– С удовольствием, – кивнул я.
И это было правдой. Я не чувствовал опасности, следуя за ней по этой «Звезде смерти» [8]. Я, как троянский конь, проник в святилище дзен-буддизма и буду собирать информацию изнутри. Я заметил, что тики куда-то подевались, а потому не хотел нарушать ритм разговора.
За дверью располагался скромный вестибюль с белыми стенами, не украшенными ни единой картиной, и лестница с деревянными перилами. Все вокруг блистало стерильной чистотой, наведенной явно задолго до того, как моя новая знакомая взяла в руки швабру. Прикрыв за собой дверь, мы стали подниматься наверх; она шла впереди, неся перед собой швабру и доверчиво открыв мне спину. У девушки была стремительная походка – такая же быстрая, как и ее ответы на мои вопросы.
– Вот, – остановившись, сказала она, указывая на стойку, на которой рядами стояла всевозможная обувь.
– Да я в порядке, – пробормотал я, вообразив, что она предлагает мне выбрать туфли из этого многообразия.
– Нет, снимите вашу обувь, – прошептала девушка.
Я сделал, как она сказала: снял туфли и аккуратно втиснул на одну из полок. И тут я вспомнил, что Минна вчера вечером тоже снимал туфли в этом месте, возможно, даже на этой самой лестничной площадке. По спине у меня пробежал холодок.
Оставшись в носках, я направился дальше вслед за девушкой; перила обогнули угол, перед которым тянулся коридор с двумя опечатанными дверьми и одной открытой – она вела в темную, без мебели, комнату. На паркетном полу там стопками лежали короткие маты или тканые циновки; пахло свечами или какими-то благовониями, но курили их отнюдь не сегодняшним утром. Я хотел было войти туда, но она знаком предложила мне подняться еще на один пролет.
На третьей лестничной площадке девушка наконец свернула в коридор и провела меня в маленькую кухоньку. Там под широким, но невысоким окном вокруг деревянного стола стояли три стула; за окном слабый луч солнца замер на кирпичной кладке соседнего здания. Массивные дома, окружавшие «Дзендо», не пропускали сюда солнечного света; очевидно, эти дома были построены много позже, иначе непонятно, зачем вообще было возиться, прорубая здесь окна. Стол, стулья и шкафчики были самыми обычными, вполне американскими, а вот чайник, который девушка поставила на стол, был японским и явно очень дорогим – его украшала тончайшая ручная роспись.
Я сел спиной к стене, лицом к двери, думая о Минне и о разговоре, который слышал минувшим вечером через наушники. Девушка сняла кипевший чайник с небольшого огня, заварила чай, поставила передо мной крохотную чашку без ручки и налила мне чаю, в котором вихрем конфетти метались чаинки. Я благодарно обхватил чашку замерзшими руками.
– Меня зовут Киммери, – представилась она.
– Лайонел. – На языке у меня завертелось
– Вы интересуетесь буддизмом? – спросила Киммери.
– Можно сказать, что так, – кивнул я.
– Вообще-то вам следует говорить не со мной, но кое-что могу сказать вам и я. Видите ли, дзеном нельзя заниматься для того, чтобы научиться концентрировать свою волю или, допустим, снимать стрессы. А ведь множество людей – я имею в виду американцев – считают, что дело обстоит именно так. На самом же деле это религиозная философия со своим очень непростым культом. Вы знаете что-нибудь о дзадзене?
– Расскажите мне.
– От него у вас сильно заболит спина. – Слово «сильно» она произнесла с ударением. – Это во-первых. – Киммери скосила на меня глаза, уже полные сочувствия.
– Вы говорите о медитации?
– Нет, это совсем другое. «Дзадзен» – так называемое искусство «сидения». Казалось бы, чего сложного в том, чтобы научиться правильно сидеть, но это основное в практике дзен-буддизма. Я сама еще не очень-то сильна в дзадзене.
Я вспомнил квакеров, которые пытались усыновить Тони, и их кирпичное здание для собраний, отделенное восемью рядами транспорта от приюта «Сент-Винсент». По воскресным утрам мы иногда подходили к высоким окнам этого здания и подсматривали за тем, как они молча сидят на своих твердых скамейках.
– Что нужно, чтобы как следует овладеть дзадзеном? – спросил я.
– Вы даже не представляете, – вздохнула Киммери. – Начинающим надо научиться дышать. И думать, только при этом вы как раз не должны думать.
– Думать о том, чтобы не думать? – уточнил я.
–
Признаться, я не очень-то понимал, о чем она толкует, но Единый Разум произвел на меня впечатление, хотя и абсолютно химерическое.
– А могли бы мы… то есть мог бы я иногда сидеть с вами? – спросил я. – Или это надо делать в одиночестве?
– Можно и так, и так. Но только тут у нас, в «Дзендо», не проводится постоянных занятий. – Она обеими руками поднесла к лицу свою чашку чая, отчего ее очки тут же запотели. – А вообще-то на занятия может приходить кто угодно. И если вы попадете на сегодняшнее, то вам очень повезет. Из Японии приехали дзен-учителя, важные монахи – специально, чтобы наведаться в «Дзендо», – пояснила Киммери, – и один из них будет говорить сегодня вечером после зазена.
