– Возможно, ты прав, – наконец заговорил Лейн. – Возможно, я ничего не получу. Может, даже и фото не пришлет. А вдруг? Кто знает?
– Это верно, – кивнул Билли.
– Думаю, у нее отличная мохнатка, – продолжил Лейн своим обычным тоном, но что-то в его голосе изменилось необратимо, и Билли каким-то образом почувствовал, что данный момент стал поворотным пунктом в их отношениях. Никогда больше они не будут так близки, как раньше, и даже так, как сейчас. Это было грустное открытие. И хотя Лейну вскорости наскучило разглядывать «Плейбой» и он предложил отправиться на раскопки, посмотреть, что там происходит, Билли уговорил его посидеть в форте еще некоторое время, словно попытался сохранить все как есть и противостоять неизбежным изменениям.
Все утро они просидели в форте, беседуя, разглядывая картинки, читая вслух странички юмора, как настоящие друзья, какими они были всегда и, казалось, останутся дальше.
15
Весь город говорил только о Самоубийствах.
Именно так теперь относились к этим событиям. Самоубийства. С большой буквы. После похорон и всплеска всеобщего сострадания к семье покойного Боба Ронды было легче думать о жизни почтальона, чем о его смерти, подчеркивая положительные черты характера покойного. Но факт оставался фактом – Боб покончил с собой. Он разнес себе череп выстрелом из дробовика, чем довел собственную жену до безумия и опечалил весь город, который любил его, интересовался им, верил в него.
А теперь то же самое сотворил Берни Роджерс.
Эта тема была единственной, которую обсуждали в продуктовом магазине, когда Дуг и Трития заглянули туда. Самоубийства. В Виллисе и раньше происходили самоубийства. Например, в прошлом году застрелилась Тексала Армстронг – после того, как ее муж скончался от рака. Но все эти смерти были единичными и вполне объяснимыми. Люди кончали с собой от безысходности – потеряв любимых, оказавшись в безнадежной ситуации... Но никто не помнил, чтобы два самоубийства совершались одно за другим. Причем людьми вполне благополучными внешне, не имеющими на это никаких оснований.
Все обратили внимание на странные совпадения и приглушенным шепотом делились своими соображениями, которые представляли собой смесь нездорового любопытства, суеверного страха и искренней горечи утраты. Даже самые невероятные слухи произносились со странной почтительностью, словно самоубийство представляло собой заразную болезнь, а избегать упрощения или дешевой сенсационности означало предохранять себя от опасности заражения.
Вчера днем, вернувшись со своего несостоявшегося собрания, Дуг рассказал Тритии о Берни Роджерсе, о том, как выглядел труп и 6 своих подозрениях. Трития, в свою очередь, сообщила о звонке Элен Ронды и о письме Ховарда, хотя по непонятной причине так и не смогла заставить себя рассказать мужу о своем ночном происшествии, имеющем отношение к почтальону. Дуг немедленно хотел обратиться в полицию и сообщить, что, на его взгляд, в обеих смертях каким-то образом замешан новый почтальон. Но жена отговорила его, заявив, что как учитель и уважаемый в городе человек он не имеет права подрывать свою репутацию, выдвигая дикие и голословные обвинения. Конверты, подобранные у ручья, по-прежнему оставались у них, но Дуг понимал, что все остальное абсолютно несущественно и требует не только большого количества доказательств, но и веры...
Во что?
В сверхъестественное?
Может, он сошел с ума? Нет, он так не считал, да и Триш, судя по ее логической аргументации, тоже так не считала. Желание пойти в полицию и рассказать все, что он знал, поделиться своими предположениями, не пропало, но Дуг решил подождать – ради Триш. Она была права. Новости в маленьком городе распространяются быстро, и если окажется, что он ошибся, – пожизненной клички психа не избежать.
