ясно, что этой ночью случилось что-то странное.
Случилось со мной.
Больше никто во всем городе ничего этого не замечал.
Джейн просила меня заехать в «Ай-Джи-Эй» – их товары ей нравились больше, чем у «Вонса» или «Сейфвея» – и изнутри супермаркета я увидел еще одно дерево, такое же, как у меня во дворе, только оно росло из мясного прилавка, и ветви его уходили в потолок.
Я стоял и смотрел, а другие покупатели обтекали меня с двух сторон. Мне никак не прожить с этим изо дня в день, никак не притвориться, что я живу нормальной жизнью, если фантастические леса вырастают вокруг меня из обыденных предметов.
– Не все в порядке.
Она взглянула без удивления.
– Я надеялась, что ты мне расскажешь, в чем дело.
Я облизал губы.
– Я... у меня галлюцинации, – сказал я. И поглядел ей в глаза, надеясь увидеть проблеск узнавания, но не увидел. – Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она медленно покачала головой.
– Там. Во дворе. – Я показал рукой в окно. – Ты видишь то дерево? С пурпурными листьями?
Она снова покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Не вижу.
Она думает, что я сумасшедший?
– Пойдем. – Я вывел ее во двор и остановился у корней дерева. – Ничего здесь не видишь?
– Нет.
Я взял ее руку и провел сквозь дерево.
– Все равно ничего?
Она покачала головой.
Я набрал побольше воздуха.
– Я исчезаю.
И я рассказал ей все. О клоуне, о полиции, Стиве, Ральфе, что люди на работе больше меня не видят. О деревьях и кустах, и ручьях, которые я видел по дороге в магазин. Она молчала, и я видел в ее глазах слезы.
– Я не схожу с ума, – сказал я.
– Я так и не думала.
– Тогда почему ты...
– Я не хочу тебя терять.
Я обнял ее и прижал к себе, и она заплакала у меня на плече. У меня у самого глаза переполнились. О Господи! Неужели мы снова разлучимся? Неужели мне снова суждено ее потерять?
Я отодвинулся от нее, приподнял ее подбородок, чтобы она смотрела мне в глаза.
– Ты еще со мной? – спросил я.
– Да.
У нее текло из носа, и она утерлась тыльной стороной ладони.
– А я... изменился? Ты думаешь обо мне реже? Ты не забываешь, что я здесь живу?
Она покачала головой и снова заплакала. Я ее обнял. Это уже что-то. Но это лишь временная задержка, сказал я себе. Она меня любит. Я для нее много значу. Но в конце концов – и это неизбежно – я и в ее глазах тоже исчезну. Я буду вдвигаться в фокус и выпадать; однажды я буду дома, а она не будет знать об этом. Я буду сидеть на диване, и она пройдет мимо, окликая меня по имени, и я отвечу, а она меня не услышит. Если это случится, я убью себя.
Она с силой схватила меня за руку.
– Мы найдем кого-нибудь, – сказала она. – Врача. Кого-то, кто сможет это остановить. Я повернулся к ней:
– Как? Ты думаешь, если бы это можно было сделать, то уже не сделали бы? Ты думаешь, всем нравится здесь жить? Ты думаешь, они все отказались бы быть нормальными, если бы могли? Ха!
– Не кричи на меня. Я только подумала...
– Нет, неправда. Ты не думала.
– Я не имела в виду на самом деле обратить процесс, но замедлить, или остановить, – может, это они могут. Я думала...
Она разразилась слезами и бросилась от меня в дом.
Я побежал за ней и догнал в кухне.
– Прости, – сказал я, не выпуская ее и целуя в лоб. – Я не знаю, что на меня нашло. Я Не хотел на тебя бросаться.
Она обняла меня.
– Я люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Так мы стояли долго, не двигаясь, ничего не говоря, только крепко держа друг друга, будто это объятие могло быть якорем, который не даст мне исчезнуть вдали.
В тот же вечер я позвонил Джеймсу. Я хотел с ним поговорить, рассказать, что происходит. Чем больше людей я в это вовлеку, чем больше голов будет над этим работать, тем более вероятно что-нибудь найти.
Он взял трубку после четвертого звонка.
– Алло?
– Джеймс! – сказал я. – Это я!
– Алло?
– Джеймс!
– Кто это?
Он меня не слышал.
– Джеймс!
– Алло! – Он начинал злиться. – Кто говорит?
Я повесил трубку.
Филиппа я не видел с того дня, когда он уехал на штурм Белого дома, и с его возвращения не слышал о нем ни слова. Но я хотел с ним поговорить. Мне это было необходимо. Если кто- нибудь может понять, что со мной происходит, что-нибудь с этим сделать, то это Филипп. Пусть он психотик, но он самый умный, честолюбивый и дальновидный человек из всех, кого я знаю, и хотя многое меня удерживало от того, чтобы с ним иметь дело, я все равно должен.
Я только надеялся, что он меня будет видеть. Я нашел его по компьютеру сити-холла. Он жил в небольшой квартирке на одну спальню на заброшенной западной окраине. Там, среди запущенных городских домов, попытки придать дому свое лицо были не так заметны, не так очевидны, и весь район выглядел абсолютно безликим. Я нашел его дом только с третьего захода.
Определив, где он живет, я поставил машину на улице и посидел в ней несколько секунд, пытаясь собраться с духом, чтобы постучать в дверь. Джейн хотела поехать со мной, но я наложил вето, сказав, что мы с Филиппом расстались не в лучших отношениях и мне стоит пойти одному. Теперь я пожалел, что она не поехала со мной. Или что я не позвонил Филиппу и не предупредил, что хочу его видеть.
Я вышел из машины и пошел в квартиру номер 176. Я знал, что если подожду еще, то уговорю себя не ходить, и потому я заставил себя подойти к двери и нажать кнопку звонка.
Когда открылась дверь, сердце у меня сильно стучало, во рту пересохло. Я невольно отступил назад.
А в дверях стоял Филипп. Мой страх исчез, сменившись странным щемящим чувством потери. Филипп, стоящий передо мной, не был тем Филиппом, которого я знал; ни тем безоглядно стремящимся вперед человеком, который завербовал меня в террористы, ни тем берущим на себя ответственность лидером,