чудился дымок.
Орки, не орки, но к разумным выбираться надо. Надеюсь, Арагорн знал, о чем говорит, когда упоминал орков. Если там, за холмом, окажется летняя дойка какого-нибудь фермерского хозяйства, то мир спасти мне точно не удастся. Скорее всего окажусь в моей же психушке. Или в каком-нибудь подобном заведении.
На мое счастье, сомнения в отношении обитателей этого отдельно взятого Иномирья разрешились довольно быстро. Стоило мне перевалить через ближайший холмик, как внизу обнаружилось нечто, напоминающее проселок. Нечто — потому что колеи в нашем, земном, понимании не было. Обычная деревенская дорога — это две параллельные выбоины, оставленные колесами тракторов и прочей техники, способной по ней проехать. Здесь же между холмов вилась широкая, как двухполосное шоссе, тропа. Именно тропа. Никаких следов от колес. Только выбитая до земли трава — и ничего больше.
Порадовало меня и наличие на этой дороге парочки отдыхающих у обочины аборигенов. То есть — относительно безопасного источника информации. А то ведь боязно. К жилью выходить надо, но вдруг тут местное население страдает ксенофобией в остро-агрессивной форме? Появился в деревне чужак — ему сразу морду бьют. Или еще что похуже. Как у нас, на Земле, на рабочих окраинах.
А с парочкой на дороге я, надеюсь, в случае чего справлюсь. Или убегу. Но, с другой стороны, если они на меня сразу не набросятся, можно будет хоть что-то узнать про этот мир. По крайней мере, как соседняя деревня называется, они знать должны.
Чем ближе я подходил, тем забавнее казалось происходящее на дороге.
На самом деле аборигены не отдыхали. Точнее, один из них сидел на земле, а второй бегал вокруг, оглашая степь громким матом.
Между упоминаниями различных частей тела всевозможных животных я выцепил парочку имен, определенно принадлежащих местным божествам. Приблизившись, я начал понимать и смысл экспрессивного выступления. Дескать, тот, кто сидел на земле, — проклятие этого второго, бегающего, потому что все всегда делает не вовремя.
Но больше, чем ругань, меня поразила внешность этой парочки. Одно дело видеть отражение в крышке коробки, а другое — наблюдать такие рожи со стороны.
Это были, несомненно, орки. Такие, какими им положено быть, — зеленокожие, клыкастые, коротконогие, длиннорукие, с переразвитыми шейными мышцами, от чего их фигуры казались горбатыми. Оно и понятно — чтобы удерживать на весу тяжесть почти медвежьих челюстей, нужна недюжинная сила. Иначе шейный хондроз обеспечен с того момента, как ребенок на ноги встанет. Но все-таки прямохождение дается оркам с трудом. Это я по своей уже начинавшей побаливать спине чувствовал. Очень хотелось опуститься на четвереньки, хорошо хоть посох немного разгружал позвоночник. А суетливый зеленокожий вообще время от времени касался земли костяшками пальцев и прыгал совершенно по-обезьяньи.
В общем, красавцы — еще те. Конечно, теперь и я так выгляжу, но радости это не прибавляет.
Мне удалось рассмотреть матершинника во всех деталях, пока тот наконец-то заметил меня. А заметив, издал какой-то булькающий звук, упал на колени и зарыдал.
В таких идиотских ситуациях у меня начинается словесный понос. Я болтаю что попало, слабо соображая, что говорю. Чаще всего из меня начинают сыпаться фразы из старых анекдотов. Поэтому некоторые считают, что я — веселый человек. Вот и здесь я, сам того не ожидая, гаркнул:
— Рядовой Иванов, снять противогаз!
Не знаю, почему мне припомнилась именно эта фраза. Наверное, по ассоциации. Хотелось стащить с этих владеющих человеческой речью и, несомненно, более или менее разумных существ зеленые клыкастые маски. С одной стороны, это были вроде бы люди, с другой — говорящие обезьяны…
— Чего? — пискнул тот, который сидел на земле. — Зачем?
— Ага, говорит снять — снимай, — напустился на него суетливый. — И быстро!
— Что?
— Все!!!
Сидевший до этого орк тяжело поднялся и, морщась, скинул халат. Тут только до меня дошло, что это — не орк, а орчица. Или — орчиха. Не знаю, как правильно. Но это и неважно.