Но мысль о том, что кому-то еще может угрожать опасность, что, сохраняя молчание и проявляя пассивность, он как бы способствует тому, что это может произойти, не давала ему покоя. Дуг решил, что надо как можно внимательнее относиться ко всем необычным явлениям, происходящим в городе, и немедленно поставить в известность полицию, если ему покажется, что кто-то может пострадать, получить травму... Или быть убитым.
Они прогуливались вдоль прилавков. Трития постоянно сверялась со своим списком покупок, он брал с полок товары и складывал в тележку.
– Мистер Элбин!
Дуг положил в тележку коробку овсяных хлопьев и обернулся. В соседнем проходе между прилавками стояла загорелая девушка в обтягивающих шортах и такой же обтягивающей маечке, сквозь тонкую ткань выпирали упругие соски. Она приветливо помахала рукой и улыбнулась. Белозубая улыбка осветила ее симпатичное личико. Дуг понял, что это кто-то из его бывших учениц, хотя и не узнал, кто именно.
Пока девушка подходила, он лихорадочно пытался вспомнить, как ее зовут.
– Жизель Бреннан, – представилась девушка. – Литературная композиция. Два года назад. Наверное, вы меня не помните...
– Ну как же, как же! Конечно, помню! – воскликнул Дуг и тут же, к собственному удивлению, действительно вспомнил ее. Жизель относилась к тому типу школьников, которые посещают занятия по собственному усмотрению и с огромным трудом натягивают «троечку» к концу семестра. Подобных учеников он обычно не запоминал. – Как твои дела?
– Отлично.
– Что-то тебя давно не видно.
– Да, я уезжала в Лос-Анджелес, работала в юридической конторе и продолжала учиться, но мне там не нравится. В Лос-Анджелесе, я имею в виду. Слишком многолюдно, слишком душно, все слишком. Приехала повидаться с родителями. – Она широко улыбнулась. – С тех пор, как я уехала, тут стало как-то странно.
«Неужели это так заметно? – подумал Дуг. – Неужели даже посторонние обращают внимание?»
– Это ваша жена? – кивнула Жизель в сторону Триш.
– Да. Трития. Познакомьтесь.
– Добрый день, – вежливо поздоровалась Триш.
– Привет – откликнулась Жизель. – Знаете, ваш муж – прекрасный учитель. Вы должны им гордиться. Никогда особо не любила английский – у меня скорее математическое мышление, – но мне очень нравилось на его уроках.
– Но ты что-нибудь усвоила? – пошутил Дуг.
– Конечно! Я усвоила разницу между «кто» и «который».
Дуг усмехнулся.
– Не смейтесь! Я серьезно. Я всегда в этом путалась. Обычно я говорила: человек, кто вошел в магазин, или парень, кто продал мне машину. Но после ваших уроков я теперь говорю: человек, который вошел в магазин, парень, который продал машину.
– Рад, что сумел помочь хоть кому-то.
– Правда, вы мне очень помогли. Теперь я в этом деле – настоящий сноб. Например, прихожу я на вечеринку, а там какой-нибудь парень – весь прикинутый и строит из себя интеллектуала, только все равно путается между «кто» и «который». Я сразу чувствую себя на голову выше! Дальше он может ко мне как угодно клеиться, но без толку. Он меня не волнует. У меня к нему отвращение, если хотите знать. Это так здорово!
– Наверное, я должен сказать спасибо, – растерялся Дуг.
– Не за что!
– Вы ему голову вскружили, – заметила Триш. – С ним теперь вообще жить будет невозможно.
– Самый лучший учитель, которого я когда-либо встречала, – не отреагировала на шутку Жизель. – Хотя всегда ставил мне одни «тройки». – Она поискала взглядом свою продуктовую тележку – Ну ладно, мне пора. Я поживу некоторое время в Виллисе. Может, еще встретимся как-нибудь. Может, на ленч как-нибудь или еще что, – смущенно добавила она, отводя глаза в сторону.
– Возможно, – кивнул Дуг. – Буду рад встрече.
Девушка вернулась к своей тележке и покатила ее по проходу.
– Ха! – произнесла Триш, вскинув бровь.
