резная мебель, истлевшие, рассыпающиеся в пыль гобелены и покрывала на диванах… Какие-то комнаты определенно принадлежали женщинам — там было много зеркал и мелких безделушек на полках. В каких-то обстановка более аскетичная… Но и там — золото, серебро, резной камень, инкрустации перламутром…
В одном из домов гном осторожно взял небольшую плоскую чашу. Когда-то, наверное, она служила для того, чтобы класть в нее какую-то еду. Бурый налет покрывал ее изнутри — то ли ссохшееся в камень варенье, то ли сгнившие фрукты.
— Интересно, хозяева позволят ее забрать с собой? — задумчиво произнес мастер Дравар.
— Зачем? — заинтересовался я.
— Смотри, тут рисунки внутри и снаружи повторяют друг друга. Мне интересно: или узор нанесен с двух сторон, или древние искусники сумели собрать чашу из кусочков перламутра.
— А меня интересует, откуда они этот перламутр брали. Обрати внимание: тут раковины — везде. Вряд ли хозяева притащили с собой столько материала, а потом все тут бросили, как какой-то пустяк.
— А ведь правда! — еще глубже задумался гном.
Была в этих домах и еще одна загадка. Меня поразило то, что ни в одном из домов мы не обнаружили ничего, хоть отдаленно похожего на библиотеку. Ни свитков, ни книг, ни чего-то похожего на диски или чипы… Ладно, предположим, что создатели подземного города использовали какие-то такие носители информации, которые я даже не могу себе представить. Но все равно они, эти носители, должны выглядеть как какие-то не очень большие предметы. Много похожих друг на друга предметов. Каких — неважно. Хоть кубики, хоть пластинки, хоть кружочки, хоть палочки… Или местные книги делали из чего-то такого, что давно истлело?
Обойдя дома на площади, мы углубились в проход, похожий на улицу. Над головой было искрящееся водяными каплями каменное «небо». Здесь дома были проще. Чаще попадались помещения, предназначенные не для жизни, а для работы, — мастерские или какие-то учебные классы…
«Интересно, почему все-таки нет книг? — продолжал размышлять я на ходу. — Вроде бы хозяева уважали любовь к знаниям. Именно это свойство считали отличием разумного существа. Значит, должны были придумать способ сохранять знания… И при этом — ни одной книги. У меня дома даже в сортире что- нибудь найдется, а тут…»
«А ты подумай, парень, — отозвался на мои мысли мертвый маг. — Уважали знания, считали их выше, чем что-нибудь иное… Значит…»
«Значит, в сортирах не нужно искать, не по-пацански книгу в сортир тащить. С их точки зрения, конечно. Хотя какие книги — такое для них и место», — усмехнулся я.
А ведь Асаль-тэ-Баукир прав! На Земле древние книжники не считали себя вправе тратить пергамент даже на стихи или романтические истории. Только повествования о мужах знаменитых, их делах значимых да знания проверенные, Библии не противоречащие. И тогда в домах рядовых обывателей книг не было — только в монастырях да в королевских дворцах…
— Ищем библиотеку! — радостно воскликнул я.
— Чего? — не понял шаман.
Всем остальным, кроме мага, тоже пришлось объяснять, что я имею в виду:
— Если хозяева высоко ценили знания, то должен быть особый дом для хранения записей! В какой форме — не знаю, но что-то такое должно быть — там, где много чего-то, на чем есть записи!
И мы нашли библиотеку! Для этого пришлось обшарить весь город, оказавшийся, к счастью, не таким уж большим. Несколько улиц стекались к центральной площади — нет, не той, с которой мы вступили в подземные чертоги, а другой, больше похожей не на пещеру, а на огромный дворцовый зал. Здесь не было сталактитов, не было грубых известковых потеков на потолке — лишь резной камень, чуть заплывший от времени. Колоннады — роскошнее, чем на остальных улицах, мозаика мостовой — прихотливее и ярче, а посредине площади… Если не поднимать голову вверх, то это можно бы было назвать башней. Но в пещере оно было колонной, соединяющей пол и свод. И одновременно это было круглым зданием, похожим на храм.
