– Стоит. Страшно даже сказать, сколько стоит. Но мы ж не лечиться. Мы так… Как подруги. Поговорить. Она за такое в жизни денег не берет. И может, вообще ничего не скажет. Просто чайку попьем, посидим, обстановку ее увидите – одно это силы придаст. Ну что, договариваться?
– Спасибо тебе, моя дорогая. Договаривайся, конечно. Хуже не будет, ведь так? Или никак, или лучше. Совет мудрого человека – самое ценное.
2. Отдай чужое
В подъезде дома Агаты отныне сидел строгого вида охранник. Тамаре он почтительно кивнул – еще бы! На лифте к двум последним этажам просто так подняться было невозможно. Нужен был специальный ключик, потом код. И после этого кабинка начинала взлет.
Достигнув верхнего этажа, двери лифта распахивались. Посетители оказывались в удивительных апартаментах необыкновенной врачевательницы Агаты. Больных своих лечила она теперь этажом ниже. Весь верхний уровень предназначался для самых близких и самой себя, конечно же.
Анастасия Витальевна, вращающаяся в самых великосветских кругах и привыкшая к интерьерам класса люкс, тем не менее слегка оробела.
На этаже царила тишина. Видимо, Агата ожидала их в полном одиночестве.
– Ты, Тамар? – раздался ленивый хрипловатый голос хозяйки.
– Я, Агата. Вернее, мы, – почтительно откликнулась Тома.
– Давайте, проходите. У меня прохладно. Вон, пледы в креслах лежат. Укутай гостью, Том.
В комнатах действительно царила прохладная свежесть. Переведя своих зябких пациентов этажом ниже, Агата перестала мучиться от жары.
Если бы Полина увидела сейчас вершительницу ее судьбы, вряд ли бы с первого взгляда признала она в крупной, но довольно подтянутой даме в длинном платье из мягкой шерсти ту прежнюю, слоноподобную полуголую Агату. Сейчас она выглядела моложе тех лет, какими двадцать годков тому назад наделила ее изумленная юная гостья.
Однако это была прежняя Агата, со всеми ее особенностями и привычками.
Анастасия со своей спутницей оказались в любимой Агатиной кухне-спальне-гостиной. Громадная кровать под розовым балдахином почти рядом с кухонным отсеком. Вид на весенний город сквозь большие сияющие чистотой стекла окон. Ощущение надежности и желание остаться тут подольше…
– Хорошо у вас, – вздохнула гостья.
Вздох ее деликатно обозначал осознание неудобства вторгаться в такой покой и такую умиротворенность с какими бы то ни было проблемами.
– Хорошо, – согласилась Агата, – Ну что, чайку попьем?
– С удовольствием.
Анастасия вкушала горячий чай деликатно, маленькими глоточками. Агата шумно хлебала, отдувалась. Допила, откинулась на стуле, шумно закурила.
Гостья почему-то боялась поднять на нее глаза.
– Ну что? Сама понимаешь, да? Ты ж не дурей меня, бабонька.
– Понимаю, – ответила Анастасия, не поднимая головы.
– А что тогда мне говорить? Эх, вы! Натворите делов, а уж потом! Ну-ка, иди-ка ко мне.
Анастасия приблизилась к странной женщине. Та, не вставая с месте, легко провела руками по животу и спине гостьи.
– Каменная ты вся. Зажатая. Не своей жизнью живешь. Ты чужой тропой пошла. Ну что? Счастлива? Сама как чувствуешь?
– Я… Нет, – призналась важная дама, сделав над собой огромное усилие.
Ей по привычке хотелось соврать и изобразить благополучие, процветание, довольство. Обычно у нее получалось. Но тут… Не имело смысла. Зачем она сюда шла? За правдой.
– А что бы ты себе хотела? Ну, сама для себя лично? Тебе надо об этом думать. Ты разжаться должна, расслабиться. У тебя все мышцы свело, кровь по жилам не бежит, а ползет. От этого очень плохие вещи происходят. Не буду тебя пугать. Но тебе обследоваться надо. Всерьез. Чтоб момент не упустить.
– Да я вроде здорова, – испугалась женщина.
– Человек не бывает вроде здоров. Или здоров, или болен. У тебя есть проблемы. Их я вижу. И тут надо успеть. Кое-что я по дружбе сегодня гляну. Но это только по верхам. Ты давай не бойся. Ответь мне все же: что ты хочешь для себя. Вот даже несбыточное пусть.
– Я хочу… Я хочу, если несбыточное… Все вернуть назад. Вернуться в то время, когда мне было двадцать пять. И пойти по другому пути.
– Тогда бы за своего посла замуж бы не пошла?
– Нет, не пошла бы, – убежденно произнесла Анастасия.
– Тебя тогда неволил кто?
– Сама себя неволила. Красивую жизнь мечтала.
– Была красивая?
– Всякая была. Трудная в основном.
– Потому что не своя. Какой крест легче всего нести? Свой! На чужой крест зариться нельзя! Вот то- то и оно! А что сейчас?
– Не знаю, что сейчас. Я привыкла. Ничего не изменишь. Думала об этом. Но ничего не изменишь. Поздно.
– Изменишь! Все и всегда. В любой момент. Встала и пошла. Все оставила и пошла куда глаза глядят. Вот и изменила. Судьба выведет.
Гостья помолчала. Словно примеряла на себя другую судьбу. Словно мысленно уходила, покидала все, что годами ее окружало.
– Нет. Не смогу. Не решусь. Да и зачем? Столько лет строить, чтоб потом все рушить? Отдавать кому-то?
Агата звучно выпустила дым. Как паровоз.
– Ну, я от тебя другого и не ждала. Иначе это была бы не ты. А это ты. Значит, так тому и быть. Тогда слушай: отдай чужое. Чужое надо отдать.
– Да как же его отдашь, когда это давно уже свое? – с рыданием в голосе взмолилась Анастасия Витальевна.
– Все равно придется. Судьба долго запрягает, но скачет потом быстро… Ну, пойдем. Пойдем, узишку тебе сделаем у меня тут в кабинетике.
Расстроенная, сбитая с толку, испуганная визитерша в полном недоумении шла за Агатой.
– Том, завтра Диша прилетает, звонил утром, глянь в его комнате, в порядке все? – между делом молвила хозяйка.
– Надолго, Агаточка?
– А кто его знает. Заскучал там. Зовет к себе, тамошних наших лечить.
– Ну, откроете филиал…
– Не, не поеду. Зачем? Мне тут бы со своими разобраться. Пусть сами прилетают, кому не лень.
Анастасия Витальевна не прислушивалась к не касающимся ее разговорам. Она покорно шла на УЗИ, ругая себя, что не может, как обычно, собрать волю в кулак и отказаться от того, что казалось совершенно лишним в данной конкретной ситуации. Она не анализы сдавать шла к Агате. И не на рентген души. Ей хотелось конкретного совета. Как уберечь мужа. И все. Никакой лирики.
Она не понимала, что совет ей был дан.
Мы часто слышим только то, что сами хотим услышать. В остальном же глухи и слепы.
Агата методично водила холодным приборчиком по телу почти задремавшей пациентки. На большом мониторе возникали участки внутренних органов. Картины, понятные только специалистам. Иногда Агата многозначительно поглядывала на Тамару, останавливая движение прибора и кивая на экран. Та, видя, что глаза Анастасии закрыты, молча придавала собственному лицу выражение ужаса.
