перестали случаться тоже. Внезапно и окончательно прекратились, будто невидимые силы решили отступить.
Помучили и хватит.
Она даже подумала, что все предыдущее было некой проверкой ее на прочность. Побоялась бы, отступила, неизвестно, какие еще сюрпризы подстерегали бы ее всю оставшуюся жизнь. Она должна была заслужить свое личное счастье, отстоять свою точку зрения, показать себя достойной Сашиной любви. Так и вышло.
Никакие фили-васи-ренаты-денисы больше не смущали ее покой.
Молодец она, что проявила выдержку и волю. Нахальным избалованным юнцам только покажи слабину, на шею сядут и погонять примутся. Попробовала бы она к ним со своими советами лезть, бурю бы подняли! А себе позволяют все!
Гуру нашлись доморощенные.
Она ежедневно позванивала Саше, консультировалась по всем деталям.
Без его советов, без его спокойного голоса вряд ли у нее нашлось бы столько сил и мужества. Ей передавалась его энергия. Она это просто физически ощущала.
Утро предпоследнего дня
Оставался предпоследний день. Последний и предпоследний дни были самые-самые. В последний день предстояло забрать деньги из банка, перевезти мебель на дачу, передать покупателям ключи, отдать внутренние паспорта на выписку и прописку: та еще беготня! А в предпоследний день решила она наконец сказать детям о Турции. Пока очень завуалированно. О двух беззаботных неделях отдыха. А там видно будет.
Собиралась она и с Валерой поговорить.
В том же неопределенном духе. Поставить в известность.
Но не до конца. И после этих разговоров надо было в спешном порядке сортировать вещи: что на выброс, что на потом (на дачу), что на вывоз в новую жизнь.
Бодро начался этот предпоследний день, празднично. Позвонила Саше – ежеутренний и ежевечерний ритуал. Он благословил поговорить с детьми. За завтраком сообщила Любе и Янику о каникулах в Турции – полный восторг. Полнейший! Не огорчились даже тем, что Саша полетит с ними. Леся еще добавила им радости: поведала, что подгадала билеты так, чтобы лететь вместе с «Гав-боями». Неописуемое счастье. Вот будет о чем потом в классе рассказать! И фотки такие покажут! Они в самолете со знаменитой группой!
У Леси гора с плеч упала.
Дети довольны – что еще надо? Вполне возможно, и насовсем останутся с такими же криками восторга. Скорее всего, так и будет.
Поделиться радостью
Она вышла на улицу, подкинула деньги Саше на телефон и не удержалась. Захотелось рассказать о реакции детей. Кто еще ее поймет, как не он. И ей еще большая радость. До вечера хватит.
Вот позвонит сейчас Саше, поделится.
А потом поедет к Катерине, поведает наконец о своих личных планах и сделает прощальную процедуру. Бесплатно, в подарок. На добрую память. Потом Катя сможет к ней в Турцию прилетать, курсами массаж проводить. У самого моря, в роскошном особняке. Еще и позавидует!
Леся, улыбаясь, нажимала на кнопочки с цифрами.
– Хых! – отозвался Саша. – Але! Хых! Хых! Хых!
– Ты что так дышишь тяжело? – весело поинтересовалась Леся.
– В гору иду! Хых! Хых! Хых!
Саша дышал странно. Что-то ей это напоминало…
– Я только сказать хотела, что дети жутко обрадовались. Прыгали до потолка!
– Ну, я ж говорил! Хых! Хых!
– Так я вечером позвоню, а то тебе говорить трудно, да, Сашенька?
– Давай! Хых! До вечера! Хых! Хых!
Опять он не отключился, как всегда! И хорошо! Она хоть дыхание его послушает, как будто рядом с ним пойдет в гору.
– Надоела, сил моих больше нет! И в Турции достала! – послышался вдруг другой, не Сашин, знакомый голос. Голос тоже прерывался судорожными вздохами.
– Хых! – резко выдохнул Саша. – Что! Хых! Два дня! Хых! Не дотерпишь! Хых! Хых! Хых!
– О-о-о! – раздался женский стон. – О! О! О! Еще вот так!
– Хых! Хых! Хых! – отвечал Саша.
– Ненавижу ее! – простонал голос, придыхая. – Убила бы!
– Хых! Хых! Тебе! Хых! Восемьсот! Хых! Тысяч! Хых! Нужны? Хых! Вот и терпи! Хых! Хых! Хых!
– О! О! А если я так больше не могу? – неистовствовал знакомый женский голос.
– Не можешь! Хых! Убьешь через! Хых! Два дня! Хых! Я! Хых! Один! Хых! С тремя! Хых! Не справлюсь!
– О! Теперь так давай! Подожди, дай перевернуться! Так!
– Хых! Хых! Хых! Ты в нее и пульнешь! Хых! Раз так! Хых! Надоела!
– А деньги уже будут? О-о-о! Уверен?
– Я тебя! Хых! Обманывал когда? Хых! Хых! Хых!
Этого не могло быть! Это был самый страшный сон в Лесиной жизни! Вот сейчас бы проснуться! Вернуться бы на две минуты назад! Чтоб ничего этого не было! Нет! Нет!
Но звуки лезли и лезли из телефонной трубки, буравили мозг:
– Уф-ф-ф! Уф-ф-ф! У-у-у-у!
– Подожди-подожди! Я еще не! A-а! А-а! Хых! Вперед меня хотела?
– Ох! Ты кольцо только не забудь! Я выбирала для себя!
– Вот ты и не забудь! Я двумя занят буду, а ты одной. Сама с кольцом разберешься.
Леся в ужасе отключилась.
Вот почему!
Ей казалось, они где-то рядом, за забором или за кустом. Выйдут и «займутся ею». Юля займется. Первая Сашина жена. Любимая. Ради которой затеяно все.
А она, Леся? Кем была она? У нее в паспорте штамп. Там написано, что Саша ее муж. Значит, она его жена. Была и есть. И будет.
Еще целых два дня. А потом они, Саша с Юлей, придут и займутся ими.
Юля – ею, ненавистной Лесей.
Саша – детьми. Девочкой Любой и мальчиком Яном.
Кажется, они, ее дети, совсем недавно страшно чему-то обрадовались.
А, да! Они же должны лететь в Турцию! Всей семьей! Втроем!
К Лесиным родителям, дедушке с бабушкой.
На каникулы.
Вот для чего приходили дедушка с бабушкой! Они все знали! И звали к себе в гости! Как же можно