Резной мрамор стен, три высокие двери, множество узких окон…
— Если не здесь — то уже не знаю где, — указал на башню магистр Таралит. — Это — сердце города.
Мы вошли — и словно очутились в ином мире. Никаких узоров или картин, никаких позолот. Строгие линии, холодновато-голубые и белые тона, полированный камень — и множество комнат, заполненных… я даже сразу не понял, что это — то ли сгустки света, то ли струи воздуха, ставшие плотными, как сталь… Множество тонких золотистых пластин, чудесным образом парящих в воздухе.
Здесь не было полной темноты. Металлические «файлы», как я невольно окрестил для себя эти испещренные знаками листы, слегка светились, так что можно было находить дорогу, не наталкиваясь на стены.
Я прикоснулся к одной — она, словно ожив, легла мне на ладонь. Тонкая, как папиросная бумага, металлическая пластина, покрытая непонятными значками.
— Кто-нибудь может это прочитать? Это на эльфийском?
Все сгрудились вокруг меня.
— Нет, к сожалению, — разочарованно ответила Миллинитинь. — Некоторые знаки вроде бы похожи на древнее наречие островов Света, но смысл не понять…
— Если каждый листок — это свиток, то сколько тут их! — восхитился магистр. — Столько и в университетской библиотеке не было!
— Еще бы знать, где тут что! — проворчал гном.
Действительно, библиотека есть, а толку? Где каталоги? Куда девался библиотекарь?
Я побрел, заглядывая в комнаты. Удивительно — стоило протянуть руку, как в ладонь опускался один из тонко звенящих листков. А захочешь вернуть его обратно — он сам вспархивает и занимает свое место. Вот это магия! Не примитивный файербол, не грубые иллюзии…
Я изнывал от обиды: столько информации — и никакой возможности понять! Хотя… Ведь существуют же перекодировщики! Может, я сумею когда-нибудь вернуться домой, сунуть странные листы в сканер… Приятелей-программистов — куча, кому-нибудь наверняка покажется интересной задача расшифровать древнюю письменность!
Достав свою «записнушку», я начал вкладывать в нее листы — по одному-два из каждой комнаты. Золотистые листы по размеру были чуть меньше моей книги, так что сохранность им гарантирована. По крайней мере пока я жив и не случилось ничего ужасного, вроде потопа или пожара. В десятой или двенадцатой из комнат, я давно перестал считать двери, обнаружились пластины, на которых кроме незнакомых букв (или иероглифов — знать бы?) были рисунки. Изображения растений, некоторые даже показались знакомыми — треугольные листочки пастушьей сумки, неповторимое в своей рациональности летучее семечко одуванчика… Обрадовавшись, я взял несколько десятков листочков… Рисунки наверняка помогут расшифровать тексты.
Увлекшись рассматриванием картинок, я не заметил, что рядом со мной никого нет. Не успел испугаться, как услышал голос рыцаря Валиса:
— Мышкун, иди сюда!
Пока я любовался тем, что принял за ботанические справочники, бывшие духи бродили по бесчисленным комнатам хранилища мудрости, дивясь на многочисленные «файлы», а больше — на то, как они сохранились за тысячелетия. Кроме меня, «библиотечным абонементом» воспользовался только наш уважаемый огненный магистр. Таларит взял несколько листочков и, за неимением лучшего хранилища, осторожно навернул их на свой посох, прикрепив полоской ткани. Делал он это с таким выражением лица, словно чувствовал себя варваром, топящим костер драгоценными фолиантами. В остальных же чужие вещи не вызывали никаких иных эмоций, кроме восхищения искусной работой. Мастер Дравар подобрал в домах несколько ювелирных безделушек, которые заинтересовали его необычной техникой изготовления. Он надеялся разобраться, как они сделаны. Но здесь, в библиотеке, гном, кажется, потерял надежду разобраться в технологии. Ходил и, тоскливо вздыхая, смотрел на то, во что можно превратить металл, если знать — как. Лагаиси, увидев в одном из домов небольшое зеркальце, попросила — почему-то у меня — разрешение оставить его себе, но смысл библиотеки был для нее невнятен. Остальные вообще ничего не взяли.
