Куклы
Ровно в девять, сразу после спектакля, Леся заглянула в комнату главного. У него, как обычно, дым коромыслом, толпа народу. Она прорвалась и по-быстрому изложила просьбу:
– Мне бы трех куколок домой свозить, а? До завтрашнего вечера. Потом верну.
Она бы и так могла с помощью ребят погрузить кукол в машину и отчалить. Но это был бы непорядок. Произвол и анархия. Без спросу умыкнуть что-то всегда было выше ее сил.
– Что ты все выдумываешь, Егорова? – любовно глядя на нее, спросил режиссер. – Все творишь, изобретаешь?
– Варианты грима хочу разные попробовать, – уже вполне привычно принялась изворачиваться Леся. – В тишине, покое, при домашнем освещении. А то у меня в каморке свет – не очень-то, сами знаете.
– Бери! – торжественно дозволил главный. – Хоть всех забирай! Мне для тебя не жалко.
– Спасибо! – крикнула Леся уже на бегу.
Вася и Денис помогли ей загрузить главных героев предстоящей инсценировки в машину. Леся заранее принесла куклам-детям одежду своих детей. Куклы сидели в машине, совершенно не отличимые от обычных мальчика и девочки, слегка взъерошенные, удивленные, любопытные, капельку усталые. Куклу- себя Леся убрала в чехол, дома как следует над ней поработает.
По пути она инструктировала ребят. Надо просочиться сквозь свадьбу так, чтобы никто их не признал, а то поймают, заставят пить и петь.
Василий понесет куклу-Лесю. Перекинет ее через плечо, как куль, и прекрасно дотянет.
«Любу» и «Яника» возьмет Денис. Надо так их тащить, будто они в восторге повисли на своем старшем друге, не пускают его, мешают идти, а он тащит из последних сил, потому что игра у них такая. Леся спокойно поднимется вслед за ними. Прошмыгнет в открытую дверь.
Отопрет им всем Катерина.
Она дома ждет.
Главное – позвонить условным звонком, таким: два длинных, пять коротких и снова – два длинных, пять коротких.
То, что свадьба в разгаре, слышно было уже на первом этаже: нестройное пение, хохот, смех доносились вполне явственно. Леся отправила ребят первыми, все вместе они в лифт не помещались. Стоя в ожидании, она прислушивалась, не раздадутся ли какие-то новые звуки – приветственные крики например. Но шум был относительно ровным и однородным.
Наконец, лифт вернулся за ней.
Наверху ее поджидала веселая раскрасневшаяся соседка Ольга – новоявленная свекровь.
– Леська! Солнце! Заждались! Мы тут все без тебя выпили и съели. Звонили тебе, звонили, дома – никого, представляешь!
– Представляю! – засмеялась Леся. – Я вообще-то с работы.
– Ну да, знаю! Но забыла. А тут у меня вообще глюки начались: перебрала на радостях.
Представляешь, вот только что: я стою в своих дверях, вон там, за салатом ходила, на этот стол чтоб поставить, и тут открывается лифт, а из него… ну, как его, певец этот, группа такая смешная, «Гав-бои», вот! И один из них, не вспомню сейчас, как зовут, тащит на себе твоих ребят. Они визжат, отбиваются, хохочут, повисли на нем. А он, бедный, тащит их домой.
Вот как работает человеческое восприятие! Пятьдесят на пятьдесят. Все заметила: и Дениса, и Любу с Яником, а потом еще половину и домыслила. Придумала визг, хохот, игру. Потому что вся в игре сейчас. В празднике. И мыслить может только в этом направлении. И это здорово!
– Все правильно увидела, Оль. Почти. Ребята были у Валеры. А теперь его друг их домой привел. Он и вправду на этого певца похож, все говорят.
– Ну, значит, не глючит! Значит, можно продолжать гулять. Так ты зайдешь?
– А как же! Только на минуточку. Завтра вставать рано. И Саша еще не вернулся. Он поздно ночью вернется. Ты уж его особо не пои, если встретишь.
– Ой, нужен он мне больно! Валерку бы поила, а этого… Ты уж прости, Лесь. Чужой он какой-то.
«Не буди…»
Дома Леся первым делом отзвонила Саше: он вот-вот должен вылетать, как бы телефон не был уже отключен.
– Я уже в самолете сижу, вырубать мобильники велят, – поведал муж.
И правда: звуковым фоном шли инструкции стюардессы по технике безопасности в воздухе.
– А мы спать ложимся. Устала – сил нет. У нас тут свадьба, Олин сын, соседкин, женился, гуляют – ужас. Шум невозможный. Я сейчас таблеточку приму, чтоб до утра без просыпу. А то лететь потом. Ты уж меня не буди, как вернешься.
– А то! – пообещал Саша.
Она подумала: «Вот и все. Это последние слова, которые я услышала от него. Больше нам говорить не придется. И, может быть, он там, в своем самолете, тоже так подумал. Неужели ему меня ни капельки не жалко? Хотя… Он на охоте. Охотникам жалость неведома. У них может быть только радость добычи или досада, что упустил зверя».
Потом она все подготовила, включила музыкальный центр с привычными ночными звуками моря и криками чаек, потушила везде свет, оставив тускленький ночничок при входе в спальню, чтоб было удобнее целиться в красиво уложенную на высокую подушку голову куклы-Леси.
Они тихо вышли из квартиры наружу. По счастью, их никто не заметил.
Катерина увезла ее к себе. Они завалились спать и спали крепко, как в детстве.
ВЕТЕРАНЫ
Все!
Утром Леся, проснувшись, первым делом подумала: «Все! Нас уже убили! Кошмар позади».
Глянула на часы: в это время они должны были бы зарегистрироваться на рейс.
А вдруг она все навыдумывала? Вдруг Саша ищет ее и ничего не понимает? И не собирался он ее убивать? И все ей прибредилось?
Прилетел усталый и лег спать рядом с куклой. Она просила не будить. Он берег ее сон. Прикорнул рядышком и уснул тихонько. Спал-спал, проснулся: «Леся, пора!» А там… Вместо Леси… Манекен! И вместо детей – тоже! И он решил, что они, москвичи поганые, поиздевались над ним, как другие изгалялись перед этим над его жизнью.
Хлопнул дверью, ушел. И все это наделала она со своим психозом, со своим безумием.
Скорее всего, так оно и есть.
«Я могу построить город! Я могу разрушить город!»
Опустошение навалилось невиданное. Все краски поблекли. Сама, своими руками, в один момент
