– Я не могу представить, что бывает иначе.
– Вам повезло. Семья для человека – самое важное.
– Расскажите о вашей семье. Ваши родители живы?
– Мой отец умер, когда я был очень молод. Мама моя осталась в Кентукки, она не уехала бы оттуда ни за какие блага мира. К счастью, она позволила нам с братом помогать ей, чтобы она ни в чем не нуждалась.
– У вас есть брат? Как его зовут?
– Должен сказать, – с улыбкой начал Нилс, – что отец назвал меня, первенца, а мама вытребовала себе право дать имя второму ребенку.
– Разумно. Ваш отец назвал вас Нилсом, а мать назвала брата...
– Ей всегда нравились легенды о рыцарях Круглого Стола.
– Артур? Я угадала?
– Увы, нет. Ланселот.
– О...
– Не знаете, что сказать, принцесса?
– Я просто подумала, каково мальчику жить с таким именем в Кентукки.
– Он долго не откликался на это имя, да и сейчас не откликается. Когда мы были еще совсем маленькими, соседи прозвали его Шедоу[2], потому что он всюду за мной ходил. С тех пор его так и зовут, хотя теперь он стал вполне самостоятельным человеком.
– Он был с вами в Вашингтоне?
– Бывал. Приезжал, уезжал.
– Он любит приключения?
– Пожалуй.
Конь ее слегка забрал в сторону, и она оказалась почти вплотную к нему.
– Как вы?
– Я человек положительный во всех отношениях.
Она засмеялась. От души, вольно, грудным искренним смехом, к счастью, совсем не похожим на писклявое хихиканье; которое любят издавать барышни по другую сторону Атлантики.
– Я так не думаю, мистер Вулфсон. И еще я не думаю, что вы из тех, кто любит все о себе рассказывать.
Один – ноль в пользу принцессы, которая оказалась права на все сто. Надо было чуть увести беседу в сторону.
– Отчего вы считаете, что мне есть, что рассказать о себе такого, что вам было бы интересно?
Она пристально посмотрела ему в глаза.
– Человек, который из полудикого Кентукки мог вскарабкаться до высот президентских палат в Вашингтоне, определенно должен иметь что-то за душой.
– Что было бы интересно принцессе? – Он не хотел этого говорить. Она его смущала, рассредоточивала его внимание. Его к ней тянуло просто неодолимо. При иных обстоятельствах он бы...
Нет, он не стал бы стремиться к личным с ней отношениям. Эта женщина была рождена для брака. Иметь семью, рожать детей. Таких женщин Нилс стремился всячески избегать.
И тем непонятнее было, отчего он все никак не мог оторвать от нее взгляда.
Глава 8
– Пожалуйста, не думай, что я не знаю, что ты делаешь, – сказала Амелия.
Джоанна, сидевшая рядом с Кассандрой в гостиной Босуика, изобразила невинную улыбочку.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Ты считаешь, что мистер Вулфсон может быть моим ухажером.
– Что за идея! – воскликнула Джоанна. – Впрочем, если ты видишь его в этом качестве...
– Это ты видишь, а не я. Это потому ты его сюда пригласила.
Мать ее опустила чашку на стол и сложила руки на коленях. Амелия давно заметила, что этот жест означал, что мать станет взвешивать слова с особой тщательностью.
– Разве недостаточно того, что у нас есть все причины быть благодарными мистеру Вулфсону, что он оказался человеком интересным и что он, кажется, имеет в Лондоне немного знакомых и посему с удовольствием воспользуется возможностью расширить круг общения? Разве этих причин недостаточно, чтобы его пригласить?
– Да, но ты пригласила его не поэтому.
Кассандра заполнила паузу смешком и послала Джоанне многозначительный взгляд.
– Вот она тебя и раскрыла, подруга.
