которое одолевало его совсем недавно, – чувства, что он ничего вокруг не понимает, что происходит что-то очень страшное, – уже больше не было. Комната, колодец, вино – все это теперь умиротворяло его, как будто он наконец-то попал в знакомую обстановку и ему здесь удобно и уютно. Он глубоко задышал. Запах вина напомнил о кабинете куратора в школе, о том, как мистер Бертон пил его прямо из бутылки, вытащенной из ящика стола. А потом в памяти всплыла драка с Полом. Одна часть его сознания ужасалась тому, что произошло, и он был сам себе отвратителен, но что-то сидящее глубоко внутри одобряло содеянное, и когда он снова проиграл в уме всю эту сцену, внеся небольшие поправки, в результате которых Пол погибает, то на его губах появилась усмешка.
– Чему ты улыбаешься? – спросила Пенелопа.
Он открыл глаза, посмотрел на нее и на мгновение зажмурился. Чему он улыбается? Мысли о том, что убил Пола. Какой ужас! Он встряхнул головой.
– Просто так.
Они снова заглянули в винный колодец.
– Ну, что теперь? – спросил Дион.
– Лес, – ответила Пенелопа.
– Ты уверена?
Она кивнула.
– Я обязательно должна там побывать. Должна. Эта мысль не покидает меня с тех пор, как мать Марго вошла на кухню тогда ночью, в субботу. Я пыталась притворяться и не думать об этом, доказать себе, что… что всему этому есть какое-то объяснение, но я знаю, что его нет.
– Может быть…
– Никаких может быть.
Он кивнул.
– Ну тогда пошли. Давай посмотрим, что там.
Глава 38
Хортон стоял, прислонившись к стене, глядя на экран монитора. Компьютер сверял найденные отпечатки со своими файлами: в левой части экрана были видны следы пальцев, обнаруженные на бутылке, а в правой те, с которыми они сравнивались. Все происходило автоматически, но он знал: для того чтобы перебрать все варианты, заложенные в памяти машины, потребуется много времени. Кроме отпечатков, снятых со всех преступников, арестованных в округе за последние десять лет, компьютер хранил оттиски всех новорожденных, лиц, прошедших добровольную дактилоскопию, неидентифицированные отпечатки из различных криминальных случаев. Компьютер имел также возможность запрашивать подобные сведения из других управлений всего штата. Они все были подключены к линии.
Поиск шел уже двадцать четыре часа, и Филберт, техник, обслуживающий машину, сказал, что для окончательного завершения проверки времени потребуется в два раза больше.
«Черт бы его побрал, – подумал Хортон, – с моим-то везением наверняка на бутылке окажутся отпечатки, которых нет ни в одном файле».
Он глотнул кофе и уже собирался возвратиться в свой кабинет, когда внезапно изображение на экране перестало двигаться и застыло.
– Лейтенант, – позвал Филберт, повернувшись кругом.
Хортон подался вперед и посмотрел через плечо Филберта. Тот нажал несколько клавиш. Следы пальцев были установлены, и в нижней части экрана возникло имя.
Марго Аданем.
Во рту у него неожиданно пересохло, и он вылил туда остатки кофе. Этого он не ожидал, абсолютно не ожидал, но тем не менее такой оборот его совсем не удивил. Он прочитал имя обладательницы отпечатков, адрес винного завода, и по всему телу пробежал неприятный холодок.
– Напечатайте это, – сказал он Филберту.
Техник нажал на клавишу, и лазерный принтер выдал копию изображения на экране.
Аданем.
Хортон потрогал гусиную кожу на руках. Его ужаснуло вовсе не то, что местная предпринимательница оказалась замешана в жестоком насилии и убийстве двух старшеклассников. Тут было что-то совсем другое. Какой-то иной план. Увеличение количества разного рода дебилов, глухонемых, рост уличной преступности, наконец, его собственное пьянство и все остальное.
Все это между собой связано. Это факт.
Абсолютно точно. Он служил в полиции уже долгое время, расследовал злодеяния большие и маленькие, и обычно каждый случай замыкался сам на себе. Преступление совершалось одним или группой уголовников, дело выяснялось, виновные наказывались, и конец истории. Но здесь было другое. Наиболее близкой аналогией могла быть борьба с наркомафией. Однако несмотря на то что с наркобизнесом связано огромное количество правонарушений, все они различны, не связаны друг с другом. А если и имеют общие корни, то все же каждое дело сугубо индивидуально. Они не были… такими, как это.
И это было жутко.
Он вспомнил Хэммонда, его сумасшедшие теории.
Возможно, на сей раз детектив был не так уж далек от истины.
Филберт протянул Хортону напечатанный лист.
– Сделайте еще парочку, – сказал Хортон. – И передайте шефу.
