Криста не успела даже рот открыть, как он погрузился в воду с головой, потом вынырнул и принялся намыливать волосы. Криста смотрела на него с невольным восхищением. Бронзовая кожа, а под ней сплошные мышцы и сухожилия, движения полны естественной грации. Соски маленькие и плоские. Волосы под мышками кажутся еще более шелковистыми, чем на голове. Он снова нырнул, чтобы смыть мыло, а когда появился на поверхности, струи воды стекали по его лицу. Хоук открыл глаза и уставился на Кристу.
— Может, ты меня не слышала?
Она слышала его хорошо, вполне достаточно, чтобы понять, что означает резкость его голоса. Быть может, он сожалеет, что отпустил ее вчера, и собирается возместить это? При этой мысли сердце у Кристы заколотилось как бешеное. А может, он просто хочет унизить ее, перед тем как отослать на родину? Каковы бы ни были намерения лорда, злить его явно не стоит.
Во всяком случае, вряд ли его намерения были добрые. С величайшей неохотой Криста приблизилась к бадье. Она не сводила глаз с лорда, но тот, убедившись в ее повиновении, перестал обращать на девушку внимание. Криста покраснела и отвернулась, когда он как ни в чем не бывало продолжил свое омовение, и была рада, что мыльная вода непрозрачна — на благо ее невинности. Или того, что осталось от нее после пробуждения желаний, о существовании которых она прежде и не подозревала.
Однако Криста чувствовала сейчас и еще одно желание: не позволить Хоуку осуществить свои намерения полностью.
Он хочет, чтобы она потерла ему спину. С покорностью, которая должна была встревожить Хоука, Криста опустилась на колени возле бадьи, подняла ветошь и намочила ее, окунув в воду. Приложив это подобие мочалки к спине мужчины, она принялась тереть кожу изо всех сил.
Хоук засмеялся. Вот проклятый, он, наверное, вообразил, что она шутит! Криста удвоила силу.
— Убери свои коготки, — произнес Хоук. — Я спал на камнях и не замечал этого. Сомневаюсь, что ты можешь причинить мне боль.
— Это не от недостатка старания, — пробормотала Криста. Хоук явно ничего болезненного не чувствовал. С теми же результатами она могла тереть камень. Теплый, гладкий камень, такой твердый под ее руками… Криста откинулась назад и попыталась встать, но Хоук удержал ее, обхватив запястье.
— Ты не закончила, — сказал он с насмешкой. — Я думал, что норвежцы невероятно чистоплотны. А ты не справляешься даже с обычным мытьем.
— Если бы вы делали это как надо, в сауне, а не мокли, как солонина в ведре с водой…
— Здесь есть сауна, и я с удовольствием ею пользуюсь, но иногда человеку надо искупаться по- настоящему, в такой вот бадье.
Он слегка поглаживал пальцами се руку, как бы извиняясь за ту незначительную боль, которую причинил. Но было ли Кристе больно? Она не могла вспомнить. Сейчас его прикосновения доставляли наслаждение. Глаза у Хоука были синие, как небо в разгар лета, с выгоревшими на солнце ресницами. Отросшая за ночь щетина смягчила резкость красивых черт лица. У Кристы возникло внезапное, почти непреодолимое желание трогать его медленно и долго, изучить прикосновениями каждый дюйм тела.
— У вас есть сауна?
Она задала вопрос только для того, чтобы отвлечься от греховных мыслей.
Хоук кивнул, не сводя с девушки глаз.
— Сауна — это самая прекрасная мысль, посетившая датчан, — сказал он.
— Более прекрасная, чем мысль захватить Англию?
Вопрос невольно сорвался с языка. Глупо, ужасно глупо! Она должна была молчать, сосредоточиться только на одном: как уйти отсюда? С чего это она вздумала разговаривать с голым мужчиной, который удерживает ее силой?
Глаза Хоука остановились на губах Кристы, он наблюдал за тем, как они выговаривают слова.
— Я полагаю, это зависит от точки зрения, — произнес он рассеянно. — Для датчан мысль неплохая. А для нас…
Он пожал плечами, как бы признавая, что эта великая борьба управляет его жизнью. Война, которую ему суждено выиграть ценой укрепления союза с норвежцами против их общего врага. Жена-норвежка…
— Не стоит говорить о войне, — сказал он. — У меня на уме совсем другое.