Важно было то, что тетка оказалась беременной, причем на самых последних сроках. И, кажется, вот-вот родит…
Дальше я уже действовал на рефлексах, вбитых в меня еще со студенчества. Нет, первой мыслью, конечно, было вызвать «Скорую». Но я сразу отмел ее как совершенно идиотскую.
К счастью, в институтские времена я сам немало покатался санитаром на «Скорой». Деньги нужны были всегда. Да и опыт — вещь полезная. Насмотрелся всякого.
Поэтому, увидев, как ходит ходуном тонкая холщовая рубаха на животе орчихи, я гаркнул на ее придурочного кавалера:
— Ты, дерьма кусок, хватай свою бабу на руки и волоки вон туда, под березы, где тень. Понял?
— Сама пойдет, — попытался было возразить орк, но я так на него зарычал, что он дисциплинированно подхватил тетку на руки и рысью поволок в направлении небольшой березовой рощицы.
Я поднял забытые аборигенами халат и довольно увесистый мешок и поспешил следом.
А что мне оставалось делать? У дороги — пыль, в которой наверняка содержатся высушенные и перемолотые в порошок экскременты тех, кто по ней ходил. А между деревьев, может быть, найдется местечко почище.
Я не ошибся — в тени трава была зеленая и сочная. Вряд ли кто-то по ней топтался с тех пор, как прошли последние дожди.
Устроив поудобнее роженицу, я сунул орку мешок с его барахлом:
— Достань котелок или что у вас там для того, чтобы воду вскипятить. Вон за тем холмом — река. Принеси воды, разведи костер и согрей воду.
— Ага суп варить будет? — поинтересовался орк.
— Бегом! — рявкнул я, не вдаваясь в объяснения того, что собираюсь делать.
Я не служил в армии. Но, наверное, из меня получился бы неплохой сержант. По крайней мере такую вот ленивую и глупую породу, которая только после окрика что-то делает, угадываю даже под орочьей личиной. С такими вежливо говорить нельзя, иначе на шею сядут. А вот отвесишь им хорошего пинка — бегают, как тараканы.
Оглянувшись, я увидел на лице зеленой тетки кривую ухмылку.
— Идиот? — спросил я, когда орк отбежал достаточно далеко.
Орчиха грустно кивнула.
— Ладно, расслабься, пока потуги не начнутся, — посоветовал я. — И, главное, не бойся. Все будет хорошо. Кстати, чего это ты на дороге рожать собралась? Что у вас, бабок-знахарок нет?
Орчиха в отличие от ее мужа говорила коротко и ясно. Дескать, просчиталась. Раньше хозяйство было боязно бросить, а как собрались идти в город, где есть мудрая бабка, было уже поздно. На волка не сесть, у них волки норовистые, пришлось пешком. Да вот прихватило по дороге… Два дня шли, а каких-то три полета стрелы не дошли…
Даже если кошка котится, и то переживаешь. А тут — хоть и зеленая, но вполне разумная баба. Я молился про себя всем местным и не местным богам, чтобы все прошло без осложнений, на автомате делая то, что пару раз видел во время работы на «Скорой».
Вымыл руки остатками вина из фляги, заставил орка, когда тот вернулся с котлом воды, вскипятить и остудить ее, вытащил из аптечки все запасы марли, какие были, придерживал роженицу за руку…
Не знаю, боги ли помогли, или Гыся — так звали орчиху — оказалась крепкой теткой, но через пару часов на свет появился вполне живой и здоровый мальчишка. Горластый — сразу заорал, я его от неожиданности чуть не выронил. Человеческие детеныши, при рождении которых мне доводилось присутствовать, хныкали гораздо тише. В общем, отличный ребенок, никакая женщина от такого здоровяка не откажется. А то, что зеленый, — так это по местной моде. И глаза какой-то пленкой затянуты — так, может, у орков так и положено.
Я перевязал орчонку пуповину, размышляя о том, что физиология у людей и орков наверняка разная. И что тут полезнее был бы не я, специалист по тараканам в человеческих мозгах, а какой-нибудь хороший ветеринар. Лучше всего — из циркового зверинца, у которого есть опыт работы с разными животными, и он
