задать слишком малый угол атаки, и тогда самолет, описав большую, чем следовало бы окружность, врезался в землю. Мог, наоборот, задать слишком большой угол, и тогда самолет, потеряв скорость, рухнул бы вниз. Да мало ли какие еще ошибки мог допустить неопытный летчик, выполняя фигуру высшего пилотажа. Но Шмидт смерти не боялся. Он, может, даже искал ее.
Дмитрий разогнал самолет до нужной скорости и плавно выжал рычаг управления на себя. О, это было ни с чем не сравнимое чувство восторга, когда машина, задрав нос, стала медленно подниматься ввысь. В состоянии, близком к эйфории, Шмидт пролетел в самолете вниз головой над самой землей и вновь вернулся в исходную точку.
На аэродром Шмидт вернулся победителем. С тех пор его не задевали. Нельзя сказать, что полюбили, но то, что стали относиться с уважением, это точно. Сам Шмидт заболел небом окончательно. Он стал осваивать фигуры высшего пилотажа, и вскоре стал одним из лучших летчиков аэроклуба. При полетах он иной раз излишне рисковал, на что ему не раз указывала Оксана, бывшая проститутка, которую Шмидт устроил работать официанткой в баре при аэроклубе. В ответ Шмидт только посмеивался и говорил — то ли еще будет.
Шмидт и дальше бы жил в своем домике в Подмосковье близ аэроклуба, если бы не происки небезызвестного Зорина. Мало того, что Виктор Петрович вытеснил Шмидта из бизнеса, он через подставных лиц затеял с ним тяжбу, надеясь лишить Дмитрия последних оставшихся у него средств.
Спасаясь от притязаний Зорина, Шмидт вынужден был эмигрировать. Выбрал он себе для ПМЖ Англию. На то, чтобы поселиться в этой стране, у него было две причины: во-первых, ему очень нравилась эта страна, а во-вторых, именно в ней жил Иван Белов, к которому Шмидт питал отцовские чувства. С Иваном Дмитрий часто встречался, поддерживал его и опекал. На дружбу Шмидта парень отвечал взаимностью.
В Англии Дмитрий свел знакомство с такими же фанатами спортивной авиации, как и он сам. На базе старого, едва сводившего концы с концами общества они открыли свой клуб любителей авиации и время от времени стали проводить спортивные соревнования, на которых действовал тотализатор. Вначале летали наперегонки, дальше больше — стали устраивать показательные воздушные бои, а вот в последнее время — бои с применением новейших достижений компьютерных технологий.
На спортивные самолеты установили навороченные компьютеры с не менее навороченными программами, с разными уровнями сложности и задачами попроще — для начинающих, посложнее — для асов. Вооружение и повреждения самолетов были виртуальными, бой — реальным.
Установленные на спортивных самолетах, в тех же местах, что и на боевых машинах, ракеты, базуки, пулеметы стреляли импульсами, которые улавливали стоявшие на самолетах противника датчики. При попадании датчики срабатывали и передавали информацию на бортовые компьютеры всех участников игры, а компьютеры выдавали на экраны мониторов картинку о характере повреждений.
При прямом попадании снарядов базук или ракет самолеты взрывались. На экране монитора, разумеется. У каждого самолета имелся боекомплект, состоявший из двух ракет, трех выстрелов базуки и определенного количества патронов для стрельбы из пулемета. Растративший снаряды летчик должен был вернуться на аэродром для пополнением боекомплекта. Само собой разумеется, что так же поступали «сбитые» самолеты.
Суть сегодняшней игры заключалась в том, что Шмидт должен был отыскать базу противника — установленный судьями маячок — и уничтожить ее виртуальными ракетами. Вылетевшие же позже противники обязаны были эту базу защищать. По правилам игры в бою могли участвовать только два самолета. Если выходил из строя один, подключался другой.
За Шмидтом сегодня осталась чистая победа. Дмитрий поприветствовал стоящих у ангара людей, их было не менее двух десятков, принял поздравления и вошел в ангар. На одной из его стен был закреплен громадный экран и несколько небольших мониторов, на которые демонстрировались картинки с видеокамер, установленных в разных концах поля и на самолетах. Желающие могли смотреть воздушный бой не только на улице, но и в зале, а при желании вначале на улице, а потом в зале в записи.
