясь своими профессиональными связями, сумела провернуть генетическую экспертизу. Действовать ей приходилось в обстановке строжайшей секретности: семья Беловых в этом городе на виду, и страшно подумать, какую волну разговоров могла бы вызвать ее деятельность.
Результаты экспертизы всецело подтвердили… огромную роль мыльных опер в жизни простого человека. Вероятность того, что Александр и Ярослава не являются биологическими братом и сестрой была настолько мала, что ею следовало пренебречь. Первое облегчение, которое почувствовала Мата Хари от блестяще проведенной операции, сменилось новой тревогой. А именно: в какой форме теперь сообщать молодым о том, что жениться им нельзя ни в коем случае.
Буквально изнемогая под тяжестью собственного сенсационного открытия, Катя тихонько Постучалась в спальню, где Ярослава кормила грудью малыша. При виде библейской картины у нее перехватило дыхание. Молодая мать, слегка округлившаяся и посвежевшая после родов, была болезненно красива. Такой взгляд, обращенный глубоко внутрь себя, бывает у беременных. Ярослава уже не была беременной, но ее синие глаза все равно смотрели как бы сквозь младенца в такие неведомые глубины и дали, что следовать за этим взглядом было попросту страшно.
— Я схожу за кефиром! — прошептала дуэнья и вышла на цыпочках из комнаты.
Приняв для храбрости на грудь, Катя спустилась во двор, чтобы подкараулить племянника и поговорить с ним с глазу на глаз. Реакция Сани Белова оказалась не вполне такой, какую могла предположить тетушка. Саша засмеялся, потом внезапно замолчал, выругался и снова засмеялся.
— Пойдем обмоем это дело, — сказал он, обнимая Катю за плечи, и вставая с лавочки, на которой и состоялся судьбоносный разговор. — Веришь-нет, я как чувствовал!.. Ну, сестра, сестренка, Ярка, родная душа… Честно! Будто бы внутренний голос… -
— Внутренний голос, внутренний голос, — ворчала себе под нос Катерина. — Если б не я, то вы бы со своими внутренними голосами такого натворили…
На самом деле она была вполне довольна реакцией Саши, теперь на очереди Ярослава. И уж от нее можно ждать чего угодно: истерики, суицида, нового витка апатии… Однако ничего подобного не случилось.
Ярослава долго и терпеливо слушала Катин сбивчивый рассказ. На какое-то время она вынырнула из своего прекрасного далека, и синие глаза наполнились слезами. Слезы покатились по щекам, а на лице
