Каждого хоть раз в жизни да обворуют. Кошелек стырят, так потом знаешь, как его положить, чтоб не облегчать задачу ворью.
Это и есть опыт, когда представляешь, что может случиться, если не побережешься. Когда опыта нет – ты самая удобная жертва.
К моменту встречи с Аниным сыном у нас были неопровержимые доказательства против Анастасии.
Аня вдруг стала очень бояться за мальчика. Вот материнское сердце какое!
Ей не хотелось рушить его мир. Если он близок с теми, кого считает матерью и отцом, для него это станет таким ударом, после которого не всякий взрослый и социально надежный человек сможет оправиться без последствий. Она твердила, что сама во всем виновата. Да, у нее украли ребенка. И сердце ее чувствовало и знало это. Но почему же она молчала? Почему не велела мужу позвонить в милицию? Прямо и настойчиво сказать о своих подозрениях. Потребовать провести экспертизу. Ведь муж-то несмышленышем не был. Но все повели себя как несчастные животные, обреченные на убой. Их ведут, они предчувствуют, упираются, но идут же в конце концов. Вот и она. У нее ребенка отняли, а она молчит. Только смотрит во все глаза. И молчит. Характер такой, что ли, был. Или слишком научили старших уважать. На той, что украла, лежит вина. Но и на ней, она нам все повторяла, вина не меньшая. И как объяснить мальчику, где она была все эти годы? Чего ждала?
Однако она не могла отказаться от желания увидеть его вблизи, просто за руку взять, в глаза заглянуть. Решили так: придем за интервью. И честно потом Мишин журнал напечатает это интервью. Будем фотографировать, на видео писать. Никаких разговоров на волнующую нас тему. Произойдет что-то само по себе, тогда – да. Аня будет с нами как ассистент, моя супруга тоже. Она, кстати, исходя из горького опыта, прихватила с собой средства первой медицинской помощи.
Аня пошла в парикмахерскую, чтобы прическу сделать точно как в сериале у мальчика. Фото его взяла.
Парикмахерша тут же:
– Так вы его мама! Я сразу узнала, как вы вошли. Мы вашего мальчика просто обожаем, ни одну серию не пропускаем! Ах, какая же вы, должно быть, счастливая с таким сыном!
Подстригла – один в один.
В назначенный час звоним в дверь. Открывает чинная домработница:
– Проходите, пожалуйста.
Взглянула на Аню и говорит:
– Ой!
И Аня на нее смотрит – глаз не сводит. Перед ней та самая домработница, что приезжала к ней за сцеженным грудным молоком. Столько лет прошло, а вот встретились и с первого взгляда безошибочно друг друга узнали. Правда, у Ани еще и сходство с сыном феноменальное, как тут не узнать.
Мы проходим в гостиную. Там восседает Анастасия. Стол накрыт по полной программе. Она щебечет, что сын вот-вот будет, в пробке застрял, но буквально с минуты на минуту… И тут – Аня возникает в поле ее зрения.
Страшно видеть, когда человек все понимает без слов.
Вроде все молчали – и не молчали.
Тишина, а все слова – в воздухе, как пули трассирующие, высвечиваются.
– Марья Степанна! – произносит наконец решительно Анастасия. – Вызовите немедленно милицию.
– Да-да, – подтверждает Миша, – вызовите, Марь Степанна, скорее милицию.
Марья Степановна почему-то никакую милицию не вызывает, а стоит и смотрит, как окаменелая.
И тут в комнату входит парень. Впопыхах, очень смущенный опозданием.
«Мать» ему истошно вопит:
– Уходи! Беги отсюда! Это аферисты! Убегай!
Он растерялся. Мы, кстати, тоже. Проходят доли секунд, а кажется, что вечность.
Взгляд его падает на Аню, и становится понятно, что никуда он не убежит.
Как он на нее смотрел!
И она!
Они как будто друг друга боялись и тянулись один к другому.
Вот – жизнь! У меня все силы ушли просто видеть это. А они…
Он спрашивает тихо:
– Вы моя мама?
Она чуть только кивнула.
– Почему только сейчас? – он ей шепчет.
– Прости меня, – отвечает Аня. – Я все тебе расскажу.
– Вы мне все время снились, – мальчик ей говорит.
– Ты мне тоже. Но я себе не верила. Старалась не верить.
Тут взвыла Анастасия:
– Вон из моего дома! Вон!
Я так понял, что муж ее вернуться должен был, она при нем не хотела, надеялась и тут как-то выкрутиться. Мальчишка так и так отделяться собрался, мужа теперь сохранять надо любой ценой.
Мальчик смотрел на женщину, что его вырастила, потом на Аню. Смотрел и молчал. Шок у него был огромный. Потом говорит:
– Не огорчайся. Я сейчас тоже уйду. Но я вернусь. Нам надо поговорить. Я понять хочу.
Ну, и мы, конечно, убрались в два счета. Аня с сыном за руку.
Сели в машину. Аня говорит:
– Подождите, я папе его должна позвонить немедленно.
Набирает по памяти номер. Подходит ее бывшая свекровь, Аня только поздоровалась, а та:
– Анечка! Анечка! Ты смотришь фильм такой-то?
– Да.
– Аня, нам кажется, что мальчик, который там снимается, твой сын. Ваш с Сашей, а? Мы не могли тебя найти! Ты фамилию сменила?
– Да.
– Мы твои фотографии достали, сличили. Случайностей здесь быть не может.
– Он рядом со мной, – говорит Аня.
– Прости меня, окаянную! – стонет старая женщина.
– Мы к вам едем сейчас же.
В общем, хорошо, что моя жена была при медикаментах: очень востребованными оказались.
Мне удивительно было, что Анин мальчик так сразу к ней пошел. Всю жизнь прожил в семье, с отцом-матерью, как сам считал, а одного мига оказалось достаточно, чтоб ложь рассыпалась.
Конечно, их счастье в необыкновенном сходстве. А сколько таких, что никогда не найдут друг друга?
Мы уговаривали Аню в суд подать, посадить эту Анастасию. Она отказалась. Не хочу быть, говорит, как она. Жизнь же сама все рассудила. И не надо ее мужу говорить, ничего не надо. Не надо еще несчастных. По крайней мере, не через меня. Мы есть друг у друга. Мы нашлись. Что еще надо?
Она с мужа слово взяла, что все останется как есть. И мы обещали тоже. Хотя я не уверен, что это справедливо.
Хотя, может, она и права. Я столько не перестрадал, как Аня. Ей виднее.
И вот еще удивительная вещь. Аня после рождения Любочки постоянно ходила в храм, молилась за своих. И каждый раз просила Богородицу помочь избавиться от мучающих ее снов. Незадолго до встречи с сыном она, молясь, услышала внутри себя слово:
– Скоро.
Это слово перебивало молитву.
Аня повторяла молитву вновь и вновь, и каждый раз звучало «Скоро».