Шмидт прошествовал в конец зала в раздевалку. Там уже находились «сбитые» им летчики. Обид они друг на друга не держали. Спорт есть спорт. Тем более что парни были из обеспеченных семей, и их сегодняшний проигрыш решающего значения в понижении уровня их благосостояния не имел. Шмидт крепко пожал своим соперникам руки и пригласил на выпивку в бар. Никто не отказался.
Витек лежал дома на диване и смотрел по телевизору боевик, когда раздался звонок в дверь. Злобин только вчера вернулся из экспедиции, организованной Александром Беловым на вулкан Бурный. Штернгарт залечивал раны, Белов остался подле него, а Витька Саша отправил домой отдыхать. Да вот отдохнуть не удается — с утра Доктор Ватсон заявился, потом Степаныч заскочил. Теперь вот еще кого-то черти принесли.
Злобин сунул ноги в тапочки и зашаркал к двери. Глянул в глазок — пацан какой-то стоит. Витек открыл дверь. Мальчишкой оказался Ботаник. Вид у пацана был растрепанный, зрачки расширены, в глазах испуг.
— Дядя Витя, дядя Витя! — задыхаясь, проговорил мальчишка. — Там, там…
— Да успокойся ты, — проворчал Злобин. — Чего паникуешь? Заходи да толком расскажи, что у тебя там-там. — Он впустил парня в прихожую и прикрыл за ним двери. — В комнату проходи, там и побазарим.
Ботаник отрицательно покачал головой.
— Не могу! Некогда, дядя Витя. Беда у нас в Доме Сорского! — снова закричал он. — Приезжали восемь боевиков, искали Ярославу с Алешкой, но не нашли. Так они Федора и Шамиля забрали с собой, а дом наш взорвали.
— Как это взорвали?! — опешил Витек. — Ты что такое плетешь?
Парень лишь отмахнулся:
— Да не плету я, дядя Витя. Заложили заряд в котельной да бабахнули.
Сонливое состояние, в каком пребывал сегодня с утра Витек, как рукой сняло.
— Есть жмурики? — живо поинтересовался он.
— Не-а, но раненые есть. Как боевики укатили, кто-то в котельную заглянул, ну и обнаружил взрывное устройство. Выскочил да закричал, мол, спасайся, кто может. Все побежали, тут и рвануло.
— Так, так, — разволновался Витек. Он заходил по коридору. — Ну, а Ярослава-то тут причем? Чего они ее у вас искали?
Мальчишка немного отдышался, заговорил спокойнее.
— Точно не знаю, но, как я понял, Ярослава с Алешкой в каком-то доме отдыха находятся, вот бандиты ее и разыскивают, а к нам забрели по чьей-то наводке.
— Послушай, — Витек остановился и подозрительно посмотрел на Ботаника. — А тебе, красавец, откуда все это известно?
— Откуда? Оттуда, — засопел парень. — Собственными ушами слышал. Бандиты в моем присутствии разговаривали в столовой. Я же в кухне с поварихой был. Вот когда боевики вошли, они нас на пол и положили… Дядь Вить… — пацан с надеждой взглянул на Злобина. — А ты Федору поможешь?
Злобин уже не слушал мальчишку. Его мозг лихорадочно работал.
— Что?.. А-а… Федору? Конечно, помогу… Ты иди, Ботаник, иди. Там у вас проблем в бомжатнике вашем хватает. Правильно сделал, что мне сообщил.
Парень засобирался.
— Действительно, мне бежать нужно. Тимоху слегка зацепило, в больницу его увезли. А к вам я заскочил про Ярославу сообщить, Федора и Шамиля. В беде они. Ну, давай, дядь Вить, пока.
Проводив Ботаника, Злобин бросился к мобильнику и набрал номер Вонсовского.
— Привет, док, — сказал он взволнованно.
— А, это ты, Витек, — откликнулся доктор Ватсон. У него было благодушное настроение, и он намеревался поболтать. — Что нового?
Злобину было не до разговоров. Прихрамывая, он с телефоном в руке замаячил по комнате.
— Ты не знаешь, где Ярослава? — вопросом на вопрос ответил он.
— Ну, допустим, знаю, а что?