Всю ночь он жевал и пережевывал свои подозрения, то считая, что ошибся, то сомневаясь во всем. В конце концов победу одержал импульс, что было для Хоука необычно, потому что он всегда думал, прежде чем действовать, — даже в пылу битвы, когда острота и скорость мысли спасали ему жизнь столько раз, сколько и не вспомнишь. Но едва дело касалось этой девушки, способность трезво размышлять покидала его. Девушка одурманила его мозг, вселяя смущение каждой своей улыбкой. Какое счастье, что сейчас она не улыбается!..
— Ты сказала, что не ляжешь со мной…
Глаза у Кристы округлились. Хоук с восхищением следил за тем, как живой румянец окрасил ее побледневшие щеки.
— Я говорила в спешке… Я имела в виду…
— Так ты ляжешь со мной?
— Нет! Я хочу сказать, что мы не должны говорить о таких вещах. Моя госпожа…
— Твоя отсутствующая, медлительная госпожа. — Глаза Хоука сузились. Ради собственной безопасности он крепче сжал запястье девушки, но сжал осторожно, так как в самом деле боялся причинить ей боль. Поддразнивать ее — это дело другое. — Забудь о ней, она в счет не идет.
— Как это не идет? Только с ней и следует считаться! Разве вы не говорили, что мы оба в долгу перед ней?
Так. Его предосторожности оказались нелишними. Девушка попыталась высвободиться, но Хоук легко удержал ее.
— Долг — это холодная супруга в постели. Я предпочитаю теплую и полную желания. Еще лучше — такую же горячую и податливую, какой ты была вчера. Иди сюда.
Он не дожидался ответа — просто стал тянуть ее ближе, пока она не нависла над бадьей всей верхней половиной тела. Глаза девушки казались такими огромными от испуга, что Хоук подумал, как бы не упасть в них.
— Ни за что! Как вы можете думать о подобных вещах? Отпустите меня! Перестаньте!
Он потянул сильнее. Так, достаточно. Она потеряла равновесие и плюхнулась в воду. Она свалилась бы прямо на него, если бы он проворно не выскочил из бадьи. Подальше от соблазна, который уже слишком велик для мужчины. Он стоял, забыв о собственной наготе, и смотрел, как девушка мечется в воде. Наблюдал он и за тем, что происходит с водой. Когда в ней появились первые черные разводы, выражение лица у Хоука изменилось. Неуверенность держала в узде его гнев. Уверенность его развязала.
Он взял с ближайшего табурета полотенце и обмотался им вокруг чресел, пока ждал появления из воды промокшей насквозь, отплевывающейся, перепачканной в краске леди Кристы. Своей невесты.
Глава 4
Глаза сильно жгло. Криста принялась протирать их, как только ухитрилась встать в бадье на колени. Она поверить не могла, что он столкнул ее в воду. Что он задумал? И что теперь ей самой?.. Мысли словно наткнулись на какое-то препятствие, едва Криста опустила глаза и посмотрела на себя. Черная краска сбегала по платью, попадала в воду, и именно от нее жгло глаза.
Тяжелая рука прижала к се лицу какой-то лоскут — кажется, полотенце. Криста ухватилась за него, в то время как резкий голос произнес:
— Умойтесь и уходите отсюда. Постарайтесь не разводить грязь, пока занимаетесь этим.
Осознание того, что она разоблачена, потрясло Кристу. Он понял! И явно пришел в ярость. Одного быстрого взгляда поверх края полотенца было достаточно, чтобы убедиться в этом: И еще в том, что Хоук почти голый, прикрытый ради приличия куском материи. Он стоял расставив ноги и смотрел на Кристу так, словно она была неким малоприятным предметом, брошенным ему под ноги.
Не слишком хорошее начало.
Мокрое платье тянуло вниз, но Криста умудрилась выбраться из бадьи. Она попыталась стереть потеки краски с лица, но вдруг оцепенела. Хоук так быстро подошел совсем близко, что она растерялась. Он
